Виктория Холт - Рожденная для славы

Я, как всегда, отвечала уклончиво. Мол, я уже старуха, мы придерживаемся разной религии, да и моему народу не по вкусу иностранные государи.

Тут де Симье внезапно поднял руку и спросил:

— Ваше величество, позвольте задать вам один прямой вопрос. Может быть, все дело в том, что ваше сердце отдано другому?

Я изобразила крайнее изумление.

— Я ни с кем другим переговоров о браке не веду.

— Я имею в виду одного из ваших подданных. Скажу еще определеннее — графа Лестера. Мне рассказывали, будто вы настолько неравнодушны к этому лорду, что никогда не согласитесь выйти замуж за кого-нибудь другого.

— Граф Лестер мой добрый друг в течение долгих лет.

— Однако у него есть от вас тайны.

— Тайны? Какие тайны?

— Известно ли вам, что он женат?

— Что?! — вскрикнула я, застигнутая врасплох.

— Уже в течение нескольких месяцев граф Лестер является супругом дамы, прежде носившей титул графини Эссекс.

— Этого не может быть!

— Однако все об этом знают — кроме вашего величества.

Не могу описать охватившее меня чувство. Неужели Роберт… посмел! Роберт… женился на этой женщине?! Конечно, это она его околдовала, обвела вокруг пальца. Проклятая волчица! Как же я ее ненавидела.

Де Симье принял участливый вид.

— О, я должен был сообщить вам эту новость более деликатно, но мне казалось, что вы об этом догадываетесь. Ведь очень многие знают, как все произошло. Я понимаю — вам тяжело слышать о коварстве вашего любимца. Позвольте удалиться, я попрошу, чтобы к вам вошли ваши фрейлины.

Я не пыталась его остановить. Когда де Симье удалился, а вместо него в комнату вошли мои дамы, я вскричала:

— Немедленно пришлите ко мне Берли, Суссекса и Уолсингэма! Я должна с ними поговорить.

Одна из дам усадила меня в кресло, хотела дать нюхательную соль, однако я сердито оттолкнула ее.

Вскоре пришли Суссекс и Берли.

— Известно ли вам, что Лестер женился? — накинулась на них я. — Он женился на этой змее, которую я пригрела у себя на груди.

Оба лорда ответили, что знают о браке Роберта.

— Знаете! Все знают, кроме королевы! Господи, как же я могу доверять людям, которые меня окружают?

— Миледи, ваше величество, — начал Суссекс. — Мы утаили это, не желая вас расстраивать.

— Ах, вы не желали меня расстраивать? И вы допустили, чтобы этот негодяй и эта мерзавка путались у меня за спиной? — Ваше величество, вряд ли вы можете их в чем-то обвинять, — мягко сказал Суссекс. — Они имели право пожениться, ведь они не члены королевского дома, а, стало быть, не нужно испрашивать позволения у вашего величества.

— Они меня обманули! Они обманули королеву! Немедленно заточить Лестера в Тауэр!

Суссекс грустно посмотрел на меня и покачал головой.

— Вы что, не слышали?!

— Слышал, ваше величество, и должен вам заметить, что вы не можете посадить Лестера в Тауэр, ибо он имел право поступить так, как поступил.

— Вы намерены указывать мне, милорд, что я могу, а чего не могу? — свирепо спросила я у Суссекса.

Не отводя взгляда, он ответил:

— Ради блага вашего величества я не побоюсь даже вызвать ваше неудовольствие.

Суссекс был человеком благородным и всегда поступал так, как считал правильным. Взглянув на Берли, я увидела, что он едва заметно покачивает головой, как бы призывая меня успокоиться. Королева не должна столь явно показывать, как обидела ее измена фаворита.

— Подумайте, ваше величество, как ваша опрометчивость может подействовать на народ, — продолжил Суссекс. — Увидев, как вы разгневаны, люди подумают, что клевета, распространявшаяся про вас и графа Лестера, является сущей правдой. Я говорю вам об этом прямо, рискуя вызвать немилость, ибо мой долг честно служить вам.

— А что скажете вы, Берли?

— Суссекс прав, ваше величество. Нельзя посадить человека в тюрьму за то, что он вступил в законный брак.

— Но они обманывали меня столько месяцев! Даже когда я гостила у него в Уонстеде!

Мои министры смотрели на меня молча.

— Никогда не позволю ей вернуться ко двору, — сказала я. — Не желаю видеть ее гнусную физиономию. А что до него… Пусть не думает, что ему удастся избежать моего гнева. Отныне ему запрещено появляться при дворе. Пусть отправляется в Гринвич-парк и ждет там моего решения.

Суссекс облегченно вздохнул.

Первая гроза миновала.

Мне хотелось запереться от всех, чтобы никто не мешал моему горю. Никогда еще я не испытывала подобных страданий. Меня мучили неотвязные картины: эта женщина и Роберт — вместе. Как долго они обманывали, потешались надо мной? Я не прощу их ни за что на свете… Во всяком случае, ее. Ноги ее не будет при моем дворе. Но по Роберту я уже начинала скучать, ведь без него при дворе стало так уныло. Что, если вызвать его в Лондон, а волчица пусть томится дома, тщетно дожидаясь своего муженька?

Я вызвала к себе Мэри Сидни. Увидев, в каком я состоянии, моя подруга перепугалась, было видно, как под густой вуалью у нее дрожат губы.

— Мерзавец! — воскликнула я. — Так меня обманывать! Женился на этой женщине! И лорд Девере умер как нельзя более кстати, не правда ли? И это после всего, что я для него сделала… Кем он был без меня?

— Сэром Робертом Дадли, — с достоинством ответила Мэри, — отпрыском благородной фамилии.

— Многие члены этой фамилии закончили жизнь на эшафоте, и виной тому ваша непомерная гордыня!

— Мой дед был казнен, чтобы сохранить популярность вашего деда, ваше величество.

— Негодяи! — не слышала ее я. — Вся семейка такая! Слава Богу, я вовремя это обнаружила!

— Позвольте мне удалиться, — попросила Мэри. — Я не могу оставаться, когда при мне оскорбляют мой род.

— Ах, так вы еще рассуждаете об оскорблениях? А ваш братец… Он взял у меня все и ничего не дал взамен.

— Да Роберт отдал бы жизнь за ваше величество.

— Скажите пожалуйста! Святой Роберт! Похотливая скотина, не может жить без очередной шлюхи!

— Я вижу, ваше величество не в себе…

— Еще бы! Да я их обоих в Тауэр засажу, причем в разные башни! Я сделаю это, что бы там ни говорил Суссекс.

— Ваше величество слишком мудры, чтобы поступить подобным образом.

— Я? Мудра? После того, как доверяла предателям?

Мэри молча плакала, и мне было тяжело на нее смотреть, ибо я помнила, какую жертву принесла она мне когда-то.

Я развернулась и удалилась в свои покои, чтобы побыть наедине с моим горем.

На следующий день мне сообщили, что Мэри Сидни покинула двор. Должно быть, отправилась к своему братцу. Эти Дадли очень сплоченная семейка, и все молятся на своего Роберта. Они уверены, что он — венец творения. Да и я, прости меня, Боже, тоже так считала…