Кэтлин Вудивисс - Волк и голубка
— Значит, ты вернулась, — пробормотала Гвинет, прислонившись к косяку.
— Как видишь, все еще жива и дышу.
— Какая жалость! Я надеялась, ты повстречаешься с голодным волком!
— Если хочешь знать, так оно и было. И он с минуты на минуту должен вернуться.
— А, храбрый бастард! — презрительно бросила Гвинет. — Вечно похваляется своей отвагой!
— Ты так мало знаешь своего брата, Гвинет! — покачала головой Эйслинн.
Гвинет выпрямилась и бесцеремонно шагнула вперед, брезгливо оглядывая девушку.
— Признаюсь, в толк не возьму, почему он мчится в ночь разыскивать тебя, хотя через несколько недель все равно отошлет в Нормандию или другую страну, подальше отсюда. Просто очередная его глупость, и ничего больше!
— Почему ты так его ненавидишь? — спокойно поинтересовалась Эйслинн. — Разве он сделал тебе что-то плохое? Обидел? Оскорбил? Ты исходишь такой злобой, что я отказываюсь понимать причину.
— Еще бы тебе понять, саксонская шлюха, — прошипела Гвинет. — Ты рада раздвигать перед ним ноги и валяться в его постели! Что, собираешься получить от него еще несколько ублюдков?
Эйслинн вызывающе вскинула голову, но проглотила гневные слова. Краем глаза она уловила какое-то движение и, повернув голову, увидела стоявшего в дверях Вулфгара. Он со спокойным интересом прислушивался к разговору. Руки небрежно сложены на груди, на плече висит кольчуга. Заметив, что девушка упорно молчит, Гвинет оглянулась и встретилась глазами с братом.
— Ты пришла порадоваться нашему возвращению, Гвинет? — грубовато осведомился он, закрыв за собой дверь. Норманн пересек комнату, положил кольчугу рядом с платьем Эйслинн и уставился на сестру, ответившую ему холодным взглядом. — Ты не скрываешь своего отвращения к нам. Значит, тебе здесь плохо? — спросил он, подбоченившись.
— Что? В этом убогом домишке? — огрызнулась она.
— Тебя никто не держит. И ни один человек не остановит.
— Никак ты выгоняешь меня, братец? — процедила Гвинет. Вулфгар пожал плечами:
— Просто хотел заверить, что не стану умолять тебя остаться, если ты захочешь нас покинуть.
— Если бы не мой отец, ты нашел бы способ избавиться от меня!
— Верно, — кивнул Вулфгар, язвительно ухмыляясь.
— Что?! Бродячий наемник наконец понял, что быть лордом не так уж выгодно? — ехидно заметила Гвинет. — Должно быть, тебе в самом деле утомительно разбираться с крепостными и вести хозяйство, поскольку раньше не приходилось беспокоиться ни о ком, кроме самого себя. Почему не сознаться, что из тебя вышел плохой хозяин?!
— Иногда я и впрямь устаю. Но уверен, что способен вынести и это бремя, — подчеркнул Вулфгар.
— Бастард пытается доказать, что достоин благородных господ! — презрительно фыркнула Гвинет. — Да это заставит и камни развеселиться!
— Что ты находишь в этом смешного, Гвинет?
Вулфгар улыбнулся и, подойдя к Эйслинн, благоговейно приподнял ее блестящую золотистую прядь. Девушка взглянула на него, и Вулфгар нежно поцеловал локон, лаская ее страстным взглядом.
— Ты, должно быть, считаешь всех нас достойными лишь твоего презрения. Увы, мы всего-навсего люди и, следовательно, несовершенны.
Гвинет, издевательски скривив губы, воззрилась на Эйслинн.
— Некоторые заслуживают большего снисхождения, чем остальные.
— Неужели? — удивился Вулфгар, вздергивая брови. — А я считал, что ты одинаково не уважаешь каждого в этом доме. Кто же удостоился твоего внимания? — Он сделал вид, что задумался, и, положив руку на плечо Эйслинн, разгоряченной и ослабевшей от его близости, поинтересовался: — Может быть, Рагнор? Этот подлец?
Гвинет негодующе выпрямилась.
— Что ты знаешь об истинных рыцарях, рожденных в знатных семьях, жалкий бастард? — отрезала она.
— Очень много, — отозвался Вулфгар. — Я вынужден терпеть оскорбления таких, как Рагнор, с самого детства, и мне прекрасно известны их заносчивость, надменность, дурные манеры. По мне, так они ничего не стоят. Если ты действительно хочешь выбрать стоящего человека, Гвинет, искренне советую тебе заглянуть в его сердце, и тогда увидишь, каков он на самом деле. Ни к чему измерять его достоинства тем, что сделали и что не сделали его предки! Берегись Рагнора, сестра. Предательство у него в характере, и ему не стоит безоглядно доверять.
— Ты просто завидуешь, Вулфгар, — упрекнула Гвинет. Он хмыкнул и провел пальцем по ушку Эйслинн, посылая по телу девушки восхитительный озноб.
— Верь чему хочешь, Гвинет, но не говори потом, что тебя не предупредили.
Гвинет гордо зашагала к двери, но у порога остановилась, окинула их ледяным взглядом и молча удалилась.
Вулфгар негромко засмеялся и схватил Эйслинн в объятия, одной рукой прижимая к себе, другой поднимая подбородок. Когда его губы слегка прижались к ее рту, Эйслинн заставила себя думать о другом, о том, что так его тревожило, и поэтому весьма равнодушно приняла поцелуй. Вулфгар, не привыкший ни к чему подобному, поднял голову и встретился с невинным взглядом фиалковых глаз.
— Что тебя беспокоит? — требовательно спросил он.
— Я не угодила тебе, господин? Чего ты желаешь? Только скажи, и я повинуюсь. Я твоя покорная рабыня. Вулфгар угрожающе свел брови:
— Но ты мне не рабыня! Я уже не раз твердил тебе это!
— Милорд, я здесь, чтобы угождать тебе! Долг рабыни — выполнять приказы хозяина. Хочешь, чтобы я обвила руками твою шею?
Она нехотя протянула руки и обняла его.
— Желаешь моего поцелуя?
Встав на цыпочки, она коснулась губами его губ, но тут же, опустив руки, отступила.
— Надеюсь, ты доволен мной, господин?
Вулфгар разъяренно сорвал с себя тунику и, подскочив к постели, сел на край, чтобы стащить рубаху. Пока он снимал чулки, Эйслинн подошла к изножью кровати, где все еще лежала цепь, и опустилась на пол, тихо охнув, когда холодные камни коснулись голых ягодиц. Вулфгар в изумлении уставился на нее, но девушка ловко продела стройную ножку в кольцо и защелкнула его.
— Что за черт?! — вскричал он и, шагнув к ней, грубо поднял на ноги. Глаза его почернели от гнева. — Что это ты вытворяешь?!
Эйслинн с притворным недоумением подняла брови.
— Разве рабов не приковывают, господин? Правда, откуда мне знать, я была рабыней всего несколько месяцев, с того дня, когда сюда пришли норманны, господин.
Вулфгар выругался сквозь зубы. Нагнувшись, он нетерпеливо освободил ее от цепи, подхватил на руки и швырнул на кровать.
— Ты не рабыня! — прогремел он, обжигая ее взглядом.
— Да, господин, — ответила она, скрывая улыбку. — Как будет угодно, господин.
— Ради всего святого! Чего ты хочешь от меня, женщина?! — завопил Вулфгар, бессильно простирая к небу руки. — Еще раз повторяю, ты не рабыня. Чего же еще тебе надо?
