Бертрис Смолл - Рабыня страсти
Риган громко вскрикнула от изумления и острой боли, которая тут же распространилась на всю поясницу. Позабыв советы Груочь, она принялась бороться с Иэном изо всех сил, молотя кулачками по, его волосатой груди, а тот, не обращая внимания на ее протесты, продолжал свое дело размеренно и Мощно…
— Ты делаешь мне больно, Иэн! — рыдала она. — Прекрати! Прекрати!
Но он словно ее не слышал. Член его двигался в ней все быстрее и быстрее, и вот Иэн громко застонал и, покрытый потом, распростерся на ней.
— О Иисусе, ну и трудно было, детка, — твой потаенный проход еще так узок, но мы поможем горю, мой жеребец и я… — горячо зашептал он ей на ушко. Затем он слез с постели, взял свечу и, приподняв ее повыше, с ухмылкой осмотрел ее бедра, простыню и свой теперь уже обмякший член — все было запятнано алой кровью. Подойдя к двери, он распахнул ее:
— Войди, папа, и погляди сам. Моя женушка и вправду оказалась девственницей — или я ошибся, Груочь?
«…Поначалу было очень больно, а потом уже не так», — думала Риган. И все равно, ей не понравилось совокупление, вовсе не понравилось… Смущения она не чувствовала. Ей просто было очень холодно — оттого она и дрожала. Если это называется любовью, то пусть этим занимается сестрица… Для нее же в этом нет ничего привлекательного.
— Вздуй Дональда от моего имени, папа, — сказал отцу Иэн. — Щенок нам солгал.
— Так говорила и маленькая монашка, когда я спросил ее нынче обо всем этом, — отвечал Элэсдейр-Фергюсон. — Ну и прекрасно, я рад, что девица оказалась непорочной. Не стану мешать тебе, парень. Наслаждайся — и доброй тебе ночки!
…Риган думала, что Иэн никогда не уснет. Еще дважды он терзал ее измученное тело. Потом, наконец, к ее величайшей радости, он громко захрапел. Когда она убедилась, что он крепко уснул, Риган выпросталась из-под одеяла и, подняв с пола сорочку, тихо, словно мышка, скользнула за дверь. Быстро спустившись ниже этажом, она вошла в покои, где ее сестра сидела у ложа матери.
Груочь вскочила на ноги.
— С тобою все в порядке? — прошептала она.
— Ну, знаешь… — отвечала Риган. — Он причинил мне ужасную боль. — Она вкратце пересказала все, что произошло в спальне наверху. — Лучше тебе поспешить наверх, пока он не проснулся. У меня нет сомнений, что это чудище снова захочет поиметь свою молодую женушку еще до рассвета. Он похотлив, словно жеребец, моя сестрица.
Сестры снова обменялись платьями, а Груочь намазала внутреннюю поверхность бедер заранее заготовленной цыплячьей кровью и торопливо натянула сорочку.
— Спасибо тебе… — просто сказала она. И вот ее уже. и след простыл…
Риган торопливо смыла со своего тела следы позора и облачилась. Потом уселась и поморщилась от боли, когда ее маленькая попка соприкоснулась с досками лавки. Как все-таки это больно…
— Риган… — голос матери пробудил ее от тягостных раздумий.
Риган наклонилась к умирающей, вглядываясь в ее лицо:
— Что?
Мать протянула руку и крепко сжала ладонь дочери:
— Ты добрая девочка… — И Сорчи Мак-Дуфф не стало.
Риган была потрясена, но чем именно, она не могла с уверенностью сказать. Кончина матери была так проста… Чего не скажешь о ее последних словах. Она всю жизнь прождала ласкового слова от Сорчи Мак-Дуфф, но вся любовь матери была лишь для Груочь, все ее мечты и чаяния были связаны лишь со старшей, с любимицей… Лишь ей говорила Сорча ласковые слова. А вот последних слов матери никто у Риган не отнимет…
— Ах, мама! — только и смогла она выговорить. — Да приимет Господь твою бедную душу…
Освободив пальцы от пожатия мертвой руки, Риган Мак-Дуфф спустилась вниз, в зал, чтобы сообщить Мак-Фергюсу, что мать ее опочила. Он кивнул, и ей показалось, что в голубых глазах его блеснули слезы.
— Я позову старую Бриди, чтобы она омыла и убрала тело как подобает, милорд, — сказала Риган. — Пусть Груочь с молодым мужем спят спокойно…
— Да, — согласно кивнул он. И более не вымолвил ни слова.
На следующий день они предали земле тело Сорчи Мак-Дуфф возле могилы ее мужа, на склоне холма у озера. День был серый и дождливый. Когда завернутое в саван тело опускали в могилу, трубы играли гимн клана Мак-Дуфф. После смерти Торкиля сердцем клана стала Сорча. И вот это сердце перестало биться… Наследница Бен Мак-Дун замужем за Фергюсоном, а через месяц сестра ее поедет через всю Шотландию в монастырь, и более никто ее не увидит. Погребальный плач Мак-Дуффов был горьким, продолжительным и непритворным…
Джеми Мак-Дуфф разыскал Риган:
— Ну и как, понравилась Иэну Фергюсону его невеста? — с лукавинкой спросил он.
— Она была чистой и непорочной, — спокойно ответствовала Риган, — и если кто-то усомнится в этом, то получит кинжал в самое сердце, кузен. — Голос ее звучал предупреждающе.
— Выходи за меня… — сказал он, изумив девушку несказанно.
— Что? Может быть, ты спутал меня с Груочь, юнец? Нет, ты просто хочешь оскорбить меня… Не разыгрывай дурня, Джеми, — дружески посоветовала ему она.
— Ты дочь Торкиля Мак-Дуффа, — объяснил он. — Ты знаешь, что многие хотят возрождения попранной чести клана Мак-Дуфф и падения Фергюсонов…
— На свете множество дурней, Джеми Мак-Дуфф, — отвечала Риган. — Я никогда не знала отца: он погиб в междоусобной брани еще до моего рождения. Все эти годы мы жили в мире. Фергюсоны значительно превысили нас числом, потому и победили. Для чего ты вновь затеваешь смуту? Чтобы наши юноши вновь гибли во славу клана Бен Мак-Дун? Нет, я не возьму на душу такого греха…
— Твоя мать никогда бы не сложила оружия…
— Наша мать мертва, — грубо оборвала его девушка. — И если тебя существующее положение вещей не устраивает, Джеми Мак-Дуфф, — убирайся! Покинь клан Бен Мак-Дун! Я не позволю тебе разрушить счастье сестры!
— — Счастье? Уж не с Иэном ли Фергюсоном? — недоверчиво и насмешливо спросил он.
— Только нынче утром она по секрету призналась мне, что Иэн — восхитительный любовник, — сказала Риган. И неумолимо прибавила:
— Лучший, какого она когда-либо знала…
В ярости юноша покинул ее. Больше она никогда его не видела. К своей радости, она несколькими днями позже узнала, что Джеми Мак-Дуфф завербовался в солдаты и уехал в какую-то неведомую Византию. Груочь же была просто счастлива отделаться от своего бывшего возлюбленного. Страстность молодого мужа пришлась ей весьма по вкусу, и она была вполне довольна…
Риган все еще оставалась в замке Бен Мак-Дун, но, к своему изумлению, обнаружила, что без матери она здесь и вовсе чужая. А Груочь вскоре стала мучиться ревностью при малейшем знаке внимания, оказываемом ее супругом родной сестре. Теперь она беззастенчиво торопила ее со сборами и отъездом. И радостно вздохнула, узнав, что месячные у Риган пришли вовремя…
