Княгиня Ольга. Истоки (СИ) - Отрадова Лада
* * * * *
Холодный ветер треплет плащ за его спиной, но бастард (9) будто бы не обращает на непогоду внимания, вместо этого вцепившись в голову дракона на носу корабля обеими руками и громко распевая песнь собственного сочинения:
— Плывёт Инг к Хольмгарду,
Рюрика гнезду.
За звоном монеты
Ведёт он орду.
Невысокий, поджарый, с пухлыми губами и плотоядным взглядом водянистых глаз, он смотрит вперёд, на приближающиеся городские укрепления. Кажется, что протяни ты руки — и сумеешь достать и до обожжённых стрелами башен, и до сорванных таранами с петель массивных ворот.
И руки эти... были необычными.
Появившийся на свет от пленницы-рабыни и одного из ярлов, Инг с первым же вздохом, с первым плачем заполучил клеймо калеки и уродца — и врождённые увечья сразу же закрыли ему путь к власти. Благодаря попарно сросшимся указательному и среднему, безымянному пальцу и мизинцу на обеих конечностях (10) он заслужил прозвище Трёхпалый.
Сначала таким именем его дразнили и оскорбляли, но позже для этих же людей оно стало символом разрушения и смерти, вселяющим в их сердца страх. Он отомстил своим обидчикам, почти сравнял с землёй не принявший его город, расправился с законной женой отца и унёс столько богатств, сколько смог!
С набранной армией всевозможных голодранцев, преступников и дезертиров он продолжил сеять хаос на побережье семи морей и заслужил репутацию отъявленного мерзавца. И сейчас гребцы, мастерски орудуя вёслами, думали о том, как совсем скоро сменят их на оружие.
— Воюет за деньги,
Но жаждет вкус крови.
А что до приказов,
Хозяина воли...
Наёмничество открывало перед его войском яркие перспективы: за вознаграждение Инг не раз грабил корабли чьих-то конкурентов по торговле, сжигал неугодные фактории и поселения, пополнял запасы рабов для отправки их на продажу — в том числе и по заказу Козводца.
Впрочем... если очередная кампания сулила более крупный улов, чем пару мешков драгоценностей, ничего не мешало ему расторгнуть условия договора и присвоить причитавшиеся лавры себе.
— Забрать всё богатство
И город в придачу!
Кому — святотатство,
А кому — удача.
Жена новгородского работорговца ещё больше недели тому назад отправила ему письмо с выгодным предложением: нанести городу как можно больше повреждений, превратить выживших в невольников, а всё, что уцелеет...
Этим Инг мог распорядиться по своему собственному усмотрению, не говоря уже о щедром авансе.
Таких отчаянных и безумных женщин он ещё не встречал! И чем ей все не угодили?
— Скользят вперёд снеки, Хольмгард уже около...
Свернёт махом Инг шею его сокола!
* * * * *
1) Рало — земледельческое орудие, близкое к плугу. Основная функция рала — рыхление почвы. Имело деревянную основу и металлический наконечник ральник. Обладало дышлом, в которое впрягался скот. Тягловой силой для рала были волы или лошади;
2) См. Глава XVI: Сон и Морок. Часть I;
3) Шуровёшка (диал.) — в северо-русских говорах то же, что и головастик, личинка безногих земноводных;
4) Бабр — тигр;
5) Пардус — леопард, гепард;
6) Сакс — массивный нож с односторонней заточкой, который обычно имели почетные граждане в северо-восточной Европе. В силу веса колющие удары саксом были страшны по силе. Он протыкал и хорошую кольчугу, и кожаный доспех.
Более длинная, в полуметр, разновидность именуется скрамасакс.
7) См. Глава XIV: Суета сует;
8) Оратай (возвышенно) — пахарь;
9) Подробнее об Инге Трёхпалом можно узнать в книге "Трофей для братьев";
10) Синдактилия — врождённый порок, генная наследственная болезнь, проявляющаяся в полном или неполном сращивании пальцев кисти/стопы в результате не наступившего их разъединения в процессе эмбрионального развития.
