Грегор Самаров - На берегах Ганга. Торжество любви
— Какое коварство! — воскликнула Марианна. — И все же я его боюсь, даже в заточении. Что, если он напишет в Англию?.. Если там…
— Будьте покойны, ни от него, ни к нему ничего не проникнет, тем более письмо. Пусть себе забавляется в пределах своей комнаты, — успокоил ее капитан.
— Капитан прав, мама! — поддержала Синдгэма Маргарита. — Я ужасно боялась лорда, пока он был с нами. Я так счастлива и дышу свободнее!
Она подала капитану руку и покраснела от его взгляда, когда его мрачное лицо озарилось радостью. Марианна задумчиво поглядела на дочь.
— Пожалуй, оно и к лучшему! — согласилась она и также подала капитану руку, сказав ему самым задушевным тоном: — Вы верный сторож, и мой муж был прав, доверив вашей защите и нас, и все свои дела.
Капитан почтительно поднес ее руку к губам и затем быстро вышел.
В тот же вечер курьер повез Гастингсу в Байзабад, расположенный в горах, донесение капитана, в котором тот сообщал обо всем случившемся. Во втором письме, которое вез курьер, Марианна сообщала своему мужу о беседе с лордом и о его сватовстве.
— Жребий брошен. — Капитан задумчиво проводил глазами курьера. — Даже на пороге моего счастья подымаются темные силы, и борьба с ними неизбежна. Горе тому, кто станет на моем пути!
Синдгэм сообщил мистеру Барвелю обо всем случившемся, объяснив причины своего поступка. Барвель испугался ареста лорда, но все же одобрил действие капитана, потому что легче отвести всякий удар, направленный на Гастингса извне, чем в самой Индии.
Спокойным и почти веселым явился капитан вечером в салон леди Гастингс, а отсутствие лорда всем объяснили его нездоровьем. Марианна тоже была веселее обычного. Она при муже привыкла к борьбе и чувствовала себя крепче и увереннее при блеске молнии, чем во время томительного напряжения, всегда предшествующего грозе. Маргарита вела себя шаловливо и по-детски; ей казалось, что изгнали мрачное привидение.
Последующие дни и Марианна, и капитан провели в беспокойном напряжении. Лорд послал капитану письменный протест против своего ареста, потребовав, чтобы его доставили в Лондон директорам компании и лорду Генри Дундасу. Капитан предусмотрительно положил его в свое бюро и проверил охрану лорда. Охрана производилась со всей строгостью: солдаты не смели ни с кем общаться и покидать флигель дворца, где находилась квартира лорда. Пока удавалось все сохранять в тайне.
Вся жизнь в резиденции протекала тихо и спокойно, точно ничего особенного и не случилось.
Капитан по нескольку раз в день убеждался, что стража добросовестно исполняла свои обязанности у дверей помещения лорда. Внутренние покои охранял конвойный офицер, и каждый раз он докладывал капитану, что лорд занимался написанием писем и что он каждый раз протестовал против того, как с ним обращаются.
Тихая и мирная жизнь нарушилась возвращением курьера, который привез известие о немедленном возвращении Гастингса. Все стали готовиться к его приезду. Маргарита, счастливая и радостная, ждала Гастингса с нетерпением. Ведь капитан сказал ей, что с возвращением ее отца их любовь перестанет быть секретом! Марианна, взволнованная сообщением мужа о возвращении, чувствовала себя невестой, ожидающей жениха после долгой разлуки. Капитан ждал возвращения губернатора со спокойной и радостной уверенностью и надеждой исполнения всех его желаний; он оправдал доверие Гастингса, выполнив все его указания. Кровь приливала ему к вискам, и у него кружилась голова, когда он думал, что теперь, после стольких мук и страданий и на его долю выпадет счастье.
Поздним вечером Гастингс явился в резиденцию с малочисленной свитой, оставив весь обоз позади. Мистер Барвель, члены совета и капитан приветствовали губернатора при въезде в ворота первого двора. Все слуги в парадных ливреях стояли во дворах, готовые к встрече своего повелителя. Факелы и фонари на шестах освещали все как днем.
Гастингс слез с лошади, сердечно приветствовал чиновников, а затем подошел к капитану, который беспокойно и выжидательно смотрел в серьезное и спокойное лицо губернатора. Губернатор взял руку капитана и пожал ее тепло и сердечно.
— Благодарю вас, капитан, — сказал он, — за все ваши услуги, вы, как и всегда, оказались достойным доверия.
Капитану захотелось громко возликовать, в устах Гастингса его сдержанная похвала обозначала больше, чем слова льстивой признательности. Твердой походкой Гастингс, как юноша, поспешил через все дворы, бегло кивая приветствовавшим его слугам, в свои апартаменты, где Марианна с детьми ожидала его на лестнице балкона. Гастингс взлетел по ступенькам, обнял жену и долго стоял с ней, обнявшись, глядя в ее сверкавшие глаза.
Обняв нежно Маргариту, он поцеловал ее белокурые волосы и нагнулся к двум маленьким детям, которые, и боясь и радуясь, тянули к нему свои ручонки.
Человек, хладнокровно свергавший с тронов князей и поражавший целые народы, перед которым трепетала вся Индия от Гималаев до моря, здесь представал простым отцом семейства, вернувшимся с дороги.
Капитан со стороны мрачно глядел на группу счастливцев. Как далеко стоял он от них на социальной лестнице, чужой, всплывший из темной, презираемой глубины. И та, обладание которой он считал бы счастьем своей жизни, принадлежала им. Он так ясно увидел высоту, к которой стремились его надежда и любовь, и она показалась ему безумной дерзостью.
Гастингс, все еще держа детей на руках, пошел во внутренние покои. Барвель и капитан ждали в передней довольно долго. До них доносились ликующие голоса детей и веселый смех губернатора, звучавший почти так же ясно, как свежие детские голоса. Наконец все стихло. Детей увели в их комнаты, но у дверей они еще остановились и посылали воздушные поцелуи. Гастингс вышел сам на порог, чтобы позвать своих доверенных. Маргарита тоже удалилась. Марианна сидела на диване и не могла оторвать любящих глаз от так долго отсутствовавшего мужа.
В выражении лица Гастингса не осталось и следа той наивной, детской радости, с которой он приветствовал своих домашних; взгляд его стал суров и повелителен. Как всегда, выпрямившись во весь рост, стоял он с королевской осанкой, перед которой гордые князья Индии преклоняли колени.
— Я получил ваше донесение, капитан Синдгэм, — уведомил он, — и еще раз благодарю вас за всю заботу и бдительность, с которыми в мое отсутствие вы исполняли службу. Вы приказали арестовать лорда Торнтона?
— Я сам его задержал! — уточнил капитан. — Я не мог никому поручить такого важного дела. Майор Смис колебался, и, явись в такую минуту, когда я арестовывал лорда, новый Клэверинг, я не поручусь за то, что майор не передал бы ему ключей крепости.
