Бертрис Смолл - Околдованная

— И, сир, молю еще об одной милости. Я предпочла бы ни за кого не выходить замуж до рождения ребенка.

— Думаю, это разумно, — кивнул Габриел.

— Вот как, милорд? — фыркнула Отем.

Король ухмыльнулся. Ему всегда нравился независимый характер Отем, но иметь такую жену… Боже упаси! Вряд ли Гарвуду придется по вкусу жизнь с такой женщиной, но, в конце концов, никто его не заставлял просить Отем в жены.

Зато сам он одним махом расплатился с долгами!

— Можете проводить госпожу маркизу в Линмут-Хаус, — повелел король герцогу и, взяв Отем за руки, прошептал:

— Кажется, настала пора прощаться, дорогая. Ты была восхитительна, и я благодарю тебя за щедрость. Вы навсегда сохраните дружбу Карла Стюарта, мадам. Известите, когда родится младенец. И помните, что вы обещали мне сына.

Как вы назовете его?

— Луи, — ехидно сообщила Отем.

Король расхохотался до слез. Немного придя в себя, он расцеловал ей руки и прошептал:

— Согласен, мадам. А ты, Габриел, отвези ее домой, пока я не передумал. Признаюсь, ни одна из моих любовниц не была столь забавна и остроумна.

Герцог предложил Отем руку, и та нехотя приняла ее.

— У меня барка, — сообщил Габриел, уводя ее из игорной комнаты. — Так будет удобнее, мадам.

— В таком случае пошлите слугу предупредить моего кучера, чтобы возвращался в Линмут-Хаус, — сухо попросила она.

Герцог кивнул и что-то сказал лакею, поспешившему выполнять распоряжение. Они вместе подошли к королевскому причалу. Лодочник привел барку, и герцог повел свою даму по сходням, усадив в крошечной каюте со стеклянными окнами. Под обтянутой кожей скамьей лежали нагретые кирпичи. На колени Отем опустилась лисья полость.

— Барка уже принадлежала дому, когда вы его получили? — осведомилась она.

— Совершенно верно.

— В таком случае это собственность моей прабабки. Гринвуд был ее домом, а она подарила его моей матери. Протекторат не имел права конфисковать его.

— Что ж, мадам, когда вы станете моей женой, дом снова будет принадлежать вам, и это, пожалуй, разрешит все трудности, — заметил он.

Отем поджала губы и замолчала, отдавшись плавному скольжению барки. Наступило время между приливом и отливом, и течение было спокойным.

Наконец она все же выдавила:

— Вы все равно не согласитесь на условия моей семьи — Вы уверены?

— Да, — злорадно прошипела она.

— Напрасно, — заметил герцог. — Я хотел вас с нашей первой встречи, когда вы были совсем девочкой и требовали правосудия за гибель вашей невестки и слуги. С тех пор ничего не изменилось, и я по-прежнему желаю вас. А я всегда добиваюсь своего.

— Посмотрим, — не растерялась Отем, хотя признание ее немного испугало Такого она от него не ожидала. Он никогда ничем не дал понять, что питает к ней что-то, кроме презрения.

— Я не люблю вас! — бросила она.

— Это придет, когда мы поближе узнаем друг друга, — заверил он.

Отем снова смолкла. Странный человек. Не похож ни на одного из всех ее знакомых мужчин.

Жизнь внезапно приняла новый оборот, и на этот раз непонятно, куда это приведет ее. Отем не слишком любила сюрпризы, но что поделаешь? Кроме того, он не примет условия ее семьи.

Или все-таки примет?

Глава 19

Добравшись до Линмут-Хауса, они застали там Чарли и кузена Джонни, молча восседавших в гостиной с одинаково скорбными лицами, — Иди к себе, — велел сестре герцог Ланди столь суровым тоном, что та, к его удивлению, немедленно повиновалась. Герцог ожидал, что Отем станет спорить и возражать, но та сделала реверанс и поспешила наверх.

— Можно поговорить в библиотеке, — решил Джонни Саутвуд и пошел вперед, показывая дорогу. — Поднос на столе, джентльмены, угощайтесь.

Сам он налил себе добрую порцию виски, рассудив, что ему понадобятся силы.

Кузен и гость последовали его примеру и по приглашению хозяина расселись у огня. На улице шел дождь, и тяжелые капли били в свинцовые переплеты окон.

— К сожалению, меня сегодня не было во дворце, но Джордж Вилльерс достаточно точно изложил все, что произошло. И упомянул, что вы назвали мою сестру шлюхой.

Это так, милорд? — Янтарные глаза впились в собеседника.

— Так, — кивнул Гарвуд.

— И все же готовы жениться на ней, — продолжал Чарли.

— Верно, — кивнул Габриел, не отводя взгляда.

— Почему?

— Сам не знаю, — чистосердечно ответил Гарвуд. — Могу сказать только, что все эти годы был не в силах забыть ее. Наверное, будет понятнее, если я скажу, что вижу ее в своих снах.

— Так я и думал. Вы все-таки любите ее, — заключил герцог Ланди.

— Вряд ли это возможно, учитывая ее распущенность и полное отсутствие моральных принципов.

— Бедный глупец! — вздохнул Чарли. — Любите ее, но боитесь признаться даже себе, и все потому, что она спала с королем. Но она не девственница, и это не первый король, чьей любовницей она была. Отец ее младшей дочери Марго — Людовик Французский.

— Тем более, разве можно любить подобную женщину! — вскричал вконец расстроенный Гарвуд.

— Выслушайте меня, милорд. Я расскажу то, о чем никогда не обмолвится моя гордая сестра, но если у вас обоих есть хоть малейший шанс на счастье, промолчать будет преступлением. Надеюсь, вы не выдадите меня. Отем — последнее дитя моей матери, рожденное уже на склоне лет. Нас у нее девять, хотя выжило только восемь. Когда родилась Отем, пятеро из нас были уже взрослыми. Двое братьев помоложе отправились в Ирландию, где им принадлежат два смежных поместья. В Гленкирке оставался только Патрик Лесли, старший сын герцога Лесли, но он был уже мужчиной, когда его сестра появилась на свет. Отем воспитывали, как единственного ребенка, лелеяли и баловали. Но тут разразилась война.

Джеймс Лесли погиб при Данбаре. В это время Отем гостила в Королевском Молверне. Мама решила взять ее с собой во Францию. Здесь ей было нечего делать, а там она нашла мужа, Себастьяна д'Олерона. Они безумно полюбили друг друга и поженились. Родилась дочь Мадлен, но когда ей исполнилось два года, Себастьян неожиданно умер. Сестра была вне себя от горя. Несколько дней не поднималась с постели, ничего не ела и почти не обращала внимания на ребенка. Только через год ей стало немного легче. Она снова занялась виноградниками и воспитанием дочери. Но тут в Шамбор приехал поохотиться король. Он помнил Отем с тех пор, как был еще мальчиком. И поверьте, не спрашивал, хочет ли она стать его любовницей. Поймите, он Людовик, король Франции. А она — его подданная. Отем боялась за дочь и была вынуждена согласиться. Людовик был добр к ней и признал ее дочь Марго. Потом наш король занял трон, и Отем вернулась домой.