Мэри Патни - Шелк и тайны
«Может быть, я никогда больше не почувствую этого мягкого прикосновения, этого скольжения… И не смогу ощутить эту замшу ее сосков, таких сладких, когда их касаешься языком… И не услышу откровенного, страстного ее дыхания, лаская ее влажную плоть, пока она не затрепещет в предвкушении… Неужели я никогда больше не услышу ее резкого и в то же время томного вздоха в момент, когда я вхожу в ее разгоряченное тело…»
Он попытался развеять свои страхи, утопая в ней, мечтая о том, чтобы обжигающая страсть связала их навеки. Он почувствовал муку в ее поцелуе, заметил некую ранимость в ее лице, когда она внезапно порывисто к нему прижалась. «Может, я никогда больше не испытаю такого единения, такой наводящей ужас экзальтации, когда человек полностью твой, как сейчас. О Боже, как сейчас…»
Страсть понемногу улеглась, и на смену ей пришел покой и хрупкий мир. Утомленные любовью, они прильнули друг к другу и погрузились в сон. Но проснувшись, вновь почувствовали разделяющее их неловкое пространство. Чтобы нарушить тягостное молчание, Джулиет произнесла:
— Если бы хаким, доктор, узнал, что я позволила раненому человеку так изнурять себя, он никогда бы мне этого не простил.
— Вероятно, если бы я был серьезно ранен, такого рода напряжение оказалось бы мне не под силу. — Росс осторожно потрогал повязку на голове и слегка дернулся. — Рана еще болит. По-моему, я истратил всю свою дневную энергию, но даже в этом случае я счастлив сообщить хакиму, что твое лечение оказалось просто
чудотворным.
И тут Росс посуровел и протянул руку к обручальному кольцу у нее на шее. Джулиет не сомневалась, что он собирается поговорить относительно их будущего, и сделала вид, что ничего не заметила. Желая из трусости отложить неизбежное объяснение, она выпорхнула из постели и с преувеличенной живостью спросила:
— Наверное, ты хочешь есть? Сейчас я прикажу подать завтрак. Дыни — просто чудо, особенно после сухой пустынной пищи. Или, может, приготовить что-нибудь другое? Разумеется, кроме копченой рыбы. Или овсяной каши, но кому придет в голову есть сегодня овсяную кашу?
— Джулиет, — нежно произнес Росс. — Ты же несешь чушь…
— Я знаю. — Она нервно провела рукой по голове и заставила себя сесть. — Я так долго отсутствовала, и у меня накопилось множество дел. Да еще Салеха не было! Он приедет только дней через десять… Мне надо поговорить с надзирателем за фермой, с управляющим прислугой, и еще куча всякого другого… — Конечно, так оно и было, но вряд ли потому она нервничала.
Росс понимающе улыбнулся: он наверняка знал, что ее угнетает.
— В таком случае тебе, вероятно, лучше бы сразу заняться делами. Я же склоняюсь к тому, чтобы воспользоваться своим положением инвалида и провести день в неге и лени, насколько это возможно. Если я просплю еще несколько часов, то у меня появятся силы на турецкую баню, а потом я еще посплю.
— Великолепная программа! — Она наклонилась, торопливо чмокнула мужа и тут же умчалась прочь, понимая, впрочем, что час расплаты всего лишь оттягивается.
Росс провел день почти так, как и грозился. Мало того, что он помылся в бане, ему захотелось еще и посетить своих товарищей по авантюре. Иан спал, ибо его истерзанное тело пыталось компенсировать все лишения, пережитые им за этот год. Мурад же пребывал в прекрасном расположении духа. Росс нашел его сидящим в саду в тени беседки: он наслаждался шербетом из ледяной дыни и пытался флиртовать с молоденькой служанкой. Та весело хихикала. Увидев хозяина, Мурад улыбнулся ему.
— Значит, наше великое приключение подходит к концу? Скорее всего я не стану больше работать проводником, а сделаюсь сказителем и буду зарабатывать на жизнь, рассказывая истории о легендарном Кхилбурне.
Росс не удержался от ответной улыбки.
— По крайней мере это куда безопаснее, чем общение с туркменами. — Он сел рядом с Мурадом и принял стакан дынного шербета. — Очень скоро я отправлюсь в Тегеран, возможно, даже завтра. Я был бы счастлив, если бы ты проводил меня туда, но, наверное, тебе лучше оставаться здесь, пока не заживет твоя рука.
— Я поеду с вами, — решительно заявил Мурад. — Моя рука не так уж плоха, и я буду рад снова увидеть свой дом. Но разве леди Кхилбурн уже готова отбыть? Ей ведь наверняка надо еще собраться. По крайней мере моя мать долго готовилась бы к дальней дороге.
Росс отпил шербет и рассеянно посмотрел на сад.
— Очень сомневаюсь, что она поедет со мной. Надо, конечно, обсудить этот вопрос, но вряд ли она захочет расстаться с Сереваном, который уже много лет служит ей домом.
Мурад сконфуженно помолчал, а потом заметил:
— А мне казалось, что вы очень… близки. Я думал, вы хотите, чтобы она была с вами.
— Я-то хочу, но не думаю, что леди Кхилбурн разделяет мое желание.
— Но ведь она ваша жена! — возмущенно воскликнул Мурад. — А место жены рядом с мужем! Вы должны приказать ей, пусть едет с вами.
— Приказ ничего не изменит, ибо у леди Кхилбурн своя голова на плечах, — сухо возразил Росс. — Говоришь ты, конечно, верно, но согласно нашим обычаям мы даруем женщинам большую свободу выбора.
Молодой перс надолго погрузился в молчание, а потом откровенно заявил:
— Я не понимаю.
— Я тоже не понимаю, Мурад. Я тоже.
«Наверное, — устало подумал Росс, — если бы я понимал Джулиет, то это что-нибудь изменило бы. А может быть, и нет».
Час расплаты наступил той же ночью, после обеда. Джулиет весь день занималась какими-то делами и умудрилась не попадаться Россу на глаза. Несколько раз она заглядывала к Иану, но он все время спал и у нее не хватило духа его разбудить.
В тот вечер они с Россом пообедали с веселым семейством Салеха, посему личной беседы между ними не получилось, но пришло время отправляться спать… Вряд ли Джулиет могла бы отослать Росса в другую спальню, ибо, несмотря ни на что, она жаждала быть с ним.
«Нет, еще больше мне хочется тех же непринужденных отношений, которые мы познали в Бухаре, когда у нас было одно только настоящее, без прошлого и будущего», — вертелось у нее в голове.
Не глядя на Росса, Джулиет переоделась в расшитый шелковый халат. Потом уселась на диван и принялась расчесывать волосы, в то же время подыскивая тему для ничего не значащей беседы: «Я, как Шахерезада, смогу отложить беду на неопределенно долгое время: просто буду говорить на другие, отвлеченные темы».
К несчастью, Росс в большей степени обладал западной прямолинейностью. Вместо того чтобы переодеться в безыскусный домашний чапан, он уселся возле нее на диване и просто предложил:
— Джулиет, поедем со мной в Англию. Теперь мы стали на двенадцать лет старше и мудрее, и тебе вроде бы неплохо в моем обществе. Мы, конечно же, сможем теперь разрешить проблемы своего брака.
