Эллен Марш - Упрямица

– Мистер Сергеев, умоляю, что случилось? Где мисс Рэйвен? Насколько серьезна рана капитана?

– Потом, сейчас некогда! – отмахнулся Дмитрий, но тут же заметил, что старушка вот-вот лишится чувств – так тревожилась она за свою госпожу.

Дмитрий вкратце рассказал ей о схватке между ту­рецким работорговцем Камалем и капитаном и о том, как они побывали на катере «Нория». Когда они приволокли тело мертвого капитана «Нории» на это богомерзкое суд­но, головорезы-матросы которого бороздили все широты африканского и азиатского побережий в поисках рабынь, те тотчас рассказали всё, что знали.

– Они, видите ли, занимаются не совсем обычной работорговлей, – с горечью в голосе произнес Дмит­рий. – Они не вылавливают бедняг негров, чтобы про­дать их в Америке и на островах для работы на плантациях. Эти мерзавцы торгуют индийскими и ну­бийскими красавицами, которых продают за баснослов­ные деньги. Камаль скупал девушек лично, платя деньги индийским семьям, где дочерей совсем не ценят и охотно торгуют ими. Некоторых он просто похищал. И боюсь, именно это и случилось с нашей Рэйвен, когда Камаль наткнулся на одинокую девушку, бесцельно бродившую по ночным улицам Карачи. Индийский костюм и черные волосы, да еще красота нашей маленькой принцессы ре­шили ее судьбу. Этот мерзавец понял, что получит за нее очень много денег.

Дэнни судорожно стиснула руки и в отчаянии замота­ла головой. Дмитрий даже пожалел, что выложил старуш­ке всю правду, без прикрас.

– Где же она теперь? – прошептала Дэнни. Дмитрий вздохнул:

– Ее увезли, Дэнни.

– Куда?

– Две ночи назад катер «Нория» встретился, как и планировалось, с работорговым судном «Корморант». Так что Рэйвен теперь на борту этого корабля.

– Мисс Рэйвен на борту работоргового корабля? – в ужасе прошептала Дэнни, близкая к истерике.

– Да. И это судно направляется в Новый Орлеан. Там ее должны продать на аукционе, как и всех прочих красавиц. Но не волнуйтесь, Дэнни. – Дмитрий сжал ее трясущиеся руки. – «Звезда Востока» намного быстрее, и мы догоним «Корморант» задолго до его прибытия в Новый Орлеан. Клянусь вам, что так и будет.

– Я вам верю, – прошептала Дэнни. – Еще недав­но я бы не поверила, но я видела лицо капитана и верю.

– Тогда вы простите меня, если я вас сейчас покину. Я должен приготовить корабль к отплытию. Молитесь, миссис Дэниэлс, чтобы Господь благословил нас попут­ным ветром.

Шарль не покидал своего поста у штурвала до поз­дней ночи. Когда луна уже проделала половину пути по ночному небу, лишь мучимый бессонницей Дмитрий, раз­гуливавший по палубе, заметил, как капитан ушел нена­долго, но вскоре снова вернулся. Дмитрий почувствовал, что капитану хотелось бы побыть в одиночестве, поэто­му он замер в темноте, прижавшись к мачте и глядя, как Сен-Жермен – в одной рубашке и с развевающимися волосами – открыл позолоченную клетку с черным со­ловьем.

Поставив клетку на полированный борт, Шарль су­нул руку в клетку. Затем выпрямился и разжал ладонь. Птичка замерла от неожиданности и не двигалась. Но секунду спустя она сообразила, что свободна. Расправив свои черные блестящие крылышки, птаха вспорхнула в воздух. Задрав голову, Шарль смотрел, как соловей сна­чала нерешительно, а затем все грациознее закружил над кораблем и наконец полетел на запад, где еще не совсем исчезло из виду побережье Индии.

Минуту спустя Шарль подхватил клетку и швырнул ее в ночную мглу. С неподвижным лицом он покинул палубу, даже не взглянув на дежурившего офицера, кото­рый, заметив капитана, козырнул и щелкнул каблуками. В каюте Шарль налил себе бренди. Щека его болезненно пульсировала, но капитан не замечал боли. Он выпил залпом стакан бренди, затем еще один. Из груди его вырвался хриплый стон, когда он взглянул в сторону ванны. Ему представилось, что она и сейчас сидит в этой ванне, сидит и смотрит на него своими топазовыми глазами, глазами дикой тигрицы. Каким завораживающе прекрасным было ее тело под струей теплой воды! И как же он желал ее!

Шарль отвернулся, громко выругавшись. Неожидан­но его взгляд упал на китайскую вазу, которую Филипп Бэрренкорт подарил Рэйвен в ночь своей жуткой гибели. Ваза все еще стояла на столе, где ее оставила Рэйвен, упавшая в обморок. А упала в обморок она потому, что носит под сердцем его ребенка, напомнил себе Шарль. Резким взмахом руки он смахнул вазу со стола. Ударив­шись о стену, она со звоном разбилась, усыпав пол массой осколков. Звон привел Шарля в чувство; он вспомнил, что не спал уже тридцать шесть часов.

Капитан направился к лампе, чтобы погасить ее, но внезапно остановился, заметив краешком глаза какой-то необычный блеск среди осколков на полу. Наклонившись, он разметал осколки носком ботинка. Нахмурившись, на­клонился еще ниже, чтобы разглядеть, что же так блес­тит, отражая свет лампы многоцветной радугой Шарль поднял странный предмет и принялся его разглядывать. Поначалу он был озадачен, поскольку это оказался кусо­чек обыкновенного стекла. Но вдруг его чувственные губы сами собой растянулись в улыбку. В следующую секунду он громко хохотал.

– Ты сошел с ума, приятель?

– Временами мне и самому так кажется, – отве­тил Шарль Дмитрию, вошедшему в каюту. – Скажи-ка, что ты обо мне подумаешь, если я сейчас заявлю тебе, что только что нашел «Кохинор» в фальшивом дне китайской вазы?

– Наверное, ты и впрямь свихнулся, – не замедлил сообщить другу Дмитрий; он покачал головой, увидев ос­колки.

– Ну, тогда смотри.

Дмитрий взял камень и прошел к свету, чтобы полу­чше разглядеть его. Шарль, подбоченясь, наблюдал за ним. Русский вдруг резко повернулся; глаза его расши­рились.

– Саджид Вали Шах, брат правителя Оудха, был известным наркоманом, – задумчиво проговорил Дмит­рий. – Логично предположить, что камень был отдан Филиппу Бэрренкорту в уплату за опиум. Обычно платят серебряными слитками, но, полагаю, драгоценные камни тоже в чести.

– Но если вспомнить о нищете Филиппа, то скорее всего он ничего не знал об алмазе.

– Может быть, – согласился Дмитрий. – Но как же камень попал в вазу? И почему Саджид Вали Шах подарил ее именно ему?

– А вот это, вероятнее всего, навсегда останется тайной.

Неожиданно Шарль улыбнулся; в глазах его вспых­нули веселые искорки.

– Боже, какая ирония судьбы! Филиппа Бэрренкорта тяга к наркотикам довела до банкротства и нищеты. И все это время неслыханное богатство таилось в его вазе!

Дмитрий снова поднес камень к свету. Его глаза за­сияли.

– Он же огромный! Ой-ой-ой! Да на него можно столько всего накупить!

– Если Пенджаб аннексируют, то камень по закону будет принадлежать королеве, – напомнил другу Шарль.