Карен Рэнни - Шотландская любовь

– Думаешь, он умер? – неуверенно спросила Хелен.

– Надеюсь, что нет.

Его смерть тяжким бременем легла бы на ее совесть. Надо было ему написать. Поинтересоваться его здоровьем, спросить, как ему живется.

Ну почему она этого не сделала?

Потому что слишком была озабочена своим собственным выживанием.

Кроме того, что бы она стала делать, если бы Старый Нед попросил денег? Как объяснила бы, что не может помочь, если бы он написал, что необходим ремонт? Всегда ведь нужно что-то подправить, обновить, заменить. Замок так велик, что если начать ремонт с одной стороны, то пока они дойдут до другой, нужно будет снова что-то ремонтировать там, откуда начали.

– Что это? – Хелен вздрогнула и обернулась.

– Что?

– Какой-то шум. Как будто кто-то плачет.

Сейчас, пожалуй, не лучшее время, чтобы обсуждать призраков Гэрлоха, Шона только покачала головой:

– Наверное, от сквозняка где-то окно открылось, и это завывает ветер.

Хелен взглянула на Шону:

– Что-то не похоже на ветер.

– В Гэрлохе всегда сквозняки и ветер. Это потому, что он стоит на утесе над озером.

Хелен, кажется, не поверила ни единому ее слову.

Они нашли Старого Неда в покоях лэрда, в господской постели, крепко спящим. В этой комнате спали ее родители, эту комнату она собиралась приготовить для американцев.

Нед не только развалился на постели одетым – правда, поверх покрывала, за что Шона немедленно возблагодарила Господа, – он еще и был мертвецки пьян. Рядом с ним валялась полупустая бутылка виски. Комнату наполнял запах перегара и лука. Старый Нед громко храпел и явно не подозревал об их прибытии.

Темные пятна покрывали его коричневые штаны, на башмаках засохла грязь. Белая рубашка явно служила ему не один десяток лет, более того, Шона не взялась бы сказать, когда ее в последний раз стирали.

– Он что, пьяница? – шепотом спросила Хелен.

Шона покачала головой:

– Никогда за ним такого греха не знала. В жизни не видела его в подобном состоянии.

По крайней мере ноги его свисали с кровати, и покрывало уцелело – его когда-то привезли из Франции, оно было редчайшего оттенка голубого. Мама называла его «цвет озера Гэрлох».

– Нед! – позвала Шона громко.

Одна рука Старого Неда поднялась, словно готовая приветствовать ее, а потом снова упала на постель. Сторож громко всхрапнул.

Шона взяла старика за штанину и сильно потрясла.

– Нед! – крикнула она. – Нед, проснись!

Нед восстал, как Лазарь, вытаращив глаза. В следующую секунду он разинул рот и завопил, как банши.

В малой гостиной Гордон обратился к Фергусу:

– Что это такое?

Тот только покачал головой. Они оба посмотрели наверх.

Гордон поставил стакан на стол – старое доброе виски Имри – и встал.

Фергус махнул рукой:

– Сходи посмотри, что там стряслось. И постарайся не задушить мою сестру.

Гордон не стал ничего обещать и просто пошел на звук, взяв курс на семейные покои. Один раз он бывал там – навещал Фергуса, когда тот болел. Он ни разу в жизни не заходил в комнату Шоны, но точно знал, где она расположена. Второй этаж, третье слева окно, выходящее на Ратмор.

– Шона?

Из-за тяжелой, покрытой резьбой двери в конце коридора выглянула мисс Патерсон.

– Полковник сэр Гордон! Что вы тут делаете?

– Я услышал крик. Что случилось?

– Это все сторож.

Хелен отступила в сторону – почти что приглашающий жест. Гордон вошел в комнату. Нед сидел на краю кровати, возвышавшейся в центре комнаты, а Шона стояла рядом с ним и гладила его по плечу.

– Простите меня, мисс Шона, – лепетал он. – Я принял вас за привидение. – Он посмотрел на нее слезящимися глазами. – Я стараюсь спать днем, чтобы по ночам караулить призраков. Я тут не живу, правда. Нет, я бы никогда не осмелился занять комнаты лэрда.

– Все в порядке, Нед.

Он скорбно покачал головой:

– Это чтобы сбить призраков с толку. Чтобы они не знали, где я сплю.

Шона посмотрела на Гордона:

– Я думала, ты уже уехал.

Такого ледяного тона ему прежде слышать не доводилось.

Шона сошла с помоста, но не приблизилась к нему.

– Нужно помочь Фергусу устроиться тут, – сказал Гордон, сдерживая раздражение.

Не время сейчас цапаться с Шоной.

– Еще ничего не готово.

– А что нужно сделать?

– Проветрить тюфяки, простыни, вытереть пыль, снять паутину, вымести полы.

– Это все?

– Да, – ответила Шона.

Ее лицо было жестким. Она выглядела как будто пережила сотни разочарований, в ее глазах не было ни искорки юмора, веселья.

Гордон внезапно осознал, как скучает по той девчонке, которой она некогда была, по своей верной подруге в грехе и познании.

– Тогда я отвезу его в Ратмор, – сказал Гордон.

Шона сжала в кулаке ткань платья. Девушка, которую он знал, никогда не отличалась сдержанностью. Прежняя Шона высказала бы все, она бы дала волю раздражению, которое он теперь читал в ее глазах.

– Нед, выбери себе комнату на третьем этаже и живи там.

Старый Нед выпрямился и посмотрел на нее. Он явно не брился несколько дней, а одежду не менял и того дольше. Он медленно кивнул.

Неужели Шона настолько глупа, что верит, будто Нед ее послушается?

Она молча подошла к кровати и подняла бутылку виски. Взгляд, которым она одарила Неда, обещал ему продолжительную беседу о вреде пьянства – в другой раз.

– Мы с Хелен пойдем приготовим Фергусу комнату, – сказала она. – Тебе незачем беспокоиться о моем брате.

Она кивнула Хелен – и обе они направились к двери.

– Чем я могу помочь?

– Уезжай. Отправляйся домой. Нам и без тебя хлопот хватит.

– Шона.

Хелен перевела взгляд с него на свою нанимательницу.

Шона покачала головой, словно веля компаньонке умолкнуть.

– Спасибо, что привез Фергуса домой, – проговорила она, но во взгляде ее не было ни капельки благодарности.

Она злится, но не дает воли словам. И где это она научилась держать в узде свой норов?

Возможно, он знает ее не настолько хорошо, насколько привык считать. Однако ему хотелось ее узнать – и это осознание на секунду выбило воздух из легких. Эта женщина со сверкающими в гневе глазами и нежной улыбкой – воплощенное противоречие. А с Шоной Имри нужно держать ухо востро, неведение в данном случае опасно.

– Фергус не желает продавать Гэрлох, – сказал он, прекрасно понимая, что его друг не нуждается, чтобы кто-то говорил за него. Однако Гордон хотел уязвить Шону, нащупать границы ее терпения. – Зачем ты это делаешь?

Она спокойно скрестила руки на груди, остановилась в дверях и оглянулась на него.