Враг мой любимый - Ульяна Соболева
– Вы должны заменить меня здесь, на этом месте, и держать ее за ноги, пока я буду, помогать ребеночку протолкнуться. Если мы ничего сейчас не сделаем, это плохо кончится. Вы скажете мне, когда появиться головка.
– Я тебе повитуха что ли бабе между ног во время родов заглядывать?
Мной овладел какой-то ступор и страх. Одно дело головы мужикам рубить и бока протыкать, а совсем другое вот это вот все.
– Трус!– Зашипела меня девчонка и ее ровные брови сошлись на переносице, – Вы просто жалкий трус, если вы мне не поможете, малыш погибнет. А ее мне придется резать что бы достать тело ребенка. От этого она скорей всего умрет. Хотите жить с этим? Хотите взять это на свою совесть? Или вам все равно? Может вы привыкли к смерти?
– Ладно, черт тебя раздери, ладно!
Я сел между ног женщины и крепко зажмурился. Катя взяла мои руки и положила на колени роженицы.
Я глубоко вздохнул, ради этого прикосновения, да хоть к черту лысому на рога. Идиот несчастный. Снова разомлел.
Девчонка свернула простыню в жгут и подошла к Варе.
– Варюша, ребеночек устал, ему очень тяжело, нужно помочь ему протолкнуться иначе он может погибнуть. Будет больно, очень больно, но ты потерпи и постарайся тужиться со всей силы, когда я надавлю на живот. Ты готова? Давай!
Каюту сотряс нечеловеческий вопль, такой пронзительный, что мне показалось, что я оглох, в ушах зазвенело.
– Откройте, черт возьми, глаза! – закричала Катя- Они мне нужны, ханжа несчастный, вы должны мне сказать, если появиться головка! Варя, давай!
Женщина зарычала, захрипела, и я увидел, как между ее ног изнутри самого женского естества показался темный пушок, растягивая расселину и выбиваясь наружу.
– Я вижу ее вижу! Вижу! – Закричал как дурак.
– Варя, ну еще разок! А теперь замри, дыши ровно и спокойно! Как только выйдет головка можно будет опять!– Лоб девушки покрылся каплями пота, она прикусила губу. Взволнованная, сосредоточенная и настолько красивая, что мне показалось я готов пару раз к черту на рога сбегать и обратно лишь бы видеть ее так близко.
– Есть головка, я держу ее!– с восторгом заорал обхватывая маленькую голову младенца и пачкая руки в крови. Катя подбежала ко мне, оттолкнула и заняла мое место.
– Давай, Варюша, последний раз! Вместе!
Я смотрел на свои дрожащие, окровавленные руки, и думал, что мне только что посчастливилось прикоснуться к одному из величайших чудес природы. Раздался пронзительный плач младенца.
– Это мальчик, как я и говорила. Ах ты толстый карапузище, ну ты нас и помучил! Эй, моряк, у нас получилось! Несите нож!
Я подал ей свой острый как бритва кортик. Ощущения такие будто только что воевал с тысячей пруссаков или прошел через мясорубку.
Через несколько секунд, была перерезана пуповина, девушка прочистила ротик младенца, запеленала его, ласково воркуя.
– Смотрите, моряк, без вас мы бы не справились!
Я с опаской взглянул на розовое, сморщенное личико, малыш часто моргал и щурился, причмокивал крошечными губками, Катя протянула его матери.
– Корми своего мужичка, Варя. Поздравляю тебя! Как назовешь сына?
– А как зовут их сиятельство? Так и назову!– боль наконец-то отпустила несчастную, а при виде малыша на нем отразились все те чувства, которые природой заложены в женщине, когда она становится матерью.
– Их Сиятельство зовут… – и посмотрела на меня своими синими глазищами, вышибая весь дух. Так что руки снова затряслись.
– Григорий Сергеевич Никитин. – ответил и нож из ее рук забрал.
– Да храни вас Бог, Григорий Сергеевич, если бы не вы!
***
Катя мыла руки у раковины, я стоял позади нее.
– Мать с ребенком разместят в лазарете. Это все что я могу для них сделать.
– Я знаю,– сказала Катя, не оборачиваясь – Спасибо вам за Варвару. Она конечно девушка простая, но хорошая. Воровала, что бы семью прокормить. А человек она добрый и честный, муж помер от чахотки, осталась старая мать да сестры, не могла она их содержать. Она вам безмерно благодарна. Всю жизнь на вас молиться будет.
– А ты?
Я тщетно пытался поймать ее взгляд, она смотрела куда-то в сторону, избегая смотреть на меня. И я схватил ее за подбородок, повернул к себе, чтобы впиться взглядом, заставляя ответить.
– Я тоже благодарна. Очень. Я в вас ошиблась.
Ее щеки порозовели, и она опустила глаза, а я внезапно вспомнил о ее свидании с конвоиром и все очарование моментом разбилось вдребезги. Гнев поднялся изнутри, поднимая голову зверя, который жадно заурчал внутри.
– Ну если так благодарна может со мной встретишься вечером, а не с рыжим? Я кажись больше заслужил али нет?
Я увидел, как она побледнела и отшатнулась от него.
– Я не могу! – прошептала едва шевеля губами.
От бешенства потемнело перед глазами, и я сдавил ее подбородок изо всех сил.
– Почему? Он что твой любовник? С ним ты здесь трахаться не будешь. В трюме запру до самого прибытия, а ему башку откручу. Устроила бордель на корабле. Валяться с мужиками ты сможешь там, в ссылке, но не здесь, не при мне!
Я стиснул челюсти так, что захрустели кости. Мне хотелось свернуть ее тонкую шею прямо здесь и сейчас.
– Как вы можете говорить мне такие ужасные вещи? Вы же обо мне ничего не знаете?
На ее глаза навернулись слезы и подбородок дрогнул, но мне было плевать на эти слезы. Они пролиты не из-за меня.
– Не прикидывайся, я видел, как вы беседовали сегодня днем, и слышал, о чем вы говорили. Сколько он обещал тебе за ночь? Я дам в десять раз больше! Сколько?
Схватил за затылок и дернул к себе.
– Не смейте, слышите, не смейте так обо мне думать! Вы ничего обо мне не знаете!
Слезы потекли у нее из глаз, и она попыталась вырваться, но он не дал ей этого сделать, заставляя смотреть себе в глаза, тогда Катя уткнулась лицом в мое плечо и зарыдала.
– Ты что? – это было неожиданно и я растерялся. Тронул кончиками пальцев ее волосы, но погладить не смог. Только смотрел отупевшим взглядом на дрожащие плечи.
– Вы ничего не знаете, как вы можете….– слезы душили ее, и я почувствовал как намокла моя рубашка. Твою ж мать. Прижал к своему плечу сильнее за шею.
– Так расскажи мне. – прошептал ей в макушку, – Доверься! Я хочу все знать о тебе!
Я сам не заметил, что моя ладонь нежно ласкает ее чудесные волосы, а другая прижимает к себе за тонкую талию.