Глава XXXIV: Сердце Воина (II)
ГЛАВА XXXIV: СЕРДЦЕ ВОИНА (II)
— Как присягнул мой отец этой земле, а народ — ему, так и я обещаю служить во благо Новгороду и преумножать его богатства, — кожу на ладони рассекает лезвие меча, и на траву падает несколько багровых капель. — Клянусь кровью рода своего. Повелеваю не на словах, а на деле скрепить наш договор. Клянётесь ли вы?
Ещё дюжина алых, похожих на лалы (1) капель касается контрастной изумрудной зелени и на мгновение повисает на краю длинного листа осоки, будто чего-то ожидая, прежде чем поддаться силе земного притяжения и оказаться на холодной сырой тверди.
Ждёт и Игорь, чей воспалённый взгляд скользит по одному за другим восставшим подобно скопе над рекой. Хватит ли у него силы? Низвергнут ли его увещевания войско голодранцев?
— Клянётесь?
Застигнутые врасплох предложением перемирия, уставшие и раненые, они затихают и глядят то на отошедшего в мир иной Кулоту, лежащего в луже собственных мозгов, то друг на друга, то на посадское войско. Без предводителя восставших всё тело армии смутьянов и впрямь будто оказалось обезглавлено, поэтому они, взволнованные и перепуганные, сами не знали, как действовать дальше.
Ловушка это? Хитрая игра? Или они и впрямь могут просто взять и вернуться домой?
— Я пощадил ваши жизни и дал вам шанс искупить свою вину. Взамен я требую лишь верности, — князь, в голове которого от напряжения стучит кровь, а перед глазами мелькают мушки, старается держаться гордо и властно несмотря на захлестнувшую его тело и дух слабость. — Встаньте передо мной на колени и присягните на верность государю! Клянётесь?!
Мятежники обмениваются неуверенными взглядами, но один за другим опускаются на колени, доказывая тем самым абсолютное смирение и послушание. Воины Некраса напрягаются, готовые к любым признакам сопротивления, но ни малейшего ропота, ни какого-либо опасного движения со стороны бунтовщиков не наблюдается.
Головокружение усиливается, а боль в ноге становится всё нестерпимее. Игорь, стиснув зубы, делает последний шаг навстречу к люду и заявляет:
— Вставший бок о бок с предательством однажды сядет рядом с потерей и окажется на одном ложе с погибелью. Так... говорил мой учитель, бахарь (2) Веремуд. Но куда больше мне запомнилось другое его наставление: тот, у кого в голове есть свой ум, берёт уроки из чужого прошлого. Я взял урок у отца и не поступил подобно ему, сохранив ваши жизни. Вы же не повторяйте ошибок Вадима и забудьте о смуте. Ступайте к себе домой, обнимите своих жён, успокойте детей — и помните об оказанном вам милосердии. Некрас...
— Слушаюсь, княже!
— Пусть сейчас же бросят своё оружие, потом пусть сотник с воями сопроводит их до посада. Проверит, чтобы... вернулись к семьям они... и вели своим людям, тем, что всю ночь в городе сражались с недругами, донести до каждого угла, до каждого конца (3) мою волю.
— Что до нас, то, похоже, придётся вернуться в детинец, — тяжело выдыхает Вещий Олег: только сейчас, после законченной сечи, он заметил взвившийся над крепостью дым. — Чует моё сердце, неладное там творится.
Дыма без огня не бывает.
* * * * *
— Чего не может быть? — спрашивает Сверр у Бранимира и уже в который раз трясёт старика за плечи: тот словно находился не здесь, рядом с остальными, а где-то далеко — не то во времени, не то по расстоянию. — Слышишь меня?!
Ставший громче голос дружинника выводит воеводу из оцепенения, и он, вздрогнув, наконец-то приходит в себя. Мысли роятся в голове как мошкара над вечерним прудом, жужжат и хаотично проносятся то туда, то сюда.
Нет, не может такого быть в помине. Совпадение — не более того, иначе как после стольких лет...
— Ничего... Волнуюсь за Ари, — отвечает он и хмурится, всё ещё неотрывно глядя на раненого воина. — Нужно придумать, как добраться до конюшни незамеченными, если и правда остался там кто-то из наших — шансы на победу нашу становятся чуть больше, чем никакими.
Милица смотрит сначала на Сверра, потом заходит в угол, куда последний оттащил тело одного из захватчиков и морщит лоб, обдумывая варианты. Пожалуй, как минимум один у неё точно есть.
