Кэт Мартин - Украденная невинность
Что станется с ними, когда его не будет рядом?
Мэттью вышел на дорожку, ведущую на задворки сада, к теплице. Отвечая на вопрос, где Джессика, маркиз сказал, что она пошла «немного поработать со своими питомцами», а поскольку время перевалило за полдень, то речь, конечно, шла не о детях, а о растениях. В этот день Мэттью рано разобрался с делами и решил немного повозиться в земле.
Он шел быстро и скоро оказался на месте. Дверь была плотно прикрыта от холодного наружного воздуха. Мэттью бесшумно открыл ее и ступил во влажное тепло. Теплица была огромная, сооруженная из сотен прямоугольных кусков стекла. Множество крупнолистых экзотических растений уживались в ней, их обвивали лианы и ползучие плети орхидей, под ними почву сплошь покрывали цветы, для которых климат Англии был слишком суров. Узкие тропинки позволяли пройти этот тропический лес из конца в конец.
Мэттью нашел Джессику за одной из клумб. Она была так поглощена работой, что не замечала ничего вокруг, и граф некоторое время без помехи любовался ею, особенно руками, почти по локоть перепачканными в жирном влажном черноземе. Судя по всему, жена сажала апельсиновое деревце. Притоптав лопаткой землю вокруг стебелька, она поднялась и потянулась за лейкой, предоставив ему для обозрения обтянутые платьем округлые ягодицы.
Довольная улыбка наползла на губы Мэттью. Крадущимся шагом он направился в сторону ничего не подозревающей садовницы, намереваясь захватить ее врасплох и ущипнуть за что-нибудь аппетитное. Это удалось ему… почти. В самый ответственный момент под ногой хрустнул камешек. Джессика круто повернулась, и они оказались лицом к лицу, причем вода из наклоненной лейки продолжала благополучно вытекать, теперь уже на свеженачищенные сапоги Мэттью.
— Вам, милорд, следовало бы взять пару уроков у бывалого разведчика, раз уж вам вздумалось незаметно подкрадываться ко мне! — И Джессика расхохоталась, увидев гримасу, с которой Мэттью разглядывал лужу, натекшую вокруг сапог.
— Мои любимые сапоги! Да я дышать на них и то не позволяю! — театрально возопил Мэттью. — Деяние столь зловредное не должно остаться безнаказанным! Ну, дерзкая девчонка, берегись!
Он сделал выпад. Джессика отскочила, заверещала в преувеличенном испуге, бросила лейку и побежала прочь между кустами с темной мясистой листвой и гроздьями цветов, мимо ряда апельсиновых саженцев, мимо фестонов цветущих орхидей. Мэттью не отставал. Пару раз ей удалось уклониться от протянутой руки, но когда густая растительность поредела и впереди открылась задняя стенка теплицы, Джессика прибавила скорости.
Мэттью успел увидеть, как она рванула на себя дверцу пристройки для хранения садового инвентаря и скрылась за ней.
Он расплылся в широкой торжествующей улыбке. Другого выхода из пристройки не было, и это означало, что Джессика предоставила себя на милость преследователя. Граф поспешил войти в скудно освещенное помещение, думая: погоня за добычей куда приятнее, чем ожидание в засаде.
Мэттью продвигался в глубь пристройки медленно, внимательно глядя по сторонам, заглядывая за метлы и лопаты, свирепо хмуря брови над каждым ведром. Капитан вдруг сообразил, что впервые в жизни ведет себя с женщиной так беспечно, впервые позволяет втянуть себя в игру. Самое интересное, что он на самом деле находил в этом удовольствие.
Широкая надтреснутая доска, поросшая мелким золотистым мхом, привлекла его внимание, но и за ней никого не оказалось.
— Джесси, будь благоразумна и сдайся, добровольно. Я все равно найду тебя, и будет только хуже.
Мэттью самым тщательным образом обыскал весь сарай, оставив напоследок высокие козлы, завешанные куском парусины сплошь в брызгах краски. Он сделал это намеренно, кожей чувствуя, что Джессика прячется именно там. Наконец, забрав в горсть край ветхой ткани, он с силой дернул его вниз. Так и есть! Джессика сидела на самом верху расшатанного сооружения, но прежде чем Мэттью стащил ее оттуда, опрокинула на него большую жестянку, стоявшую под щелью в кровле и доверху наполнившую дождевой водой. Нечего и говорить, что вода хорошенько промерзла за ночь. Отплевываясь, бормоча проклятия, но все равно улыбаясь, Мэттью яростно потряс козлы. Джессика не удержалась и с воплем свалилась ему на руки. Оставалось только перекинуть се через плечо.
— Я сказал, что найду тебя? Сказал? — приговаривал граф, неся ее к двери и время от времени награждая звучным шлепком по заду.
Она в ответ, давясь от смеха, колотила его кулаками по спине. В теплице, усевшись на деревянную скамью, такую же замшелую, как и все остальное, Мэттью с самым свирепым видом перекинул жену через колено.
— Мэттью! Что ты делаешь, Мэттью! Прекрати немедленно! — повторяла Джессика, заходясь от смеха, в то время как он молча задирал ей юбку.
— Хм… — произнес муж парой минут позже, оглаживая по очереди обе соблазнительно округлые ягодицы. — Я такой рассеянный… что это я собирался делать? Ах да, дать тебе хорошую взбучку. Однако взбучки бывают разные. Я, например, знаю хороший способ укрощения строптивых жен… Он нравится мне больше, чем порка. — Мэттью уже чувствовал, как желание поднимается в нем, и знал, что вскоре будет изнемогать от страсти. — Помнишь тот день много лет назад, когда я вот так же держал тебя, двенадцатилетнюю? Тогда об твои ягодицы можно было отбить руку, и кто бы мог подумать, что со временем появятся эти прелестные округлости…
Он еще выше приподнял сорочку, совершенно обнажая объект своего внимания, потом, неожиданно для себя и тем более для жены, наклонился и прижался губами к одному из белоснежных полушарий.
— Мэттью! — ахнула Джессика.
Она все еще была погружена в игру и только в этот момент сообразила, как изменилось настроение мужа. Сердце ее сразу заколотилось чаще, в унисон с его сильно бьющимся пульсом.
Ладонь Мэттью двинулась легкими круговыми движениями, и Джессика притихла. Дотрагиваясь, он чувствовал ответное сокращение упругих мышц под гладкой нежной кожей. Граф выпрямил другое колено и расставил ноги, принимая вес. Джессика лежала тихо-тихо, настороженная и одновременно покорная. Другая рука Мэттью огладила плечо, прикрытое скромным дневным платьем, двинулась под ворот, расстегнула пуговки и скользнула под лиф. Долгая дрожь прошла по телу Джессики, потом еще и еще, и сладостное стеснение усилилось.
Это было так необычно, так волнующе — прикасаться к ней не в постели, а среди растений и дышащей испарениями земли. И потому прикосновения казались особенно чувственными, особенно плотскими. В теплице пахло влагой, пряной чужеземной зеленью и цветами, здесь стояло тропическое тепло, и никто не мог нарушить их уединение, никто не осмелился бы войти. Сообразив, что они свободны делать все, что вздумается, Джессика снова завозилась на коленях Мэттью.
