Нэн Райан - Буря в песках (Аромат розы)
Как миссис МакКлэйн и ожидала, двое вакеро подпрыгнули, словно услышали выстрел, когда она распахнула дверь их лачуги и вошла внутрь. Один из них, на котором были надеты только длинные кальсоны, лежал, растянувшись на своей койке, словно было еще раннее утро. Другой, небритый, с красными глазами, сидел перед очагом, а рядом стояла початая бутылка виски. Гневным взглядом Анжи обвела грязную комнату и усилием воли заставила себя сохранить хладнокровие.
— Если вы дорожите работой, этого больше не должно повториться. Скот голодает, когда такие, как вы, залегли тут как пара ленивых медведей в берлоге. — Их лица покраснели. Один повернулся, чтобы одеться, в то время как другой, моргая, пытался сосредоточиться. Он не мог поверить, что эта тоненькая светловолосая женщина стоит тут, в грязной хибаре, и отчитывает их.
— Сейчас я уйду. Даю вас полчаса, чтобы собраться и приступить к работе. Если через это время вы не будете сидеть в седлах, этот день станет последним, который вы провели на Дель Соль.
Оба в один голос начали бормотать извинения, а высокий управляющий, комкая в руках свою шляпу, не сказал ни слова. Виноват был, конечно, и он; не проверил, работают ли люди. Было очень холодно, и он дал им послабление.
Анжи стремительно вышла из лачуги и вскочила в седло. Пришпорив лошадь, поехала к хижинам на другом пастбище, которое находилось в шести милях отсюда. Управляющий молча последовал за ней.
Там творилось то же самое. Всю следующую неделю Анжи просыпалась чуть свет и, тепло одевшись, объезжала хижины в сопровождении пристыженного управляющего. Ее негодование с каждым днем все возрастало. Ярость охватывала при мысли, что эти же люди, которые так упорно работали на Баррета МакКлэйна и Пекоса, не испытывают никакого почтения к ней. Гибнет скот, а они коротают холодные дни в своих жилищах. Анжи сердилась на них. Когда она выдвигала свои требования, ее голос звенел как натянутая струна.
Но Анжи не знала, что люди, с которыми она говорила так резко и требовательно, прониклась к ней уважением. Поведение этой красивой женщины, которая приезжает в любую непогоду и заходит к ним в дом, чтобы потребовать выполнение взятых обязательств, произвело большое впечатление на ковбоев. Они слушали в изумлении, как она горячо говорит, что намерена спасти Дель Соль любой ценой — с ними или без них. И пусть они выбирают сами, как им поступить.
Но никто из них не знал, что по ночам, измученная долгими поездками по пастбищам и осипшая от криков, Анжи бросалась на постель и рыдала. Она отчаянно нуждалась в помощи, но ей не на кого было положиться. Она боялась, что ее постигнет неудача, и огромное состояние будет потеряно. Ее тело болело, на сердце было тяжело, а она могла лишь закрыть усталые глаза и печально шептать: «Пекос…»
Холодная зима все никак не кончалась, и одним снежным утром Анжи проснулась, решив, что не вынесет еще один полный беспокойства день. Силы ее были на исходе. Подергав за веревку звонка у кровати, чтобы вызвать Делорес, она вымученно улыбнулась, когда служанка появилась в дверях, неся поднос с завтраком.
— Делорес, пожалуйста, соберите чемоданы, я собираюсь поехать в Сан-Антонио на пару недель.
Делорес, заметив бледность молодой женщины, понимающе заметила:
Si, сеньора. С радостью. — Она поставила поднос на столик рядом с кроватью. — Я рада, что вы поедете. Вы выглядите такой утомленной, и под глазами у вас темные круги. Вы слишком много работаете.
Анжи взяла кофе, а Делорес расстелила льняное полотенце у нее на коленях. Улыбаясь, молодая хозяйка сказала:
— Делорес, вам трудно угодить. Насколько я помню, вы ворчали на меня, что я ленивая и праздная, когда мы в последний раз были в Сан-Антонио. А теперь ругаете меня за то, что я много работаю. — Она улыбнулась смуглолицей женщине.
— Детка, Делорес откинула золотистые волосы, упавшие Анжи на лицо, все, чего я хочу, так это чтобы вы были счастливы. — Ее глаза тепло смотрели на Анжи.
Молодая женщина опустила глаза к дымящемуся кофе, и, стараясь придать своему голосу правдивый и уверенный тон, сказала:
— Я никогда еще не была счастливее, чем сейчас.
Глава 36
Анжи не удалось убежать от своего одиночества в Сан-Антонио. Мисс Эмили осталась на ранчо, не желая выбираться куда-либо до конца этой ужасной лютой зимы. Делорес хотела сопровождать Анжи, но та настояла, чтобы она осталась с мисс Эмили.
Не прошло еще и недели с тех пор, как Анжи приехала в Сан-Антонио, но у нее уже было неспокойно на душе. Ее попытки развлечься с помощью новых нарядов и украшений не удались, и она думала о том, сможет ли вообще что-нибудь снова развеселить ее.
Одним тоскливым холодным вечером Анжи слонялась, словно зверь в клетке, по своим пышным покоям в отеле. Она чувствовала усталость, хотя и отдыхала весь день. Пекос не выходил у нее из головы, и она ощущала себя опустошенной. Меряя шагами пушистый ковер, вновь и вновь напоминала себе, что те прекрасные времена, которые она провела с Пекосом, были для него просто игрой, с помощью которой он хотел вырвать у нее наследство. Всякий раз, обнимая ее и занимаясь с ней любовью, он думал лишь о деньгах.
Анжи поплотнее запахнула полы своего атласного халата и печально покачала головой. Она проговорила вслух:
— А чего ты ждала? Ведь он сын подлого Баррета МакКлэйна. — Как я могла допустить, что влюбилась в человека, в жилах которого течет кровь Баррета? Должно быть, я сошла с ума. Пекос такой же развращенный, как и его мерзкий отец; мне плохо при одной лишь мысли, что я вышла за него замуж.
Первая брачная ночь встала перед ее мысленным взором, и она почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Повернувшись, Анжи быстро направилась в ванную комнату. Она открыла золоченые краны, собираясь принять ванну. Скинув длинный атласный халат с плеч, Анжи ступила в воду. Она чувствовала слабость, у нее кружилась голова.
— Пекос, сын Баррета, — совершенное зло, — сказала она бегущей из кранов воде, наполняющей ванну и плещущейся у ее боков. — Пекос — часть Баррета МакКлэйна. — Анжи взяла большой кусок жасминового мыла с позолоченной полочки и начала неистово тереть свое тело, чувствуя себя грязной, словно ее чем-то запачкали.
Часом позже она вышла из наемного экипажа. Длинный, обитый горностаем плащ защищал ее от пронизывающего холодного ночного воздуха. Она вошла в облицованное черно-белым мрамором фойе величественного особняка на богатой улице, где жили только миллионеры, и швейцар в ливрее, низко поклонившись, принял ее шубу. Хозяйка дома, полная добродушная особа с седеющими каштановыми волосами и громким оживленным голосом, выплыла ей навстречу, радушно приглашая войти в дом.
