Виктория Холт - Индийский веер

Я побежала в комнату Лавинии. К счастью, она была одна. Она сидела у зеркала, причесывалась. Я сказала:

— Лавиния, мы должны сейчас же идти.

— Куда?

— Вниз, в бельведер.

— Зачем?

— Пойми. Нет времени объяснять. Я еще сама не знаю. Я знаю, что это важно. Дети должны быть там.

— Но зачем?

— Не спорь. Пошли.

— Я не одета.

— Неважно.

— Я не допущу, чтобы мне приказывали.

— Лавиния, айя сойдет с ума. Обещай мне, что ты тотчас же придешь. И придешь быстро. Не говори никому, куда ты собралась.

— Право же, Друзилла.

— Послушай, ты должна иметь представление о том, в какой мы опасности. — Она выглядела слегка встревоженной. Даже она, кажется, начала осознавать изменение обстановки.

— Хорошо… Я приду, — произнесла она.

— Я пойду вперед. Я должна сказать айе. Она будет удивляться, почему я так долго. Не забудь, не говори никому, ни одной душе, куда ты собираешься, и постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Это очень важно.

Я спустилась по черной лестнице. Добралась до сада так, что меня никто не увидел, и поспешила по траве в бельведер. Айя с детьми была там. В ее глазах я увидела панику.

— Мы должны идти… быстро… — прошептала она. — Ждать опасно.

— Друзилла, это новая игра. В прятки, да айя? — спросила Луиза.

— Да, да… сейчас мы прячемся и ищем. Пошли. — Я должна подождать графиню, — сказала я.

— Не ждать.

— Она спустится сюда и не будет знать, что делать.

— Мы должны сейчас отвести детей. Вы также идете.

— Я должна подождать, — возразила я ей.

— Мы не можем. Не ждать.

— Куда вы идете?

— В дом моего брата.

— К Салару!

Она кивнула.

— Он так сказал. Когда придет время, ты должна быть здесь… с мисси… с детьми. Время приходит. Мы должны идти.

— Возьми детей. Я приведу графиню туда. Я ей сказала, что буду ждать ее здесь. Я должна остаться до ее прихода.

Айя покачала головой.

— Нет. Плохо. Плохо… нехорошо.

Она закутала детей в накидки, так что я с трудом могла их разглядеть, и дала мне в руки коробку, которую принесла в бельведер.

— Оденете, — сказала она. — Покроете голову. Тогда вы будете выглядеть как индийская женщина… немного. Приходите. Не ждите.

Я надела сари и накинула на голову шаль.

— Друзилла, ты выглядишь просто забавно, — сказала Луиза.

— Теперь мы пошли. Я возьму детей. Вы приходите к брату. Мы хотим сделать это для вас.

— Я приведу графиню, как только дождусь ее. Она не задержится. Я думаю, что в конце концов она осознает опасность.

— Скажите ей закрыть голову. Одеть шаль…

Я была испугана, но знала, что могла оказаться в опасной ситуации.

Взяв Алана за руку и приказав Луизе держаться рядом, айя поспешно вышла из бельведера.

Тишина нарушалась только звуками, издаваемыми насекомыми, к которым я теперь уже привыкла. Я могла слышать удары своего собственного сердца. Я сознавала, что айя была лучше информирована об опасности, чем я, и понимала, что ситуация могла стать еще более напряженной.

Я почувствовала себя одинокой и беспомощной, как только позволила детям уйти, и сразу же подумала, что должна была бы отправиться вместе с ними. Они были на моем попечении. Но как я могла бросить Лавинию? Глупость Лавинии уже однажды оказала огромное влияние на мою жизнь. Сейчас я полагала, что произойдет вновь что-то подобное.

Если бы она только сразу же пошла со мной. Было бы хорошо, если бы не возникло необходимости бежать из дома, но айя считала иначе. Я подошла к двери беседки и посмотрела в сторону дома. И тогда… я вдруг услышала крики. Я увидела в окне темные фигуры. Казалось, что все обитатели дома заполнили верхние комнаты.

