Джулия Хилпатрик - Последняя любовь Скарлетт
– Ага! Вот она, моя рубашка! – раздался приглушенный возглас.
К своему удивлению Ретт Батлер узнал голос Роберта Хайнхилла.
Этому возгласу ответил тихий смех Джессики. Теперь Ретт узнал ее – смутная фигура посреди комнаты соответствовала девушке.
– Тут еще башмак! – воскликнула Джессика.
– Тише! – шикнул на нее Роберт. – Хозяина дома разбудишь…
Приглушенно засмеялись уже двое, а на пороге потайной комнаты появился силуэт полуодетого мужчины. Это был Ален Перкинсон – Батлер узнал юношу сразу, так как к этому мгновению света из-за окна прибавилось.
– Боюсь потревожить вас, молодые люди, – сказал Ален, – но, кажется, это мой башмак…
Джессика с шутливой злобой подняла ботинок с пола и запустила им в Перкинсона.
Ален тихо ойкнул, башмак попал ему в грудь.
– Одевайся, Ален! – сказала шепотом Джессика. – Пора идти…
– Ты хоть бы закрылась, что ли, – прошептал в ответ Ален, – постыдись Роберта…
– Помолчи, а то запущу еще чем-либо…
– Действительно, милый будущий папа, – поддержал невесту Роберт. – Хоть бы ты сам постыдился… Хватило и того, что ты предоставил бедным влюбленным убежище. Однако, ты еще и нахальничаешь!
Ален тихо засмеялся.
– Хватит трепаться, – сказал он. – Лучше дай прикурить!
– Пожалуйста, – ответил Роберт. – Спички в брюках.
Во рту Алена была толстая сигара, Ретт узнал одну из своих сигар, которые он держал для гостей.
Перкинсон прикурил, огонек на секунду осветил его сосредоточенное лицо.
– А что старик? – вдруг спросила Джессика.
– Спит без задних ног, – спокойно ответил Ален, выпустив струю дыма.
– Здорово мы его достали, – проговорил Роберт. – Что ты куришь, Ален?
Перкинсон хмыкнул.
– Да вот, стянул одну из его сигар! Дрянь несусветная, но курить можно.
– Дай и мне одну! – попросил Роберт.
– Мальчики, и мне! – подала голос Джессика.
Терпение Ретта Батлера лопнуло. Он тихо, чтобы не быть замеченным раньше времени, вернулся к себе в спальню и включил там свет.
Голоса за дверью затихли, Ретт понял, что молодежь увидела полоску света в его двери. Он набросил на плечи халат и почти сразу же снова открыл дверь.
Перед собой он увидел Джессику, которая зажмурилась от яркого света, упавшего на нее. В руках девушка держала свое платье. Она уже собиралась надеть его, когда Ретт открыл дверь.
Чуть поодаль стояли Ален и Роберт с сигарами в зубах. Они были почти одеты.
– Мы его разбудили! – обернувшись к парням, проговорила Джессика.
Ретт Батлер внимательно посмотрел на молодых людей. Лица у всех троих были возбуждены, глаза блестели. Батлера буквально изумило то, что никто из них даже не подумал смутиться или растеряться.
– Извините, пожалуйста, – произнесла неожиданно Джессика.
Обнаженная, она стояла совсем рядом с Батлером. Подмигнув и улыбнувшись, она вдруг подошла к Ретту и спокойно поцеловала его.
Батлер отстранился.
– Но… – в смятении произнес он.
Джессика, все так же улыбаясь, зажала ему рот ладонью и сказала:
– Дорогой мистер Батлер! Случайно мы услышали стихи, которые вы читали перед сном.
Ретт покраснел. «Странно, – подумал он, чувствуя, как кровь приливает к лицу. – Меня не заставил покраснеть вид этой молодой бесстыдницы, а вот упоминание о стихах заставило…»
– Мне кажется, ваши стихи устарели… Послушайте, я почитаю то, что нравится мне…
И Джессика начала читать:
Охотник тот, кто догонит, поймаети крепко обняв, в объятиях сжимаеткрасотку, красавца – приз свой!Не будьте мерзки, но будьте же дерзки!Ведь жизнь коротка, так что стыд ваш – долой!Итак, наслаждайтесь и возрождайтесьВ плотском желании, в страстной силе —Нет жизни в могиле!
Все время, пока девушка читала стихи, Ретт Батлер избегал глядеть на ее обнаженную фигуру с прекрасной гладкой кожей, тонкой талией и длинными стройными ногами. Наконец, Джессика закончила и стала молча одеваться.
Роберт принялся шутливо аплодировать.
– Браво, Джессика! – сказал Хайнхилл, – даже я от тебя такого не ожидал!
Ален же с угрюмым видом докуривал сигару.
Когда девушка оделась, она снова подошла к Ретту Батлеру, все еще пребывавшему под впечатлением увиденного и не знавшему что сказать.
– Вы откуда появились? – спросила Джессика, закалывая шпильками длинные волосы. – Вы всегда там спите по ночам, откуда пришли?
Ретт ничего не ответил, тогда девушка оттолкнула его в сторону и прошла в спальню Батлера.
– Так вот она какая, ваша спальня! – воскликнула Джессика. – Пожалуй, это единственная комната в вашем доме, где я еще не была!
– Теперь ты лишила этот дом романтического ореола! – пробасил Ален Перкинсон, подойдя к двери.
– Перестань, – поморщилась Джессика. – А мне здесь нравится! – объявила она.
Подойдя к кровати, она попробовала матрац рукой.
– Можно? – спросила Джессика у Ретта, хмуро наблюдавшего за ней.
Не дождавшись разрешения, девушка свернулась клубочком на постели.
– Да, – протянула Джессика, – постель у вас тоже спартанская.
Ретт Батлер не мог оторвать изумленного взгляда от Джессики. Ее непринужденность и грация ошеломили его в очередной раз.
Из этого состояния Батлера вывел голос Роберта, незаметно подошедшего сзади.
– Мы от всей души благодарим вас, мистер Батлер! Вы позаботились об Алене. Но сегодня он отбудет… Ну, скажем, в Мексику.
Хайнхилл усмехнулся:
– Извините, но знать, куда он поедет на самом деле, вам не обязательно.
Ален тоже подошел к Ретту.
– Ничего нельзя порвать сразу и окончательно, – проговорил Перкинсон.
– Что ты имеешь в виду? – проворковала Джессика, подняв голову с подушки.
Ален повернулся в ее сторону:
– Мистер Батлер знает.
– Я тоже хочу знать, – капризно сказала девушка. – Мне что, нельзя?
Ален поднял с пола оброненный ранее галстук и загадочно сказал:
– Мистер Батлер считает, что мне нужно переменить образ жизни.
Роберт возразил:
– По-моему, он хочет слишком многого. Послушай, Ален, дай еще сигару…
Перкинсон покосился на Хайнхилла.
– Потерпи, прошу тебя… Либо попроси у мистера Батлера!
– Мистер Батлер? – поднял брови Роберт. – У вас есть сигары?
Ретт с трудом понял, чего от него хотят, а поняв, кивнул.
– Возьмите там, на столе…
Роберт подошел к столу, взял из коробки сигару, прикурил и с наслаждением выпустил струю дыма.
– Ты, Роберт, говоришь, что мистер Батлер многого хочет? – спросил Перкинсон. – По-моему у тебя есть один недостаток, наиболее заметный из всех остальных.
– Какой же? – заинтересовался Хайнхилл.
