Виктория Холт - Вечный любовник
Мария от этого пришла бы в ярость. Но рядом с Генриеттой Генрих забывал о других женщинах.
А она по-прежнему не находила себе места. И, придя к заключению, что ей самое время обзавестись мужем, стала осматриваться по сторонам в поисках подходящего мужчины. Конечно, ее взгляд останавливался только на самых высокопоставленных особах. Принц де Жуанвиль был членом могущественного семейства Гизов и некогда уже показывал, что Генриетта ему нравится.
Она пригласила его к себе в дом, наряду с другими гостями, и намекнула, что относится к нему с нежностью.
Поначалу Жуанвиль воспринял это сдержанно, зная об отношениях Генриетты с королем, но потом пришел в волнение и, будучи отчаянным по натуре, увлекся опасной ситуацией, они обменялись несколькими нежными письмами.
Генриетта успела нажить себе врагов, и одним из них была Жюльетта д'Эстре, младшая сестра Габриэлы. Когда Габриэла была жива, Жюльетта часто попадалась на глаза королю, и порой он бросал в ее направлении нежные взгляды. Она была достаточно похожа на свою сестру, чтобы напоминать о ней Генриху, хотя и не столь красива, и надеялась, когда Габриэлы не стало, оказаться одной из тех, кто будет утешать короля. Для нее было ударом, когда ее место заняла Генриетта.
Прежние любовницы короля – Габриэла и Корисанда – тоже его любили, и он был счастлив с ними, но с Генриеттой все обстояло по-другому. К ней Генрих испытывал сильное физическое влечение, но столь же большой нежности в их отношениях не было.
Жюльетта, выведенная из себя тем, что король не выбрал ее, искала способа отомстить Генриетте. Поэтому, узнав о ее флирте с Жуанвилем, об их обмене письмами, начала строить глазки молодому принцу и вскоре стала его любовницей. А уж далее украсть письма к нему Генриетты ей не составило большого труда. Любовница короля явно допустила неосторожность, затеяв такую переписку.
Генрих всегда был готов побеседовать с симпатичной женщиной, а Жюльетта д'Эстре в свое время ему немного нравилась. Не будь ее сестра так хороша, он мог бы увлечься и ею.
О Габриэле, о спокойных и радостных днях рядом с нею король вспоминал с большой грустью, поэтому, когда Жюльетта попросила его поговорить с нею тет-а-тет, охотно согласился.
– Ну, моя дорогая, – сказал он, – рад видеть тебя в добром здравии. – Он легонько поцеловал ее, и в ней снова стал закипать гнев, потому что это был простой дружеский поцелуй, а других женщин Генрих целовал более горячо.
– Сир, – промолвила она, – я пришла по весьма неприятному делу.
– Не могу в это поверить, – отозвался он. – Мне так приятно тебя видеть, и я уверен, что твое дело может быть только приятным.
– Я долго думала, сир, как мне поступить, и, полагаю, приняла правильное решение. Когда у меня в руках оказались эти бумаги, я пришла к выводу, что должна показать их вам.
– Документы? – воскликнул, нахмурясь, король.
– Вот эти.
Генрих узнал почерк Генриетты. Во время чтения его лицо все более мрачнело, и, когда Жюльетта низко поклонилась и вышла, он едва заметил ее исчезновение.
Сюлли пришел в восторг. Наконец-то появилась надежда, что король оставит Генриетту, потому что, прочитав ее письма к Жуанвилю, удостоверился, что она ему изменяла.
– Сир, – нашептывал Сюлли, – настало время избавиться от этой досаждающей вам женщины. Ведь пока она ваша любовница, мира между вами и вашей женой не будет. Ее величество подарила вам дофина; и я уверен, что, как только вы оставите эту любовницу, королева будет счастливой и всем довольной женой.
Но Генриху было трудно расстаться с Генриеттой. Он говорил себе, что его чувства к ней совершенно не похожи на те, что он питал к Габриэле, которую любил глубоко и страстно; он даже не был уверен, что на самом деле любит ее; но желал так, как никогда не желал ни одной женщины. В ней была какая-то непостижимая чувственность, которую он не хотел терять. Она вызывала нечто большее, нежели простое физическое влечение; в ней было какое-то скрытое сладострастие, которое ему не удавалось всецело постичь. Короля охватил гнев.
– Отправляйся к маркизе, – велел он Сюлли. – Скажи ей, что я все узнал. Скажи, что я намереваюсь удалить ее от двора и забрать у нее все мои подарки.
Министр намекнул, что выполнит поручение его величества с огромным удовольствием.
– А что касается Жуанвиля, – добавил Генрих, – он поплатится кровью.
– Сир, его безнравственную связь с маркизой нельзя считать преступлением против государства.
– Я ему за это отомщу!
Сюлли едва сдерживал свое нетерпение немедленно сообщить Генриетте, что ее роман с королем подошел к концу, и все же сначала послал тайком гонца к Жуанвилю, чтобы предупредить его о случившемся. Министр был исполнен решимости спасти короля от поспешного возмездия из-за ревности, о чем, когда кровь будет пролита, тот непременно пожалеет.
Генриетта приняла старого врага с максимальной холодностью, выслушала, что он сказал, и рассмеялась ему в лицо:
– Месье Сюлли, писем, которые я, по вашим словам, отправляла Жуанвилю, не существует, потому что я никогда их не писала. И если они у вас есть – то это подделка.
– Мадам, не думаю, что король поверит такому рассказу.
– Если король предпочитает быть слепым к правде – что ж, так тому и быть. Я тут ничего поделать не могу.
Она дала понять, что хотела бы остаться одна, и Сюлли, слегка встревоженный, удалился.
Генрих ликовал. Жуанвиль тоже признался, что эти письма были подделкой, сказал, что написал их по наущению Жюльетты д'Эстре, желая ей угодить.
– Никаких писем маркиза де Верней мне никогда не писала, – поклялся он.
Генрих удалил Жуанвиля и Жюльетту от двора и отправился извиняться к любовнице, которая приняла его без особой теплоты, будто его приход для нее ничего не значил.
– Вижу, – процедила она, – мое положение становится все более нетерпимым. Из-за того, что я – твоя любовница, мне приходится постоянно терпеть всякого рода оскорбления. Похоже, мне не остается ничего другого, как только уйти в монастырь.
Генрих от ее слов ужаснулся, хотя и не вполне ей поверил. Однако Генриетта была твердо настроена добиться у него извинения, и он попросил у нее прощения.
Генриетта торжествовала. Генрих любил ее страстно, как никогда. Он поверил истории о поддельных письмах, потому что ему этого хотелось. А Жуанвилю хватило ума сообразить, что Генриха гораздо меньше разозлит дерзкая шутка с поддельными письмами, чем успех у его любовницы.
Какая власть была в ее руках! Генриетта не теряла надежды в один прекрасный день выжить Марию с ее места и добиться, чтобы дофином признали ее сына.
