Кэтрин Коултер - Наследство Валентины
– Тебе это удалось. И всего за двадцать минут. Сначала мне показалось, что Денси вот-вот расплачется, но я вовремя напомнил ему, что он может написать в журналы о новом рекорде. Тогда он немного утешился и даже попросил меня уговорить тебя подумать над его предложением. Боюсь, он не шутил. И будет страшно рад представить тебя своим коллегам.
Джеймс рассмеялся и покачал головой.
– Я посоветовал ему выпить по такому радостному случаю.
Наклонившись, он поцеловал все еще слишком бледную жену в губы, сел рядом, сжал ее руку и прошептал:
– Джесси, я должен был сказать тебе это раньше. Я люблю тебя.
– Мне больно, – пробормотала она, не глядя на него.
– Потерпи, все скоро заживет. Разрывов нет, а это самое главное. И я правда люблю тебя. Очень. Я понял это в ту минуту, когда Джипсом сообщил, что ты попала в руки Комтона Филдинга. Я не знаю, что бы со мной стало, случись с тобой что-нибудь.
– Ты говоришь это лишь потому, что я подарила тебе сына. Каждый мужчина хочет наследника, даже если утверждает обратное. Рождение сына пробудило в тебе огромную благодарность.
– Где ты подхватила эту сомнительную мудрость?
Джесси покраснела и, стыдливо отводя глаза, призналась:
– От твоей мамы.
Джеймс раздосадованно ударил себя по лбу.
– Я люблю тебя! Люблю нашего сына. И точно так же любил бы нашу дочь. Какого дьявола ты веришь россказням моей мамаши?
Джесси, задумчиво нахмурившись, погладила ладонь мужа. Затем рука ее поползла вверх, к плечу, подбородку, шее.
– В первый и последний раз, клянусь.
– Смотри, чтобы больше этого не было.
– Он как две капли воды похож на отца, – объявила миссис Вильгельмина Уиндем, ни к кому в особенности не обращаясь и разглядывая внука, которому исполнилась уже неделя.
– А подбородок! Идеально выточен, в точности, как у Аполлона!
– А по-моему, он похож на мою маленькую Джесси, – возразила Порция Уорфилд. – Взгляните на эти зеленые глаза и милую крошечную ямочку! У Джесси была точно такая в детстве, но почему-то исчезла, когда ей исполнилось пять лет.
– Все это вздор, Порция, – сурово оборвала ее Вильгельмина. – У нее отродясь не было никаких ямочек. Это у моего Джеймса была ямочка. И, кстати, насчет глаз. Глаза у новорожденных вечно меняют цвет, но у этого драгоценного ребенка они будут зеленые, точь-в-точь как у Джеймса, гораздо темнее и ярче, чем у Джесси. Да-да, у него будут глаза Джеймса.
Джеймс перевел взгляд с матери на тещу и объявил:
– По-моему, он, скорее, копия Беллини, моего трехлетки, когда тот только что родился.
Обе матери на мгновение гневно застыли, исполненные праведной ярости. Джеймс рассмеялся.
– Посудите сами, он был такой же мокрый, беспомощный, почти лысый, зато постоянно открывал ротик, так что все могли видеть розовый язычок. Совсем как новорожденный Беллини.
– Джеймс, какую чушь ты несешь! – процедила мать. – Немедленно прекрати подобные сравнения!
– Да, Джеймс, это все-таки мой внук! Прекрасный младенец! Просто идеальный.
– Погодите, пока он не начнет плакать. Сбежите из комнаты, заткнув уши, – пообещала вошедшая в гостиную Джесси, широко улыбаясь. – Собственно, его давно уже пора кормить. Через минуту он поймет, что голоден.
Все уставились на белый сверток в руках Джеймса. Ровно через минуту, и ни секундой больше, Тейлор Джеймс Уорфилд Уиндем издал вопль, от которого задрожал хрусталь на каминной полке.
Йорк, Англия
Декабрь 1825 года
Йоркские скачки – день, когда Джесси Уиндем побила всех.
Джесси сразу же поняла, что все вокруг жокеи защищают ее от жокеев из других конюшен. Сначала ей захотелось прикрикнуть на них, наградить каждого грязным ругательством, услышанным от конюхов. Но, немного поразмыслив, она рассмеялась. Пусть стараются, это не помешает!
Джесси вонзила каблуки в бока Дорсетта, и лошадь рванулась вперед. Ветер трепал волосы, обжигал лицо, в ушах стоял гром десятков копыт. Но Джесси была счастлива. Господи, как она была счастлива! Как стосковалась по скачкам!
Она быстро обогнала свою почетную стражу, но тут же краем глаза увидела одного из них. Джесси понимала, что уважающий себя жокей не позволит какой-то девчонке выиграть скачки. Но она легко побила их всех и засмеялась, когда Дорсетт молнией пересек финиш, тяжело дыша и вскидывая голову. Проигравшие, встав в круг, громко поздравляли ее и бросали в воздух шляпы. Джеймс с разъяренным видом направился к жене.
О небо, неужели он ослеп? Ничего опасного, если не считать того, что кто-нибудь из защитников мог нечаянно толкнуть своим конем Дорсетта. Но Джесси не допустила бы такого, поскольку была слишком хорошей наездницей.
– Мадам, что это вы вытворяете, черт возьми? – осведомился Джеймс и, стиснув руками ее талию, снял жену с седла. – Посмотри на себя – «ручейки» спутались и прилипли ко лбу. А эта гнусная шляпа... выглядишь хуже нищенки! Не знаю, что я с тобой сделаю!
– Как насчет того, чтобы поприветствовать победителя, Джеймс?
Джеймс уставился на нее, отвел длинный локон от мокрой шеи и отступил.
– Господи, даруй мне терпение, – взмолился он и, сорвав шляпу с головы Маркуса, подбросил ее в воздух, вопя при этом: – Пусть наш сын станет таким же превосходным наездником, как его мать!
– Верно, верно, – поддержала Дачесс.– Прекрасно сказано, Джеймс.
– Я убью ее, когда мы окажемся одни, – пообещал Джеймс. – Ты обогнала своих защитников. Заставила их глотать пыль. Наплевала на собственную безопасность. Ты...
Он взглянул в глаза жены, без слов шепча то, что подсказывало ему сердце:
«Ты, Джесси Уиндем, была великолепна!»
И, взяв своего сына Тейлора из рук Спирса, спросил:
– Ну, что ты об этом думаешь? Как, по-твоему, следует мне задать трепку твоей мамочке?
Трехлетний Тейлор незамедлительно ответил, ясно и громко:
– Мама говорит, что во всем свете нет жокея лучше ее. И дедушка сказал, что это правда. Ты тоже неплох, папа, но слишком тяжелый для того, чтобы участвовать в скачках. Мама надеется, что я вырасту не таким огромным, как ты.
Джеймс застонал, прижал Джесси к себе и вздохнул:
– Кажется, мне против вас не выстоять.
Джесси подняла к нему сияющее лицо:
– Разве жизнь не прекрасна, Джеймс?
– Прекраснее не бывает, – кивнул он и, наклонившись, поцеловал жену. Вокруг послышались радостные крики. Но всех перекрыл пронзительный вопль Тейлора, от которого отец едва не упал.
– Доктор Хулахен был прав, Джеймс, – сказала Джесси. – Это легкие твоей матушки. И с каждым годом они будут все сильнее.
Эпилог
