Виктория Холт - Рожденная для славы
— Однако эти господа такого высокого о себе мнения и требуют такого баснословного жалованья, — рассказывал мальчику Роберт, — что я решил обойтись без них. Обучил ремеслу своих грумов, и теперь они справляются с работой ничуть не хуже, чем французы.
— Еще бы! — воскликнул мальчик. — Филипп говорит, что у тебя получается все, за что ты берешься.
— Филипп слишком добр ко мне.
— А французы все злые! Филипп мне рассказывал, он ведь был в Париже, когда убивали гугенотов. Он жил в доме у нашего посла. Вдруг как зазвонят колокола, как все побегут по улицам. Филипп говорит, что французам теперь никогда не отмыться от позора. И еще он говорит, что религиозные взгляды других людей нужно уважать.
— Филипп — добрый и благородный человек, — с чувством ответил Роберт.
Тут они заметили меня, и Роберт-старший бросился целовать мне руку, а мальчуган оценивающе посмотрел и сказал:
— Когда вырасту, тоже буду твоим шталмейстером.
Я тогда и не догадывалась, какую роль сыграет в моей жизни этот мальчик. Всегда буду помнить его дерзким сорванцом, каким впервые увидела в замке Чартли. Может быть, я полюбила его еще с той встречи. Это просто невероятно, ведь он был сыном ненавистной Леттис!
Впрочем, я забегаю вперед. В ту пору Роберт Девере был всего лишь милым ребенком, самым очаровательным из всех, кого я когда-либо видела в своей жизни.
* * *Должна признать, что графиня Эссекс принимала меня самым достойным образом. Ее заслуга особенно велика, если учесть, что все заботы лежали на ней одной. По вечерам в большом зале устраивали шумные празднества; днем затевались пышные охоты. Кормили в замке изысканными яствами, поили моим любимым элем, а главное — мой чуткий нос вдыхал лишь приятные запахи и ароматы. Графиня распорядилась, чтобы выгребные ямы чистили ежедневно. Мало кто из дворян обращал внимание на подобные вещи, ведь со временем нос привыкает к зловонию и человек просто перестает его замечать. Маленькая Дороти сказала мне, что ее мать велела в отхожие места насыпать семена полыни, ибо она истребляет мух.
— Мама говорит, что ваше величество — самая чистоплотная леди во всем королевстве. Еще она говорит, что у нас в замке ни единой блохе не позволит напиться королевской крови.
Разговаривать с детьми хозяйки было сплошное удовольствие. Они были умны, красивы — должно быть, пошли не в отца, а в мать. Граф Эссекс умом не блистал, я бы даже сказала, что он был просто дурак. Не следовало посылать его в Ирландию. Сесил всегда говорил, что Ирландия — бездонное болото, что никто не сможет справиться с этой провинцией. Посылаешь туда людей, деньги, а результата нет и не будет. Ирландцы вздорны и драчливы, с ними невозможно договориться: если один скажет «да», то все остальные сразу же закричат «нет». Им не нужен добрый мир, им нужна свара. Как только решишь один конфликт, тут же возникает другой.
Я начинала склоняться к мысли, что Сесил прав. Управление Ирландией — дело безнадежное. Именно поэтому я и посылала туда таких людей, как граф Эссекс. Ирландия насквозь пронизана изменой и коварством, а Уолтеру Девере, по крайней мере, можно было доверять. Однако по скудоумию он совершил несколько ужасных ошибок. Как-то раз пригласил к себе на пир местных лордов, а потом в зал ворвались солдаты, лордов арестовали, а их свиту перебили. В оправдание граф Эссекс сообщил мне, что таким образом расправился с недругами короны и преподал остальным ирландцам хороший урок.
После этого кровавого скандала я не могла оставлять его в Ирландии.
Он прибыл в Лондон, преисполненный раскаяния. Что поделаешь, государственный деятель из него был никакой, но зато я могла не сомневаться в его преданности. Представляю, как скучала Леттис в его обществе. Ничего, пусть поскучает. Ведь он ее муж, отец четверых очаровательных детей. — Вам нужно отдохнуть, милорд, — сказала я графу. — Не сомневаюсь, что вы соскучились по вашей прекрасной жене и детям. Я недавно гостила у вас в замке, он мне очень понравился. Надеюсь, в вашем стаде черный теленок не родится.
Граф был польщен моими словами, а я мысленно все сравнивала его с Робертом, тоже присутствовавшим при этой беседе. Рядом с невзрачным Уолтером Девере Роберт в своем дублете бордового бархата, сшитом по последней итальянской моде, смотрелся особенно импозантно. Смуглое красивое лицо, белое перо на берете, усыпанный рубинами камзол. Как жалко выглядел рядом граф Эссекс!
Рассыпавшись в благодарностях, Уолтер Девере сказал, что с удовольствием поживет дома, пока я не подыщу для него новой службы.
* * *Я представляла себе, как «обрадуется» Леттис возвращению супруга, и не могла удержаться от смеха. Про мою кузину поговаривали, что она состоит в связи с неким дворянином, причем имя дворянина мне не называли, из чего я сделала вывод, что это наверняка Роберт.
Что ж, думала я, пусть его. Лишь бы он и Леттис знали, что их интрижка должна быть немедленно оборвана по первому моему слову. Мне даже нравилось давать кузине понять, что Роберт принадлежит ей в свободное от своей главной службы время.
Я уже не сомневалась, что между Робертом и Леттис существует связь. А тут один из приближенных графа Лестера сказал, что неплохо было бы вновь отправить лорда Эссекса в Ирландию. Меня позабавило это предложение. Итак, лорд Лестер хочет, чтобы законный супруг не мешал его плотским удовольствиям.
Неожиданно эту идею поддержал Сесил. Он сказал, что граф Эссекс, разумеется, не слишком умен, но зато предан мне душой и телом. Если дать ему четкие и простые инструкции, он будет свято их соблюдать.
В результате Эссекс получил титул графа-маршала Ирландии и вновь отправился в эту провинцию со значительно расширенными полномочиями.
Он покинул Англию в июле, ровно через год после моего визита в Кенилворт. А в сентябре после внезапного приступа дизентерии граф Эссекс скончался.
Я забеспокоилась. Граф Эссекс, тридцатипятилетний мужчина крепкого сложения, покинул Англию в полном здравии, вот почему столь неожиданная кончина, да еще в сочетании со слухами, ходившими о неверности его жены, выглядела крайне подозрительно.
Мне сказали, что в замке Чартли недавно родился черный теленок. Не знаю, так ли это на самом деле, но при дворе только и говорили, что о смерти графа Эссекса.
Ко мне явился Генри Сидни и сказал, что нужно произвести вскрытие. Я согласилась, но с нелегким сердцем — вдруг обнаружится факт отравления. Слишком много подозрительных смертей будет тогда связано с именем графа Лестера: и Эми Робсарт, и лорд Шеффилд, а теперь еще и Уолтер Девере.