Мое сердце громко стучало, в горле пересохло. Я продолжала шептать:

— Лавиния… Лавиния. Где ты? Почему ты не идешь? Я ничего не хотела так сильно увидеть, как ее, украдкой пробирающейся по траве в бельведер.

Но она не пришла.

Инстинкт говорил мне, что я должна идти, что должна держать путь к дому с манговым деревом. Я знала дорогу туда. Я ходила по ней много раз.

«Иди! Иди!» — говорил мне здравый смысл. Но я не могла идти без Лавинии.

Что, если она придет в бельведер и увидит, что меня нет? Куда она пойдет? Что она станет делать? Она не знала, что в том доме есть убежище.

Я должна ждать Лавинию.

Не знаю, как долго я ждала. Оттуда, где я находилась, я могла видеть окно Лавинии. Несколько ламп было зажжено. И в то время, когда я наблюдала, я увидела в ее окне Хансама. Так он был в ее комнате! Он пришел во второй раз, и я удивилась, не ошиблась ли я.

Я стояла дрожа. Я не знала, что делать. Я молилась о помощи.

«Уходи… теперь уходи», — сказал внутренний голос. Но я не могла уйти, пока Лавиния была в доме.

Прошел, должно быть, час. Ночь была жаркой, но я продолжала дрожать. Я слышала отдаленные звуки пения… пьяного пения. Они доносились из нижней части дома.

Я колебалась. Затем я тайком двинулась по траве. Я знала, что это была глупость. В доме случилось что-то ужасное. Я должна бежать отсюда как можно скорее. Я должна найти дорогу к дому Салара, где меня ждут айя и дети.

Но я все еще не могла этого сделать.

— Лавиния, — услышала я свой шепот. — Где ты? Почему ты не идешь?

Ожидание становилось мучительным. Я не могла выносить его. Я поняла, что должна пойти в дом и найти ее.

Это была, конечно, глупость. Айя знала, что мы должны обязательно покинуть дом. Она как раз вовремя спасла нас. Но как я могла оставить Лавинию?

Я говорила себе, что мой долг быть рядом с детьми. Сейчас они нуждаются во мне. Но с айей они были в безопасности. Если она пришла в дом брата, то сейчас они находились там, ожидая меня.

Я знала, что должна делать. Я должна найти Лавинию. Я не должна уходить без нее. Ей, конечно, следовало бы пойти со мной; она сглупила. Она всегда была глупой. Но я все же любила ее. Мне казалось, что моя жизнь была каким-то образом переплетена с ее, и я не могла бросить ее сейчас.

Я была у дома. Я стояла прислонившись к стене, прислушиваясь. С половины слуг слышались звуки пирушки. Я представила, что Хансам там. А где же Лавиния?

Она сказала, что придет. Чего она ждала?

Дверь была открыта. Я вошла в холл. Теперь крики и смех раздавались более отчетливо. Они были очень веселыми… пьяными, я была уверена.

Молча, боясь, что Хансам может появиться в любой момент, я тайком прокралась вверх по лестнице. К счастью, эта часть дома оказалась пустынной.

Дверь в комнату Лавинии была широко раскрыта. Я прокралась по коридору и остановилась там.

То, что предстало перед моими глазами, навсегда отпечаталось в моей памяти. Беспорядок… и ужас. Стены комнаты были забрызганы кровью. И там, распластавшись поперек кровати, было обнаженное тело Лавинии. Что-то непристойное было в ее позе, и я знала, что оно было положено так намеренно. Ее глаза были широко раскрыты и полны ужаса. Ее великолепные волосы спутались от крови, а в ее ногах лежал раскрытый забрызганный кровью веер из павлиньих перьев. Тогда я поняла, что это сделал Хансам.