Мишель Моран - Нефертити

— Нефертити ни в кого не влюблена, — отозвалась я. — Это мужчины влюблялись в нее.

— Мужчины? Так поклонник был не один?

— Нет, только наш наставник, — быстро ответила я.

Кийя выпрямилась.

— Наставник?

— Ну, не ее наставник. Мой.

В дворике раздались шаги Ипу. Кийя тут же встала и ослепительно улыбнулась:

— Думаю, мы еще побеседуем, малышка.

Ипу увидела нас, и по лицу ее промелькнула тревога. Кийя выплыла за дверь, облаченная лишь в мокрое льняное полотенце.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила Ипу, пересекая купальню. — Что тебе сказала царевна Кийя?

Я заколебалась.

— Только что Нефертити красивая.

Ипу прищурилась:

— И больше ничего?

Я энергично тряхнула головой.

— Ничего.

Когда я вернулась в наши покои, Нефертити уже была там. На ней было отрезное под грудью платье. Мое было таким же, но, когда я его надела, на свете не нашлось бы еще двух таких же несхожих сестер. Мне платье было длинновато и болталось свободно, а у Нефертити оно подчеркивало тонкую талию и поднимало грудь выше.

— Погоди! — воскликнула Нефертити, когда Мерит занесла над ней щетку для волос. — А где масло сафлора?

Мерит недоуменно нахмурилась.

— Что, госпожа?

— Масло сафлора, — пояснила Нефертити, взглянув на меня. — Сестра велит пользоваться им. Чтобы волосы не выпадали.

— Мы здесь не пользуемся маслом сафлора, госпожа. Мне пойти поискать его?

— Да. — Нефертити уселась и посмотрела вслед Мерит. Потом взглянула на мое платье и одобрительно кивнула: — Вот видишь? Ты можешь выглядеть хорошо, если постараешься.

— Спасибо, — вяло ответила я.

На подготовку у нас ушло все время до заката. Ипу с Мерит и вправду оказались настолько умелыми, как их отрекомендовал отец. Они уверенно и тщательно накрасили нам губы и подвели глаза сурьмой, подкрасили грудь хной и в завершение надели на нас нубийские парики.

— Что, прямо на волосы? — огорчилась я. Нефертити гневно сверкнула глазами, но парик казался на вид жарким и тяжелым, с обилием косичек и крохотных бусин. — Неужто их носят все?

Ипу с трудом сдержала смешок.

— Да, госпожа Мутноджмет. Даже царица.

— Но как он держится?

— При помощи воска и смолы.

Она собрала мои длинные волосы в тугой узел и ловко надела на меня парик. Эффект оказался поразительным. Косички красиво обрамляли мое лицо, а зеленые бусины подчеркнули цвет глаз. Должно быть, Ипу специально их подобрала, потому что у Нефертити бусины были серебристыми. Я сидела не шевелясь, пока служанка умастила мне грудь кремом, а потом осторожно сняла крышку с кувшинчика. Она высыпала себе на ладонь что-то блестящее, потом осторожно подула — и меня осыпала золотая пыль. Я краем глаза заметила свое отражение в зеркале и изумленно ахнула. Я была красива.

Потом Нефертити встала.

По ней невозможно было сказать, что она только что проделала утомительное путешествие по Нилу, из Ахмима в Фивы. От важности нынешнего вечера Нефертити была вся на нервах, и сна у нее не было ни в одном глазу. Она сверкала, словно солнце. Ее парик ниспадал ниже плеч, а заправленные за уши волосы подчеркивали скулы и изящную шею. Каждая прядь волос издавала мелодичный перезвон, когда бусины постукивали друг об друга, и я подумала, что на целом свете не найти мужчины, который смог бы отказаться от Нефертити. Тело ее с головы до ног усыпала золотая пыль.

Служанки отступили на шаг.

— Она великолепна.

Они поменялись местами, чтобы оценить работу другой, и Мерит, осмотрев мое лицо, одобрительно хмыкнула.

— Зеленые глаза, — сказала она. — Никогда еще не видела таких зеленых глаз.

— Я подвела их малахитом, — отозвалась Ипу, гордая проделанной работой.

— Получилось чудесно.

Я выпрямилась, а сестра кашлянула, отнимая у меня момент триумфа.

— Мои сандалии! — потребовала она.

Мерит принесла сандалии, отделанные золотом. Нефертити повернулась ко мне и сказала:

— Сегодня вечером я встречусь с царевичем Египта. — Она протянула руки, и браслеты у нее на руках зазвенели. — Как я выгляжу?

— Как Исида, — честно ответила я.

На закате нас провели в Большой зал; праздничный шум был слышен еще за несколько внутренних двориков оттуда. О прибытии каждого гостя сообщал специальный слуга, и, пока мы ожидали своей очереди, Нефертити схватила меня за руку.

— Отец уже там? — спросила она, полагая, что раз я высокая, то могу разглядеть, что творится в зале, через головы дюжины человек.

— Не знаю.

— А ты встань на носочки, — велела Нефертити.

Но мне все равно было не видно.

— Не волнуйся. Когда ты войдешь, это заметят все, — пообещала я.

Несколько человек перед нами прошли, и я смогла разглядеть, что Старший и царица Тийя уже в зале. Царевич тоже был там. Стоящие в очереди мужчины то и дело оборачивались, чтобы взглянуть на мою сестру, и я поняла, что отец был прав, когда велел нам прибыть последними.

Очередь продвигалась, и вскоре нам открылся весь зал. Изо всех помещений, какие я успела повидать в Мальгатте, это определенно было самым большим и самым красивым. Герольд кашлянул и протянул руку.

— Госпожа Нефертити, — величественно провозгласил он, — дочь Эйе, визиря Египта и надзирателя над царскими работами.

Нефертити шагнула вперед, и разговоры в Большом зале стихли.

— Госпожа Мутноджмет, сестра Нефертити, дочь Эйе, визиря Египта и надзирателя над царскими работами.

Теперь пришла моя очередь выступить вперед, и я увидела, как гости поворачиваются, чтобы взглянуть на дочерей Эйе, только что приехавших из маленького городка Ахмим.

Пока мы шли к помосту, женщины изучающе разглядывали нас. Отец встал из-за длинного стола, чтобы поприветствовать нас, и мы очутились перед тремя тронами Гора, кланяясь и разводя руки.

Впереди восседал на своем троне Старший, и я заметила, что его сандалии вырезаны из дерева и что на подошвах у них нарисованы его враги. Фараон посмотрел на круглые, подкрашенные хной груди Нефертити, хотя в Большом зале было достаточно грудей, чтобы ему хватило разглядывать на всю ночь.

— Встаньте, — велела царица.

Когда мы встали, взгляды царевича Аменхотепа и моей сестры встретились. Нефертити улыбнулась ему, а я заметила, что сидящая рядом с царевичем Кийя внимательно смотрит на нас. Затем, поскольку Нефертити пока еще не была царицей, нас отвели за стол, стоящий сразу у помоста, за которым ели визири и где сидел и мой отец.

Нефертити, продолжая ослепительно улыбаться, прошипела: