Джоан Вулф - Антагонисты
Спать мы легли не раньше трех, и, должна сознаться, что следующее утро проспала. Таким образом, из-за меня Себастьян лишился своей привычной пробежки в парке. Когда я наконец сумела открыть глаза, яркое солнце светило в окно, свидетельствуя о том, что уже далеко не шесть часов утра.
— Ты почему меня не разбудила? — спросила я Лайзу, которая всегда приносила мне утренний чай. — Я никогда так долго не сплю.
— Его светлость велел дать вам выспаться, мисс. Граф сказал, что вы не привыкли так поздно ложиться.
— Проклятие! — проворчала я себе под нос. Должно быть, Себастьян уже разнес копытами весь денник. В Лондоне нет подходящих лугов, чтобы выпустить его побегать, а он просто не привык так долго стоять на привязи! И как ни противно мне было признавать, что Заноза хоть в чем-то оказался прав, я начинала думать, что он не зря запрещал мне брать Себастьяна в Лондон. Было просто непорядочно по отношению к лошади запирать ее в конюшне. Грумы, конечно, по несколько часов ежедневно гоняли его в манеже, но ведь он вовсе не привык к такой жизни.
В свое оправдание должна сказать, что даже не представляла, сколько времени придется Себастьяну проводить в стойле.
Покончив с чаем, я выбралась из постели.
— Подай костюм, пожалуйста, — приказала я Лайзе, которая уже стояла перед шкафом.
— Ваш костюм для верховой езды, мисс Дина?
— Да.
— Но ведь скоро придут с визитами, — возразила служанка. — Вы наверняка захотите остаться дома, чтобы принять гостей?
— Чего я уже хочу, — спокойно произнесла я, — так это вывести свою лошадь. Достань амазонку, пожалуйста.
Я уже заканчивала умываться и собиралась облачиться в костюм, когда вошла очень юная горничная с запиской.
— От его сиятельства, — застенчиво промолвила она. Записка содержала всего одну фразу: «Я сегодня утром выводил твоего Себастьяна. Заноза».
Разумеется, в душе я была благодарна ему. Меня действительно тревожило состояние Себастьяна. Но с другой стороны, я рассердилась. Ведь лишь из-за его глупого приказа меня не подняли в обычное время, чтобы я сама могла заняться своей лошадью!
Хотя, с другой стороны, я до сих пор чувствовала усталость. Оставалось лишь догадываться, что было бы со мной, встань я на четыре часа раньше.
И я решила про себя не вспоминать об этом, если только Торнтон сам мне не напомнит. Ведь если я поблагодарю его, он подумает, что я рада поспать подольше, а если начну сыпать упреками, то покажусь неучтивой. «В этом весь Заноза, — думала я в раздражении, глядя, как Лайза достает из шкафа одно из моих многочисленных новых платьев. — Вечно ставит меня в дурацкое положение!»
Лайза не ошиблась насчет утренних визитов. Никак не меньше дюжины молодых людей зашли повидаться со мной и Кэролайн. Не успев сообразить, что происходит, я пообещала поехать сегодня в парк на верховую прогулку с виконтом Эддингтоном, а на другое утро пойти в Тауэр смотреть диких животных с мистером Ричардсоном.
Так прошел весь апрель: танцы, ассамблеи, рауты, спектакли, опера, маскарады, музыкальные вечера, прогулки по парку то верхом, то в коляске… Мама оказалась права насчет наших нарядов. Потребовалось невероятное количество платьев, чтобы участвовать в бесконечной череде лондонских развлечений.
Могу не без удовольствия похвастать, что успела подцепить нескольких достойных внимания женихов. Мы с Кэролайн решили, что троих вполне можно рассматривать в качестве приемлемых «вариантов».
Первый был друг Занозы — виконт Эддингтон, красивый и приятный молодой человек двадцати четырех лет. Он чудесно улыбался, владел вполне приличным имением (правда, расположенным в краях, которые не слишком славятся своей охотой), и явно был богат.
Затем шел Дуглас Маклауд, который сначала гостил у нас на Гросвенор-сквер, а потом переехал к своему кузену. Дуглас мне очень нравился, хотя и был чересчур серьезным в общении. Правда, он не являлся старшим сыном в своей семье, так что поначалу я не числила его среди возможных соискателей. Ведь я искала мужа с хорошим имением и лошадьми. Однако потом мама сказала, что дядюшка Джордж разузнал о его делах и выяснилось, что Дугласу досталось наследство от деда по материнской линии. И мы с Кэролайн внесли его в число возможных «вариантов».
Последним в нашем списке, хотя, разумеется, не в ряду моих поклонников, был лорд Ливингстон. Он, правда, оказался несколько старше, чем, как я себе представляла, должен быть мой супруг. На самом деле он был почти ровесником этого проходимца Монтелли, зато отличался потрясающей красотой и невероятным богатством. Это была почетная добыча, и мне очень льстило, что этакий красавец заинтересовался мною.
Но самой крупной моей добычей оказался не кто иной, как Заноза!
За Кэролайн также волочился шлейф воздыхателей — такой длинный, что мы даже не стали составлять список ее «вариантов». А главное, с самой первой недели нашего пребывания в Лондоне она твердо знала, за кого хочет замуж. Это было решено в то мгновение, когда они с лордом Робертом Дэлвини увидели друг друга. Я никогда не верила в любовь с первого взгляда, но факт остается фактом: именно это случилось с Кэролайн. Я видела все собственными глазами. И все видели. И знали, что теперь остается лишь дождаться официального объявления о помолвке.
Поскольку Кэролайн была пристроена, то взоры многочисленных родственников, разумеется, обратились на меня. Я прекрасно понимала, сколько потратил на меня Заноза, а потому изо всех сил старалась поскорее поймать себе мужа. Могу заверить, что делала все возможное.
Я ездила кататься в экипаже с лордом Ливингстоном, верхом — с Дугласом Маклаудом, ела мороженое в обществе виконта Эддингтона. Я танцевала со всеми троими на каждом балу и рауте, куда мы были приглашены. Я из последних сил старалась видеть только их положительные стороны.
У всех троих, однако, имелись серьезные недостатки.
Так, например, виконт Эддингтон оказался никудышным всадником, а глядя на ту лошадь, на которой он появлялся в Лондоне, я поняла: он ничегошеньки не смыслит и в лошадиной стати. Хотя, конечно, это можно было обратить в свою пользу. Ведь с таким мужем я получила бы возможность единолично распоряжаться конюшнями. Но с другой стороны, разве не приятно смело отправляться со своим супругом на утреннюю прогулку, не опасаясь, что тот грохнется с коня и его придется тащить домой на носилках?
Дуглас Маклауд неплохо держался в седле, но был ужасно обидчивым человеком. Он так серьезно воспринимал каждое мое слово! Может, вы не заметили, но у меня есть привычка все преувеличивать. С Дугласом же я вынуждена была бы постоянно следить за своими словами, чтобы понапрасну его не тревожить и не ранить его чувства. Было бы довольно утомительно всю жизнь так напрягаться! Уж лучше безбоязненно выговаривать своему мужу, не думая, что он потом полдня будет переживать из-за чепухи.
