Мэри Патни - Моя прелестная роза
Так как Стивен разговаривал с Яном Кинлоком и еще не заметил брата, Розалинда решила, что не станет представляться. Может быть, ей повезет, лорд Майкл будет так занят разговором с братом, что и не обратит на нее внимания.
Выступив вперед, она спокойно сказала:
— Лорд Майкл. Я рада, что вы приехали. Доктор Кинлок уже почти закончил свой осмотр.
Он повернулся в ее сторону. У него были пронизывающие зеленые глаза, довольно сильно отличавшиеся от более мирных серо-зеленых глаз Стивена. Она чувствовала себя как мышь под немигающим взглядом кота.
И вдруг, к ее изумлению, он улыбнулся. Хищное выражение исчезло, и сходство со Стивеном стало еще более заметным.
— Розалинда? Кэтрин сказала мне о вас. — Не желая отпускать жену, он не поклонился, а только протянул свободную руку.
Господи, как легко прошла эта встреча, которой она так страшилась.
— Я даже боюсь спросить, что она обо мне наговорила, — вполне искренне заявила Розалинда.
— Она сказала, что вы замечательная женщина и заслуживаете всяческого уважения. — Он теснее прижал к себе Кэтрин. — А мнение жены для меня закон.
Кэтрин закатила глаза, выражая сильное сомнение в истинности этих слов.
— К чему эти сказки? Дальше ты еще расскажешь нам, что луна сделана из взбитых сливок.
Их смех привлек наконец внимание Стивена. Повернув голову к двери, он устало улыбнулся:
— Майкл? Как раз вовремя.
На исхудалом лице Стивена уже лежала тень смерти. Заметив это, Майкл, так и не вылечившийся от астмы, почувствовал легкое удушье. Стараясь дышать как можно ровнее, он выпустил из своих объятий жену и подошел к постели.
— Ну уж ты и заставил меня помотаться. Большое тебе спасибо. Кэтрин не рассказала тебе, что мы с доктором Блэкмером вот уже несколько недель гоняемся за тобой по всей Англии?
Хотя Стивен и чувствовал себя отвратительно, он все же нашел в себе силы тихо сказать легкомысленным тоном:
— Даже не думал, что у меня хватит ума так долго ускользать от тебя.
Ян Кинлок поднял глаза на Майкла. Дважды в военное время он штопал его раны, и у него было заинтересованное выражение плотника, разглядывающего, хорошо ли держится сделанный им стол.
— Рад вас видеть, полковник. — Взаимно. — Майкл обменялся с хирургом быстрым, крепким рукопожатием. — Ну что, вы уже кончили ощупывать его?
— Да. Теперь мне надо подумать. А вы пока можете поговорить. — Кинлок подошел к камину и, наморщив брови, задумался.
Кэтрин и Розалинда тактично удалились в угол, чтобы не слышать разговора братьев.
Майкл опустился в кресло возле кровати с чувством некоторой неловкости. О чем, черт побери, разговаривать с умирающим братом? Конечно, сказать можно было очень многое, но ничто не казалось достаточно важным.
Стивен пришел ему на помощь:
— Прежде всего нам надо поговорить о делах. Я надеялся привести их в полный порядок, но время, к сожалению, поджимает. К тому же вчера вечером Розалинда сказала, что ждет ребенка, а это все усложняет.
— Не знаю, кого как, а меня это радует.
— Меня тоже и даже очень, но я никогда не предполагал, что у меня может быть наследник. Давно уже перестал надеяться. — Стивен на мгновение закрыл глаза. — Я все время исходил из предположения, что ты мой наследник. А тут придется ждать еще много месяцев, пока не выяснится, кто родится: мальчик или девочка, а это путает все мои тщательно разработанные планы. Сейчас мой секретарь вместе с адвокатом составляют документы, согласно которым вы с Розалиндой будете вместе управлять всей нашей собственностью. Если родится девочка, ты возьмешь все в свои руки. Если мальчик, будешь его опекуном до достижения им двадцати одного года. — В его глазах мелькнули насмешливые искорки. — Иными словами, ты будешь делать все то же самое, но без титула.
— Поверь, это для меня предпочтительнее, — прочувствованно сказал Майкл.
— Особо прошу тебя заботиться о Розалинде. — Стивен перевел взгляд на занавесь балдахина. — Конечно, она и сама в состоянии о себе позаботиться. Я думаю, что она снова выйдет замуж. Не осуждай ее от моего имени, если такое случится.
— Ты, оказывается, великодушнее, чем я, — как бы посмеиваясь над собой, сказал Майкл. — Если бы я умирал, я предпочел бы думать, что Кэтрин никогда не посмотрит ни на одного мужчину и проведет остаток своей жизни, прикрываясь грубой мешковиной и посыпая голову пеплом. Стивен иронически поднял брови:
— В самом деле?
С самого детства Майклу никогда не удавалось одурачить брата.
— Нет, — признался он. — Пусть она будет счастлива. Конечно, не так, как со мной, но все же счастлива.
— Вот это честно, — все с той же легкой иронией сказал Стивен. — Покидая аббатство, я собирался заехать в Уэльс повидаться с тобой. Хотел узнать у тебя, что такое смерть. Ведь ты встречался с нею куда чаще, чем я. Но не заехал. Гордость не позволила спросить у младшего брата, как побороть страх. — На его лице прорезались глубокие складки. — Но теперь я перестал придавать гордости сколько-нибудь важное значение.
— Кажется, ты нашел ответы на свои вопросы без моей помощи. — Майкл внимательно посмотрел в лицо брату и увидел на нем ту самую твердую решительность и готовность, которые и сам испытывал перед лицом смерти. — Ты как будто бы в мире с собой.
— Да, в мире. — Стивен устремил взгляд на Розалинду, стоявшую в дальнем конце комнаты. Бог — свидетель, я не хочу умирать. За эти последние несколько недель я познал больше счастья, чем многие за всю свою жизнь. Но если бы не моя болезнь, этого не случилось бы.
И этим счастьем Стивен обязан Розалинде, «провинциальной актрисе». Он, Майкл, напрасно сомневался в здравомыслии брата. Вспомнив, как Рейф убеждал его не предполагать худшего, он был готов провалиться на месте от стыда. Ох уж эта проклятая аристократическая гордыня! Почему он так презрительно отнесся к известию о женитьбе брата? Иногда он поступает и мыслит, как старый герцог. К счастью, только иногда.
Все еще не сводя взгляда с жены, Стивен мягко сказал:
— Я думаю, что если бы все вдруг узнали о близком конце света, то высыпали бы на улицы и стали искать тех, кого любят, чтобы сказать им о своей любви. — И повернувшись к брату, он добавил: — Я люблю тебя, Майкл. И жалею, что все эти годы мы недостаточно были близки.
Душевная боль, до сих пор таившаяся глубоко внутри, вырвалась наружу с такой силой, что Майкл почувствовал вдруг глубокое сострадание. Он положил ладонь на руку Стивена и, понурив голову, пресекающимся голосом сказал:
— И я тебя люблю. Мы и сейчас не были бы близки, если бы ты не пришел мне на помощь в самое тяжелое время моей жизни. Я в неоплатном долгу перед тобой.
