Алекс Джиллиан - Седьмой круг

— Спасибо, Мэдж. — девушка протянула руку и дотронулась до плеча женщины, проявившей к ней больше тепла и участия, чем она могла ожидать от совершенно чужого человека.

Мисс или миссис Чейн очень быстро и ловко одела и причесала свою подопечную. Она одна управилась за более короткий срок, чем это смогли бы сделать две горничные. Мэдж зажгла свечи, и когда недолгий процесс превращения Элизабет в утонченную леди был закончен, девушка не узнала своего отражения в зеркале. Точнее, наоборот, узнала. Узнала ту, кем она была когда-то давно. Ее лицо ожило, глаза засветились, на губах играла улыбка, а на щеках румянец. Снова юная, красивая и полная надежд.

— Теперь все будет хорошо. — повторила она слова, сказанные отцом своему другу.

— Да. — согласно кивнула Мэдж. — Ты такая красивая девочка. Тебя ждет долгая и счастливая жизнь. А теперь я пойду, и позову Александра. Ты не передумала?

— Нет. — покачала головой Элизабет.

Алекс появился через несколько минут. Он медленно, и удивительно неуверенно открыл дверь. Вошел очень тихо. Смущенно остановился на середине, и замер, робко глядя на прекрасную незнакомку, представшую его изумленному виноватому взгляду.

— Боже, Лиз. — выдохнул он, не веря своим глазам. Флетчер сделал шаг вперед, и протянул руку, но не решился дотронуться до нее, и сжав пальцы в кулак, спрятал за спиной. Зеленые глаза смотрели, не моргая. Горькая улыбка тронула красиво очерченные губы. — Прости, я забыл, какой ты можешь быть ослепительной. Теперь я узнаю леди Элизабет. Только такой ты и должна быть. Всегда.

— Я позвала тебя не для комплиментов, Алекс. — холодно сказала Элизабет, стоя спиной к камину, и чувствуя его ободряющее тепло. — мы должны решить, что скажем отцу.

— Я больше не хочу лгать. — равнодушно пожал плечами Флетчер, отводя он нее потускневший взгляд.

— ты глупец? Или самоубийца? Ты бежал со мной из Мельбурна, чтобы погибнуть здесь от руки Томаса Перси? — усмехнулась Лиз. — Это не выход. Я не хочу твоей смерти.

— Разве тебе не все равно, что будет со мной? Я выполнил миссию. Ты нашла отца. — барон Ридсдейл посмотрел в голубые глаза Элизабет. — Он заслужил правду.

— Ты расскажешь ему все, кроме того, что случилось со мной в замке Ричарда. — уверенно сказала Элизабет. — Ни слова о том, что Мельбурн сделал со мной. Ты понял? Я была просто пленницей. Никто не причинял мне зла.

— Почему? — вопрос застыл в подернутых грустью глазах Флетчера.

— Я делаю это не только ради тебя. Но и для себя тоже. Я хочу забыть все, что произошло. Начать жить с чистого листа. А отец простит тебя, если ты все правильно объяснишь. И историю с графиней Мельбурн тоже упусти. Не нужно ему знать, каким жестким ты можешь быть. Все остальное папа в состоянии понять.

Александр какое-то время молчал, обдумывая ее предложение. Он внимательно следил за ее спокойным уравновешенным выражением лица. Тонкий белый шрам на ее щеке был почти незаметен, но Алекс так и не решился спросить, при каких обстоятельствах он был получен. Не спросил он и о других шрамах. Тех, что Алекс случайно увидел, когда она принимала ванну в гостинице…. Глубокие жуткие багровые полосы, покрывающие все спину. Беатрис говорила, что ее стегали кнутом…. посреди площади, привязанную к столбу, а потом бросили в темницу. Как она выжила? Как вынесла все мучения, выпавшие на ее долю? Как сумела сохранить рассудок и силу воли. Столь завидная стойкость и мужественность для хрупкой девушки. Было ли это всегда в ней? Или приобрела в бою… со смертью, с предательством и равнодушием тех, кто должен был защищать ее? Алекс смотрел на красивую стройную молодую женщину, с горделивой осанкой и чудесными белокурыми локонами, рассыпавшимися по плечам, свет ее глаз, чистый и искренний, напомнил ему, как омерзителен и гадок он сам. Алекс вспомнил, как уверенно и храбро она встала между ним и Макмилланом, защищая его. Встала прямо под дуло ружья, и ни один мускул не дрогнул на заляпанном грязью лице. Есть ли что-то, чего боится эта маленькая женщина? Она одна смогла дать отпор целому враждебно настроенному миру, выжить и достойно встретить каждый удар, не потеряв и капли своего достоинства. А он не достоин даже дышать одним воздухом с ней.

— Ты простила меня? — спросил он, и неожиданно понял, как важен для него ее ответ. Казалось, что вся его бессмысленно и глупо, бездарно прожитая жизнь сейчас зависит от слов этой девушки, так спокойно взирающей на него.

— Да. Я простила. — кивнула она. — Раньше я бы не смогла. Но то, что я пережила, многому научило меня. Чтобы обрести свободу и мир в душе, нужно отпустить злость, и обиду. Только прощение очищает душу.

— Поэтому ты простила Ричарда Чарлтона?

Элизабет резко втянула воздух, глаза ее потемнели от боли. Она опустила голову.

— Кто сказал, что я простила его? — прошептала она едва слышно. — Это выше моих сил и убеждений.

— Но… — растерянно протянул Алекс. — Беатрис рассказывала мне, что вы жили, как муж и жена.

— Невысокая цена за выживание? — горько усмехнулась Лиз, подняв на Флетчера непроницаемые глаза, в которых теперь был холод и отчуждение. — Он предупреждал, что так будет.

— О чем ты говоришь?

— Даже птицу в клетке можно приручить, Алекс. Чтобы не кричала ты накидываешь на прутья темную ткань, а когда хочешь, чтобы она спела, кормишь с руки. проходит время и птица становится ручной и послушной, но стоит ей вырваться… Стоит вырваться, она улетает на волю, чтобы никогда не вернуться, и забывает о плене и клетке, которая когда-то была домом, и о руках хозяина, которые кормили ее. И о песнях, которые она ему пела. — девушка печально улыбнулась, и показалась Флетчеру очень уязвимой и беззащитной в этот момент.

— Но ты не птица, Элизабет. — сказал Алекс. — У тебя есть разум.

— Иногда даже разум бывает бессилен. Когда боль и ужас становятся неотъемлемой частью твоего существования, начинаешь искать причины и смысл во всем происходящем. И любое проявление тепла рассматривается иначе, чем в обычной жизни. Даже в аду мы стремимся к свету, ищем его, даже обманываясь… пытаемся убедить себя, что и так, во лжи можно выжить. Я думала, что смогла простить его, но теперь понимаю, как невозможны и смешны были мои доводы в его защиту.

— Значит, ты не любила его? — спросил Александр Ридсдейл, пронзительно глядя в глаза Элизабет.

— Нет. Я просто хотела в это верить. Чтобы не сойти с ума. — ответила она, скрывая от него боль, которая пришла за этими словами.

— Но ведь именно я виноват в том, что случилось. Из-за моих преступлений, Мельбурн мстил тебе. Я, а не ты должен был пройти долгий путь мучений. — с досадой и сожалением произнес Флетчер.