Дебора Мартин - Любовь срывает маски
Он с трудом оторвался от ее губ.
— Так, моя цыганочка, моя цыганская принцесса, покажи мне, какая ты на самом деле.
С этими словами он проник в нее одним мощным рывком. А затем начал медленно двигаться внутри, не отрывая пристального взгляда от ее лица.
— Неужели мне наконец удалось снять с тебя маску… за которой ты скрывалась от меня так долго… Сейчас и навсегда, — сипло сказал он, чуть задыхаясь. — И неужели я завоевал неуловимую леди Мэриан?
— Да, — едва слышно выдохнула она. — Я твоя… теперь. Да… да…
Ее слова слетали с губ в одном ритме с ее бешено бьющимся сердцем и движениями их тел. И вскоре ее словно закружило в каком-то диком танце, в котором их тела слились в одно неразрывное целое, словно стволы двух обвивших друг друга деревьев, объединенных одной пульсирующей, неразделимой жизнью. И на самой вершине этого безумного танца он почувствовал, как наполняет ее этой жизнью, и закричал от восторга.
А после они лежали обнявшись, сплетясь телами, утомленные и задыхающиеся. Прошло несколько минут, прежде чем Мэриан удалось унять бешено стучащее сердце и успокоить дыхание. Руки Гаретта продолжали скользить по ее телу, не останавливаясь ни на минуту, и его нежные ласки напоминали о тех восхитительных мгновениях, которые они только что пережили. От этой пронзительной нежности у нее навернулись слезы, но она изо всех сил старалась их сдержать, так как знала, что он не сможет их понять.
Наконец Гаретт приподнялся на локте и взглянул на Мэриан, а затем принялся играть ее локоном, пока она не открыла глаза и не взглянула на него, думая о том, что же с ними теперь будет.
— Надеюсь, что ты не совершила трагической ошибки, оставшись со мной, милая, — пробормотал он, и его лицо, такое ясное мгновение назад, потемнело. Так облако в ясный день ненадолго закрывает солнце.
— Тс-с, — прошептала она, не желая терять очарования этих волшебных мгновений. — Давай не будем говорить о том, что будет завтра, пока оно еще не наступило.
Он попытался было возразить, но она накрыла его губы ладошкой.
— Я проголодалась, Гаретт, — сказала она беспечно, стараясь разгладить морщинку, пролегшую между его нахмуренных бровей. — Я… Я бы сейчас поела.
Он отвел ее руку от своих губ и, бросив на нее еще один озабоченный взгляд, вздохнул.
— Ну что ж. Как хочешь. Давай поедим. И оставим все завтрашние неприятности на завтра.
Отсрочка. Вот что он предлагал ей, и она с радостью ухватилась за это.
Она начала подниматься с постели, но он слегка подтолкнул ее назад.
— Оставайся здесь, — сказал он ей с внезапным блеском в глазах.
Сам он поднялся и подошел к столу. Мэриан лежала, опираясь на локоть, и наблюдала, как он наполнил две деревянные тарелки сочными кусками, а затем вернулся к ней. Казалось, он совсем не сознавал того, что совершенно обнажен, но она не могла не обратить внимания на его великолепно сложенное тело, широкие, скульптурно вылепленные мышцы груди, тонкую талию, стройные ноги. Когда он подошел и сел рядом с ней, держа в руках тарелки, то перехватил ее восхищенный взгляд и плотоядно усмехнулся.
Мэриан отчаянно покраснела и перевела взгляд на тарелки, которые он поставил между ними прямо на кровать.
— Что ты задумал? — удивленно спросила она.
Вместо ответа он взял кусок хлеба, щедро намазанного маслом, и, отломив кусочек, поднес к ее рту. Она колебалась лишь мгновение, прежде чем открыть рот и принять от него это подношение, чувствуя, как у нее замирает сердце.
Его пальцы легко скользнули по ее губам, и она задрожала от этой новой, восхитительной ласки. Это было слишком интимно — кормить кого-то. Такого с ней раньше еще никогда не было. Так же как ей никогда не приходила в голову такая безрассудная мысль — есть в постели. Но Гаретт тем временем протягивал ей другой кусочек хлеба. Когда она взяла его губами, глаза его при этом вспыхнули странным огнем, а она подумала, что ей, пожалуй, нравится такой способ утоления голода.
А потом она испытала не меньшее удовольствие, когда кормила его кусочками дичи. И каждый раз он целовал или облизывал ее пальцы, и когда она поняла, какое это наслаждение, то не преминула то же самое проделать и с его пальцами, когда он, в свою очередь, кормил ее птицей. Взятая из его рук еда казалась ей манной, даже горох, когда он каждую горошинку осторожно клал ей на язык, показался ей вкуснее самых изысканных блюд.
Вскоре вся постель между ними была покрыта крошками, и ужин превратился в веселую забаву, когда каждый пытался накормить другого более соблазнительным способом. Они оба, по молчаливому уговору, решили хоть ненадолго отбросить все мысли о том, что могло ждать их в Лондоне, и весело смеялись, увлекшись этой игрой.
После того как они накормили друг друга птицей, бараниной, хлебом и горохом, Гаретт взялся за печеное яблоко, истекающее ароматным соком. С хитрым блеском в глазах он поднес кусочек к ее рту, и она приняла его, но при этом несколько капель брызнуло ей на грудь. Прежде чем она успела стереть их, он наклонился и слизнул их с ее кожи, а затем, делая вид, что продолжает слизывать несуществующие капли, провел дорожку вниз, к вершине ее груди, и втянул в рот сосок. Он сосал и облизывал этот восхитительный бутон, пока она не застонала от наслаждения.
Подняв голову, Гаретт взглянул в ее раскрасневшееся лицо, а затем с некоторым сожалением перевел взгляд на постель, покрытую крошками и грязными тарелками. Затем вновь посмотрел на нее и улыбнулся. Ни слова не говоря, он передвинул Мэриан в сторону и вытянул из-под нее простыню. Затем встал с постели, поднял простыню за четыре угла, завязал в узел все, что там было, — остатки еды, кости, тарелки, — снял с кровати и отнес в угол комнаты.
Когда он вернулся к ней, его возбуждение было столь очевидным, что она не удержалась и поддразнила его:
— Но, Гаретт, я все еще голодна!
Он забрался на кровать и притянул ее к себе.
— Я знаю, любимая, — прошептал он, и его глаза затуманились от желания, когда он прижался к ней всем телом, вдавив в подушки. — Но это мы сейчас поправим.
21
Солнце уже стояло в зените, когда путешественники наконец остановились перед лондонским домом Гаретта. Мэриан молча взирала на это величественное строение, напоминающее о могуществе и власти, которыми обладал Гаретт, граф Фолкхэм, с тех пор, как получил назад свои владения. Теперь он держал в своих руках ее жизнь и будущее. Не в силах унять невольного сердцебиения, девушка обернулась к нему, наблюдая за тем, как он слезает с коня. Несмотря на прошедшую ночь, полную любви и нежности, она все еще не знала точно, как же он намерен с ней поступить.
