Джейн Фэйзер - Клевета
— Иди ко мне, душа моя!
Магдален упала ему на грудь, и глухие рыдания сотрясли ее тело. Гай ласково гладил ее по волосам, успокаивая, как маленькую девочку. И в первый раз со времени их ночного свидания в часовне она позволила себе расслабиться, дать выход страху и со всхлипываниями, сбиваясь, стала рассказывать обо всем, что ей пришлось пережить в крепости. Эдмунд с ужасом слушал ее, и чувство ревности даже не шевельнулось в нем. Ему только было очень тяжело от сознания того, что он не тот человек, который может ей сейчас помочь.
— Довольно, — сказал Гай, когда рыдания Магдален перешли во всхлипывания. — Плантагенеты не сдаются! Помни, что ты Магдален Ланкастерская.
Она оторвалась от него, и на тунике, надетой поверх кольчуги, остались следы ее слез.
— Я дочь шлюхи, которую послали выполнять работу.
Эдмунд громко вскрикнул, а Гай стал темнее тучи, но не смог найти слов, чтобы ответить. Только спросил:
— Сколько времени дали тебе на эту работу?
Магдален не обиделась, что он не стал ее опровергать.
— Один час, — слезы высохли, а холод и пустота вновь заполнили ее душу.
— Немного, однако, — сказал Гай, поворачиваясь к Кортни Дюрану; тот стоял чуть в стороне, обдумывая происходящее. — Что скажешь, Дюран?
Главарь разбойничьей армии размышлял. Вообще-то, ему было все ясно: надо убираться восвояси, прихватив женщину. Дети — вещь хлопотная, а потом эта парочка так молода, что вполне может нарожать кучу новых детей. Но он понимал, что эти люди из другого теста и вряд ли согласятся с ним, а потому в конце концов изрек:
— Леди должна пойти на переговоры еще раз.
— Не знаю, буду ли я в силах сделать это.
— Но так надо!
— Магдален? — Эдмунд, стоящий чуть в стороне и все ждавший, когда она заметит его, нерешительно произнес ее имя.
В это же мгновение Магдален вспомнила, как, стоя на стене, поклялась стать верной женой своему мужу и вспомнила, что, бросившись за помощью к Гаю, даже не поздоровалась с мужем. Она подошла к нему:
— Прости меня!
Он сжал ее ладони, с горечью вспомнив, при каких обстоятельствах они расставались.
— Ты прости меня, прости за все, — тихо сказал он — Я сожалею обо всем, что сделал тогда.
Она замотала головой.
— Я уже не помню об этом… И ты забудь.
Он мечтал обнять ее, но не здесь, не на глазах у всех, а потому лишь держал за руку и жадно вглядывался в ее лицо.
— Я так боялся за тебя!
— Эдмунд… Магдален… — голос Гая вернул их к действительности.
Он и Дюран о чем-то беседовали с Оливье, как обычно, возникшим как из-под земли в самый неожиданный момент.
— Магдален, ты должна вернуться, и договориться, чтобы они подождали еще два часа.
Они убьют…
— Будь спокойна и выслушай все до конца.
Что-то неуловимое в резком тоне Гая вселило в Магдален надежду, и она подчинилась.
— Оливье знает, где расположен подземный ход, — понизив голос сказал Гай. — Как всякий хороший замок, Каркассон имеет множество подземных ходов. Один из них выходит из подземелья и идет подо рвом. По нему во время осады в крепость доставляют провизию и почту. Полностью в них ориентируется лишь комендант, но Оливье, когда был здесь, ухитрился проникнуть в один из этих ходов.
— Да, он начинается в оружейной мастерской, что в гарнизонном дворе, и выходит в мастерскую шорника в городе.
Гай продолжил:
— Мы пошлем небольшой отряд через этот ход, но ему потребуется время, чтобы выбраться наружу к тому времени, когда мы с Эдмундом прибудем в крепость. Поэтому скажешь де Боргарам, что мы должны обсудить вопрос о выкупе за тебя и ребенка и, как только решим его, дадим сигнал и направимся в замок. При нас будут пажи и оруженосцы и по два рыцаря со знаменами в качестве эскорта.
— А если они не согласятся?
— Убеди их.
— А нельзя ли послать с этим сообщением герольда? — робко спросил Эдмунд. — Магдален оказалась бы здесь в безопасности.
— Они убьют Аврору, — задрожал голос Магдален. — Что еще я должна сделать?
— Постарайся вместе с ребенком оказаться у боковых ворот. Первым делом наши люди поднимут решетку на них, чтобы пропустить подкрепление. Как только они хлынут в замок сразу же выбегай наружу. Что дальше будет происходить в крепости, тебя не касается. Твоя задача спастись самой и спасти Аврору.
— Я скажу, что вы войдете во двор, лишь увидев меня вместе с ребенком на парапете, — нашлась Магдален. — Им придется вернуть мне Аврору и тогда уже я с ней не расстанусь!
Гай кивнул.
— Теперь возвращайся, душа моя. Нужно еще немного продержаться.
— Немного — это всю жизнь, — тихо вымолвила она.
Он все понял.
— Такая уж судьба. Иди.
Магдален прошла в замок по мосту, и мост тотчас же подняли.
— Ну? — Бертран по двору шел ей навстречу.
— Минуту терпения, и я все расскажу, — с надменной улыбкой ответила Магдален. Между прочим, я с утра ничего не ела и хотела бы сперва подкрепиться.
— Святой Франциск! Ты истинная дочь своей матери, — сказал изумленный Бертран после некоторого молчания и коротко усмехнулся. — Сколько раз я видел, как Изольда вздергивала точно также свой подбородок, выполнив очередное наше поручение.
— Так мне принесут поесть?
— Они придут? — резко спросил Шарль. Она обернулась к нему, с удивлением уловив беспокойство в его голосе; ей показалось у кузена есть причины для личной заинтересованности в успехе ее предательского приглашения к переговорам.
Скрыв свое удовлетворение, она опустила глаза и ответила покорным тоном:
— Придут, но у них есть условие. Они хотят предложить вам выкуп…
— Не будем беседовать на такие темы прямо здесь, — оборвал их Бертран. — Пойдемте в башню, там нас накормят и напоят.
В башне, отрезав кусок мяса, Бертран спросил:
— Ты сказала, что речь пойдет о выкупе? Повод, кажется, вполне убедительный.
— Вполне, но прежде они должны увидеть меня и ребенка на парапете через два часа, чтобы убедиться, что мы живы.
— А зачем ребенок? — немедленно спросил Шарль.
Бертран жестом оборвал его и, прожевав, сказал:
— Естественное желание — проверить, на месте ли те, ради кого они приехали. Это лишний раз показывает, что они собираются вести дело всерьез. Что ж, это нам только на руку! В любую минуту мы сможем забрать у нее ублюдка, если в том возникнет необходимость.
Магдален сидела в углу, ела и старалась ничем не выдать своего громадного облегчения.
— Почему они потребовали два часа? — осведомился Марк, — они стоят у ворот и могли бы сразу же направиться на переговоры.
