Наталия Орбенина - Сказочник
Хотя некоторые знатоки актерского ремесла с жаром уверяли Сердюкова, что типаж Беллы – так звали артистку в театре – идеально подходил к новым пьесам Нелидова, которые стали в последнее время очень популярны. Рандлевский просто помешался на этих пьесах, впрочем он тонко чувствует желания и настроения публики, а публика валом валила в «Белую ротонду» на страшноватые сказки для взрослых, которые напоминали «готические» европейские сказки в переложении для русского человека.
С самим литератором встретиться не удалось – он почти неуловим: то живет в Германии, то в своем глухом поместье, нелюдим и замкнут. Вдовец. Появляется редко, только когда привезет новую пьесу, да и ту полностью отдает на растерзание Рандлевскому, который, впрочем, всегда во-площает его фантазии блестяще.
Константин Митрофанович, верный своим профессиональным принципам, посетил несколько постановок в «Белой ротонде», одной из которых как раз и была пьеса господина сочинителя Феликса Нелидова. Вместо покойной Кобцевой главную роль исполняла другая актриса. Следователь услышал, как сидящие в соседней ложе зрители, видимо почитатели покойной примы, удрученно вздыхали, что роль померкла, нету мистического настроения, ощущения тайны, ужаса, не то, совсем не то. Однако же именно смерть несчастной и привела их снова на этот спектакль, чтобы сравнить, посмаковать. Жутковатая пьеса в свете произошедшей трагедии приобрела особый оттенок. В зале точно запахло кровью, и большая часть публики пришла именно на этот запах.
Пьеса показалась следователю скучной, надуманной и нарочито жуткой. Ему, человеку, постоянно встречающему смерть и человеческие пороки, не надобно придуманных страшилищ. Жизнь подчас – самый ужасный автор. Тем не менее вечером, в своей холостяцкой квартире, он поймал себя на том, что мысленно возвращается на сцену. И потом еще несколько дней образы пьесы не покидали его сознания.
Сердюков так долго и дотошно копался в жизни театра, что уже стал там своим человеком. Швейцар его встречал с поклоном:
– День добрый, ваше высокоблагородие! Пожалуйте, господин Рандлевский уже с полчаса как приехали, вас дожидаются, приказано проводить!
Однако ни долгие разговоры с режиссером и актерами, ни изучение обстоятельств жизни и смерти актрисы не приблизили полицейского к разгадке. И тут произошло то, на что он всегда надеялся в подобных случаях. На особое стечение обстоятельств, так сказать «полицейское провидение». В один прекрасный день, воистину прекрасный, является к следователю странная баба, трясет старой газетой с дурацкой заметкой о нем самом и начинает нести околесицу о Синей Бороде. Сердюков уже приготовился выпроводить ее вон, как вдруг услышал знакомые имена. Вот она, зацепочка! Посмотрим, посмотрим, нельзя ли вытянуть что-нибудь существенное из бабьей белиберды?
И вот он уже в захолустном Эн-ске. Маленький убогий городишко, разбитые мостовые, грязь по колено, скука и тоска читаются на лицах не только людей, но даже лошадей и дворовых собак, которые не то лают, не то зевают. Вот небольшой аккуратный домик, здесь проживает барышня Алтухова, от нее может потянуться много разных ниточек для расследования.
– Значит, сударыня, ваша дружба с госпожой Толкушиной достаточно старинная, и вы, можно сказать, превратились в друга дома, как я полагаю.
– Да, можно сказать и так, – согласилась Алтухова. – Разумеется, на дружбу хозяина дома я никогда не рассчитывала. Его старая мать умерла несколько лет назад. Сын Гриша вырос и стал вполне взрослым человеком. Я и ему помогала справиться с ученьем.
– Вы каждый год гостили в доме Толкушиных?
– Да, иногда я проводила с ними целое лето, а не только Рождество. Благодаря доброте и щедрости Ангелины Петровны моя жизнь стала иной, ярче, богаче – новые впечатления, знакомства. Я увидела совсем иную жизнь, иных людей. Знаете, когда вы живете всегда в большом городе, а тем более в столице, трудно себе представить, каково прожить всю жизнь вот в таком захолустье, как наш Эн-ск. Тяжело, немыслимо тяжело жить в этом замкнутом душном пространстве, особенно когда ты чувствуешь, что ты создан для иного мира, просторного, с массой света и свежего воздуха. А тут, взаперти, в этих комнатах, за этими занавесочками…
Молодая женщина задохнулась своими словами и горькими чувствами. Следователь молчал. Ему действительно трудно было понять, о чем толкует провинциальная учительница. В это время за дверями послышались шум ссоры, громкие голоса, и дверь распахнулась. На пороге стояли взъерепенившаяся, как старая кошка, Матрена Филимоновна и молодой человек со злым и красным лицом. Сюртук его был расстегнут, галстук на шее съехал набок.
– Отпусти, отпусти немедля, дрянь ты этакая! – незнакомец с силой рванул рукав сюртука, за который цеплялась нянька. – Вон ступай!
– Барышня, не пускала я его, ворвался, как вепрь дикий! – завопила Матрена. – Говорю же вам, не принимают, больна еще! А он ни в какую, прямо сюда, бегом!
– Как же, поверю вам! – взвизгнул незнакомец. – Больна? А незнакомых мужчин принимаете, сударыня! Нет, я более подобного издевательства над собой не потерплю, я в полицию вас всех сдам!
– А вам, сударь, и утруждать себя не нужно, – спокойно заметил Сердюков. – Полиция уже здесь. Позвольте представиться: следователь полиции из Петербурга, Сердюков Константин Митрофанович.
Молодой человек глотнул воздух и осекся.
– А вы кем изволите приходиться хозяйке дома? – поинтересовался полицейский, полагая, что, если гость является так запросто, стало быть, не чужой в доме.
– Супругом, законным супругом, – выпалил молодой человек, как показалось Сердюкову, даже с каким-то сладострастным злорадством.
– Как супругом? – изумился полицейский. Ведь по рассказу няньки он понял, что речь шла о таинственном женихе незамужней девицы. Стало быть, никакого мужа и быть не должно.
– Это что еще за шутки такие? – насупился Сердюков, обращаясь одновременно и к Алтуховой, и к ее няньке.
– Помилуйте, барин, какие уж тут шутки! – всплеснула руками Матрена Филимоновна. – Да я разве рискнула бы к вам в ноги кинуться, если бы не о жизни моей ненаглядной девочки речь велась! Чего о нем говорить-то, о муже энтом! – Она презрительно махнула рукой в адрес обескураженного гостя. – О нем и разговору нет. Если б я стала вам о нем рассказывать, вы бы и на порог меня не пустили. Решили бы – вот очередная беглая жена от своего мужа. Глупое дело, не стоит и внимания. Я ведь вовсе не о том, не о том, сударь!
«А она ведь только выглядит простой да бесхитростной. Ай да баба, ай да нянька! И как ловко врала, как плела складно!»
