Юлия Леонова - Не говори мне о любви

С отъездом Войницких из Петербурга волна слухов и сплетен, вызванных скандальной дуэлью, улеглась. Об этом еще иногда вспоминали, но уже скорее от скуки, дивясь поступку прекрасной графини, как ее за глаза прозвали в светских гостиных, которая последовала вместе с мужем в ссылку на Кавказ.

Николай медленно оправлялся от полученного ранения. Войницкий промахнулся всего-то на какой-то дюйм.

Первой, кого он увидел, когда пришел в себя, была мать. Анна Петровна как будто постарела еще лет на десять. Красные от пролитых слез глаза, темные тени залегли на бледном лице.

- Ники, мальчик мой, - услышал он ее тихий шепот, едва открыл глаза, - Хвала Господу, ты жив! - Тонкие пальцы княгини сжимали безжизненную ладонь сына.

Елецкий попытался вздохнуть, но тотчас боль тисками сдавила грудь.

- Воды, - хриплым шепотом попросил он.

Услышав его просьбу, Никифор тут же появился рядом с постелью раненного. Осторожно приподняв его, денщик поднес стакан к губам князя. Устало откинувшись на подушки, Ник прикрыл глаза. На то, чтобы сделать несколько глотков, ушли все силы. Беспомощность и неизвестность сводили с ума.

К вечеру явился отец. Сергей Васильевич, зайдя в спальню к раненному, скорбно поджал губы. Язык не поворачивался читать нотации едва живому сыну, хотя он многое мог бы сказать о его глупости. Осознав, что едва не потерял его, Елецкий-старший в душе благодарил Создателя за то, что провидение отвело руку Войницкого, не позволив ему прицелиться как следует.

Пройдясь по полутемной комнате, он присел в обитое бархатом кресло, придвинутое к кровати.

- Я не буду ничего говорить тебе, - начал он, нервным движением расстегивая высокий ворот мундира и грустно улыбаясь, – ты и сам все понимаешь.

Ник едва заметно кивнул.

- Гурьева и Дашкова выпустили. Тебя по причине ранения отсылают под домашний арест в деревню, сроком на год, - продолжил он.

Николай удивленно распахнул глаза, не веря, что так легко отделался. Правильно истолковав его удивление, Сергей Васильевич скрепя сердце рассказал, кому он обязан столь явной милостью императора к провинившемуся флигель-адъютанту:

- Это не мои заслуги, - тихо проговорил он. – Катерина за тебя хлопотала перед Государем.

- Где она? – прошептал одними губами Николай.

Елецкий-старший нахмурился.

- Войницкого на Кавказ сослали, в Эриванский полк. С ним и уехала.

Известие о ее отъезде было как острый нож в сердце. Кавказ! Чертовски далеко, - скривился Ник. – О чем только Войницкий думал, когда потащил ее в самое пекло войны? Тотчас другая тревожная мысль посетила его.

- Алеша? – хрипло выдавил он из себя.

- Мальчик здесь остался, - в кои-то веки понимая сына практически без слов, ответил Сергей Васильевич. – С Натальей Федоровной, - добавил он.

Князь после отъезда Войницких встречался со старой графиней, сделал попытку договориться с ней о передаче внука под свою опеку, и она, зная, что единственный сын Елецкого находится при смерти, обещала подумать, но заметила, что решение будет принимать Катя, а она всего лишь отпишет внучке о предложении князя.

У графини Блохиной для переговоров с князем были свои резоны: она осознавала, что после несчастного случая может случиться и так, что Катя не сможет больше иметь детей, и тогда, ее договор со Станиславом об усыновлении Алеши потеряет всякий смысл. Тогда наилучшим для Алексея выходом будет разрешить Елецкому признать мальчика. Даст Бог, Николай выживет, тогда можно будет вести речь и об усыновлении. Она надеялась, что и сама Катерина сумеет, презрев свои обиды, трезво оценить все выгоды такого предложения. Если только Войницкий - задумалась она, - не решит усыновить мальчика, решив, что Катерина не сможет родить ему наследника. Ах! Как все сложно! - вздохнула Наталья Федоровна, садясь за письменный стол в кабинете Петра и положив перед собой чистый лист бумаги.

Она была категорически против поездки Кати в Тифлис, но, зная упрямство своей внучки, не стала пытаться переубедить ее в надежде, что Катя, увидев, какая жизнь ее ожидает, сама вернется в столицу.

Глава 23

Весна пришла в Петербург стремительно. Лютый февральский холод сменился мартовской оттепелью. Тающий снег превращался в бурные ручьи, бегущие мутными потоками по мостовым к ближайшей реке или каналу. В воздухе пахло талым снегом, и на лицах горожан все чаще стали появляться улыбки. Весна вступала в свои права, и от нее ждали тепла и солнца. В конце марта Николай уже почти полностью оправился от ранения и решил перебираться в деревню, дабы не гневить понапрасну императора. Для себя Елецкий решил, что поедет в Дубровку - с Отрадным было связано слишком уж много тягостных воспоминаний.

Однако в Петербурге у него осталось одно важное дело: вчера он получил записку от Натальи Федоровны Блохиной с просьбой посетить ее как можно скорее. Ник не мог даже представить себе, зачем он вдруг понадобился бабке Катрин, но не посмел отказать в просьбе пожилой женщине.

Собравшись, Елецкий велел заложить экипаж - хотя он уже и передвигался без посторонней помощи, полученное ранение не позволяло пока ездить верхом. До особняка Блохиных он добрался на удивление быстро, и, поднявшись на крыльцо, постучал. Дворецкий, которому он представился и сообщил, что прибыл по просьбе графини, проводил гостя в малый салон, а сам отправился с докладом к Наталье Федоровне. В ожидании графини Елецкий принялся осматривать убранство комнаты. Изящная мебель, милые каждому дамскому сердцу безделушки на каминной полке, шелковые портьеры светло-голубого оттенка - все указывало на тонкий изысканный вкус хозяйки, но едва ли соответствовало последней моде. Это была комната Натальи Федоровны, и Мари не рискнула внести какие-либо перемены в ее интерьер, пока жива старая графиня.

Заложив руки за спину, Ник остановился перед портретом самой графини. В юности она была весьма привлекательной особой. Художнику удалось передать задорный взгляд, полную лукавства улыбку. Невольно князь улыбнулся: что и говорить – хороша!

Звук открывшейся двери привлек его внимание, и, обернувшись, Николай встретился лицом к лицу с Петром. Чего уж греха таить, брат Катрин никогда его особо не жаловал, вот и сейчас за безупречной вежливостью Ник чувствовал исходящую от него неприязнь.

- Ваше сиятельство, - удивленно протянул Петр, - не ожидал Вас здесь увидеть.

- Понимаю, Петр Владимирович, я вовсе не к Вам прибыл с визитом. Ваша бабушка пожелала срочно меня видеть, уж и не знаю зачем, - улыбнулся в ответ Елецкий.

Выдать в ответ язвительную реплику, что уже вертелась у него на языке, Петр не успел. Наталья Фёдоровна, величественно войдя в салон, смерила внука строгим взглядом.