Карен Робардс - По ту сторону небес
Внезапно, к ее изумлению, веки ребенка затрепетали, глаза открылись, и он посмотрел сначала на нее, а потом на Мэта.
— Папа, — произнес Дэви, по-видимому обрадованный тем, что Мэт находился рядом, — я до смерти хочу есть. — С этими словами мальчуган закрыл глаза, и его руки, которые они держали в своих ладонях, безжизненно повисли.
— Дэви… о, нет, о Боже, нет, нет… — Мэт наклонился над сыном, и его глаза моментально наполнились слезами.
Кэролайн тоже склонилась, ее рука метнулась ко лбу Дэви, а глаза широко раскрылись.
— Нет, Мэт, он не умер! — радостно воскликнула она, когда ее первая хрупкая надежда получила подтверждение. — И не умрет! Жар спал… и он хочет есть! Когда больные хотят есть, это значит, что кризис уже прошел!
Мэту потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать то, что она сказала. Затем он без сил опустился на стул и закрыл глаза.
— Благословен будь Господь! — пробормотал он. Сердце Кэролайн сжалось, когда она увидела, как из-под его коротких черных ресниц появилась одна-единственная слеза и скатилась вниз по смуглой щеке.
— Мэт, Мэт, дорогой мой, неужели ты не слышал меня?! Дэви не умрет! — До глубины души потрясенная тем, что Мэт плачет, Кэролайн обошла вокруг кровати, обвила руками его плечи и крепко прижала к себе.
— Я слышал.
Его руки тоже обняли ее за талию, и он прижался к Кэролайн, зарывшись головой в ее грудь, почти столь же невинно, как это сделал в кухне Джон.
Кэролайн гладила густые черные волосы Мэта, покрывала их поцелуями и бормотала нечто бессвязное, но успокаивающее, что, как она полагала, в минуты эмоционального потрясения всегда шепчут женщины тем, кого они любят.
— О Боже, я люблю тебя, — произнес Мэт странно дрогнувшим голосом.
Теперь, когда кризис миновал, его силы иссякли. Кэролайн чувствовала, что Мэт буквально валится с ног от изнеможения, а его тело на глазах становится вялым и обмякшим. Через минуту он заснет, прямо здесь, на стуле, и ей придется либо простоять в таком положении всю ночь, либо позволить Мэту свалиться на пол. Гораздо лучше для него было бы отправиться в собственную постель. Поэтому Кэролайн наполовину приподняла, наполовину дернула Мэта за плечи так, что тот встал на ноги. Хотя он настоял, чтобы она отдохнула хотя бы несколько часов, сам же не сомкнул глаз почти со дня болезни Дэви.
— Дэви поправится, а тебе необходимо поспать, — твердо сказала ему Кэролайн, когда он запротестовал, что его ведут в спальню.
— Я не хочу оставлять его одного. — Хотя Мэт и устал, но упрямства у него не убавилось.
— Он и не будет один. Я вернусь сюда, когда уложу тебя спать.
— Я не болен, и я не дитя.
— Знаю. Но мне будет очень приятно уложить тебя в постель. А пока я не вернусь, попрошу Даниэля посидеть с Дэви.
Когда они проходили мимо комнаты Даниэля, Кэролайн постучала и, как только он открыл дверь, высказала ему свою просьбу. Даниэль взмахнул ресницами, окидывая их пристальным взглядом: они стояли, тесно прижавшись друг к другу, рука Мэта обнимала Кэролайн за плечи, а она держалась за его талию. В глазах Даниэля появилось смиренное выражение, как будто он внезапно осознал, что эти двое были единым целым, и больше не собирался оспаривать это единство.
— Разумеется, я посижу с Дэви, — тихо согласился он.
Даниэль направился по коридору назад, в комнату Дэви, а Кэролайн отвела Мэта в его спальню. Придя туда, она зажгла свечу от той, что держала в руке, закрыла дверь и, как с маленького ребенка, стала стаскивать с Мэта одежду. Расстегнула на нем рубашку, пуговицы бриджей, стащила к щиколоткам длинные чулки. Когда он был совершенно раздет, Кэролайн бережно уложила его в постель и собралась было укрыть одеялом, как вдруг Мэт внезапно протянул к ней руку.
— Задержись ненадолго, — прошептал он и ласково коснулся ее груди.
И тогда Кэролайн поняла, что, несмотря на отсутствие сил, он очень нуждался в ней, нуждался в жизнетворящем акте физической близости, способном противостоять дыханию смерти. Не говоря ни слова, она сбросила с себя одежды и легла рядом с ним в постель.
— Ты очень нужна мне, пробормотал Мэт, отыскав губами ее рот. — Затем он долго повторял это. Но уже не словами, а ласками и объятиями, пока пламя страсти не разгорелось в них обоих достаточно сильно, чтобы разогнать подступившую так близко тьму.
46
Уже достаточно стемнело, когда они пришли за ней на следующий день. Кэролайн находилась у постели больного Дэви, как вдруг входная дверь начала сотрясаться от громкого стука. Ей показалось странным, что гость, кто бы он ни был, так яростно колотит по воротам хозяина, но, когда она пошла открывать, у нее все равно не возникло предчувствия беды. В кухне тихо булькал ужин. Мужчины, впервые за много дней получившие возможность уйти на значительное расстояние от дома, еще не вернулись с южного поля. Там они рубили на дрова то самое упавшее дерево, которое сломало Мэту ногу. Дерево уже давно оттащили к самому краю поля, где оно и пролежало все лето, а теперь, когда зима была на носу, его решили использовать на растопку.
Кэролайн ожидала, что мужчины вернутся с минуты на минуту, и тогда все вместе они сядут ужинать. Несмотря на продолжающийся траур по Мэри, трапеза будет немного более праздничной, чем обычно, поскольку миновала угроза жизни Дэви. Кэролайн приготовила любимые кушанья своих мужчин и даже сделала небольшой пирог из кукурузной муки, яиц, меда и молока.
Ни о чем не подозревая, Кэролайн открыла дверь. За порогом оказалась целая толпа — примерно двадцать мужчин и почти столько же женщин. Все они держали в руках горящие сосновые факелы и о чем-то глухо переговаривались между собой.
— Э-э, добрый вечер всем вам. Чем могу быть полезна?
Хотя Кэролайн очень удивили эти «гости», она не забывала о вежливости. Миллисент, привлеченная открытой входной дверью, покинула свое место у очага и теперь терлась о ноги хозяйки. Какова цель их визита, Кэролайн не имела ни малейшего представления. И вдруг толпа внезапно затихла.
— Вот она! Вот ведьма! — раздался в тишине чей-то визгливый голос.
Кэролайн внимательно вглядывалась в темноту, но при колеблющемся свете факелов не могла достаточно хорошо рассмотреть отдельные лица. И все же ей показалось, что где-то в глубине толпы она видит развевающуюся на ветру сутану пастора, а чуть ближе к центру блеснула округлая лысина, похожая на ту, что отличала мистера Вильямса.
— Ведьма? — повторила Кэролайн, не понимая, что происходит.
— Посмотрите, с ней ее домашний злой дух! Берегитесь этой кошки!
— Хватайте ее! Мой ребенок умирает, и это все из-за нее! — послышался истеричный женский голос.
