Кэтлин Вудивисс - Где ты, мой незнакомец?
— Ленору!
— Увидим, Малькольм, — Эштон издал легкий смешок. — Увидим! — он уже поставил ногу на подножку ландо, но потом повернулся и еще раз взглянул в это искаженное гневом лицо. — Но даже если она — Ленора, вы мизинца ее не стоите.
Он вскочил в экипаж и откинулся на сиденье, а Хикори неторопливо повернул лошадей к его палатке.
Куда бы ни отправилась Ленора, Эштон следовал за ней по пятам. С тех пор, как Малькольм обнаружил, что Эштон буквально наступает им на пятки, он исходил злобой. Если Ленора оставалась в доме, Эштон устраивался поблизости, у шатра и, казалось, стерег, словно собака, не представится ли возможность увидеться, пока Малькольм в отлучке. Если же она уезжала вместе с ним, то Эштон следовал за ними, будто тень, ни на минуту не выпуская их из виду.
Хотя присутствие Эштона самому Малькольму безумно действовало на нервы, всех остальных оно, по-видимому, просто забавляло. А за спиной хозяина Меган в душе восхищалась этим человеком. Стоило ей увидеть, как он верхом сопровождает экипаж хозяйки или проезжает в своем ландо мимо дома, и глаза служанки радостно вспыхивали. Ей было не по себе только, когда Эштон купался. В такие минуты она старательно отводила глаза в сторону, не желая, чтобы кто-то обвинил ее в бесстыдном любовании этим совершенным мужским телом.
Похоже, даже Роберт Сомертон постепенно стал воспринимать присутствие Эштона, как само собой разумеющееся. Правда, он по-прежнему кипел от возмущения, глядя, как молодой человек выходит из воды совершенно обнаженным, если не считать узкой полоски плавок, но в то же время не отказывался от предложения выпить чего-нибудь, даже если это был всего-навсего кофе.
А Ленора наслаждалась всем. Его близостью. Его неизменной преданностью. Видом его загорелого тела, когда солнце играет на бронзовой коже. Может быть, это и не пристало даме, но она изнывала от желания почувствовать ладонями выпуклые стальные пластины мускулов, погладить упругие ягодицы, скользнуть руками по каменным бедрам и убедиться, что плоть его неудержимо поднимается в ответ на ее ласки. С каждым днем ей все труднее было бороться с собой. Наконец она поняла, что уже и не пытается принять Малькольма в качестве мужа.
И как раз в это время неожиданно исчезла «Речная ведьма». Малькольм слегка смутился, но не скрывал своей радости. Стало быть, люди Эштона взбунтовались и покинули его. Но вскоре ясным, солнечным утром все надежды и чаяния Малькольма пошли прахом. Там, вдалеке, стоял на якоре огромный океанский пароход. Этот новый корабль, который явился на смену прежнему, носил имя «Серый орел», с него спустили шлюпку, в которую уселись капитан и какая-то незнакомая женщина. Неожиданно Малькольм заинтересовался. Окрыленный неясной надеждой, что эта незнакомка может оказаться достаточно красивой, чтобы возбудить подозрения в Леноре и отвлечь внимание Эштона, она старательно вглядывался в нее, пока капитан вел ее к шатру Эштона. Увы, даже на таком расстоянии было очевидно, что это всего-навсего служанка. Ее тускло-рыжие волосы были сколоты на шее унылым узлом, а серое платье мешковато свисало с костлявых плеч. Женщина была плоской, как доска, но несмотря на сравнительную молодость, ни одна женщина не почувствовала бы укола ревности в ее присутствии. Тем не менее, Малькольм был заинтригован. Женщина показалась ему смутно знакомой, но он никак не мог вспомнить, где он мог ее видеть. Впрочем, такие замызганные девки никогда его особенно не привлекали, так что под конец он просто махнул рукой, решив, что, в сущности, какая разница!
Эштон вышел поздороваться с гостями и взял из рук Сары бухгалтерские счета.
— Все ваши книги в полном порядке, мистер Уингейт, — сказала она, страшно довольная, что выполнила его поручение.
— Превосходно, Сара. Вы превзошли все мои самые смелые ожидания.
Она засияла от гордости.
— Мне нравится этим заниматься, сэр. Это отвлекает, помогает забыть … Эштон криво усмехнулся.
— Одни стараются забыть, другие не могут вспомнить. А я жду — не дождусь того дня, когда память вернется к Лирин.
— А я — когда смогу все забыть…и простить, может быть. Хотя не уверена, что такое возможно.
Над седой головой капитана Мейерса прошумело немало зим.
— Умение прощать, Сара, — залог счастливой жизни. Если ты будешь лелеять свою ненависть, то она иссушит твое сердце.
Эштон нахмурился, вспомнив, что и он в этом смысле не без греха. Вскинув голову, он посмотрел туда, где стоял его враг, и глаза его стали похожи на две холодные льдинки.
— Порой это нелегко, особенно когда этот мерзавец все время перед глазами.
Сара повернулась и взглянула туда же. Увидев стоящего неподалеку мужчину, она нахмурилась, подумав про себя, что жаркое солнце может сыграть с ней злую шутку. Что это — мираж? Она затрясла головой, постаравшись забыть об этом, и снова повернулась к мужчинам.
Эштон пригласил их войти.
— Проходите, присаживайтесь. У меня здесь прислуживает юнга с «Речной ведьмы», он сейчас принесет чай или кофе. Если желаете, есть печенье.
Они вошли вслед на ним под откинутый полог и замерли от изумления — капитану и Саре показалось, что они мгновенно перенеслись в волшебную сказку «Тысячи и одной ночи». Совсем сбитый с толку капитан только фыркал от удовольствия, оглядываясь по сторонам, а Сара ошарашенно молчала. Огромное, роскошное ложе из нескольких пуховых перин было застлано чем-то вроде покрывала из черного шелка, расшитого золотыми листьями, которому позавидовал бы даже принц из арабских сказок. Сделанный из тончайшего золотого шелка полог, висевший высоко над постелью, заменял сетку, предохранявшую по ночам от москитов. Капитан был уверен, что второго такого не найти во всем мире, по крайней мере, на Миссисипи. Всюду были разбросаны роскошные подушки, целая гора их громоздилась в изголовье постели. Вся эта роскошь как-то не соответствовала изысканному и строгому вкусу их хозяина. С другой стороны, увидеть нечто подобное, да еще, можно сказать, на вражеской территории — в этом было что-то забавное!
— Когда мне сказали, что вы живете в палатке, Эштон, я и не подумал, что увижу нечто подобное, — воскликнул капитан Мейерс. — А я-то, старый дурак, был уверен, что у вас над головой простой парусиновый полог, а под головой — тощая подушка. Неужто вы сами все это придумали?
Эштон фыркнул, чуть не расплескав кофе.
— Это просто для отвода глаз, Чарльз. Похоже, что Малькольму Синклеру весьма по душе подобная кричащая роскошь, особенно если он не дома. Надеюсь, вы меня понимаете, — Он успел убедиться в этом, когда наблюдал, как Малькольм развлекается в компании дешевых шлюх. Несмотря но то, что все эти девицы были расфуфырены в пух и прах, в одном мизинчике Лирин было больше изящества и элегантности, чем у них всех, вместе взятых. — Мне казалось, что так будет легче заставить Малькольма чувствовать себя, как дома, просто на тот случай, если он вдруг будет проходить мимо и ему придет в голову заглянуть на огонек …
