Дороти Мак - Притворщица Вдова
– Их?
– У этой девушки есть сестра, вдова, которая является подругой Присциллы, кажется, еще со школьных лет. Они сняли дом на время сезона, где-то на Верхней Уимпол-стрит. – В голосе миссис Марш послышалось презрение к обитателям столь непрестижных кварталов. – Такое впечатление, будто они с неба свалились – и прямо в лучшие дома. Хотя этих сестер никто в городе вообще не знает.
– Кроме, разумеется, леди Генри Элиот?
– Присцилла Элиот – добрая душа и совершенно бесхитростная. Кто угодно может ее обмануть. Я сочла своим долгом нанести ей визит через несколько дней после приема. Она сообщила мне, что старшая сестра, Чарити Леонард, училась с ней вместе в Бате. А младшую зовут Пруденс, и они, кажется, внучки сэра Джефри Уиксфорда.
– Что значит – «кажется»?
– Никто о них ничего не слышал. Сэр Джефри живет затворником, но его сын Роберт бывает наездами в городе, и то последний раз был очень давно. Я не узнала ничего о сестре. Присцилла говорит, что сэр Джефри отказался от своей дочери, когда та вышла замуж против его воли, хотя Леонард был весьма достойный джентльмен. Все это, однако, похоже на правду и объясняет, почему у них нет никаких связей. Сестры даже в доме живут одни.
– Но если одна из них вдова, то, наверное, есть и дети?
– Кажется, нет. Присцилле Элиот только двадцать пять, значит, и вдова не намного старше.
– А младшая сестра что из себя представляет?
– Чистой воды бриллиант, – сказала миссис Марш и вздохнула. – Такая стройная, и формы изумительные! Кожа гладкая, черты лица приятные, волосы золотые и огромные голубые глаза. И, может, самое главное – некая меланхолия в ней, что, безусловно, привлекает романтично настроенных юношей, таких как наш Филипп. Она изображает из себя эдакую скромницу, но я заметила, что весь вечер ее окружали очень энергичные молодые люди.
В это время дворецкий вошел в комнату, неся серебряный поднос.
Глядя из-под полуопущенных тяжелых век на вдову своего кузена, лорд Тиндейл думал мрачно, что описание, которое она дала девушке Филиппа, очень подошло бы ей самой двадцать один год назад.
Ему было четырнадцать лет, когда Гай привел в дом свою невесту, и он помнил, как сейчас, что с первого взгляда Горация показалась ему похожей на сказочную принцессу. Эта романтическая иллюзия развеялась при ближайшем знакомстве. Но он мог понять влюбленность Филиппа в красавицу с грустными глазами, его чувство раболепия перед ней. Как и его отец, он был настоящий рыцарь и хотел видеть в людях только прекрасное.
– Налить вам вина, сэр?
Тиндейл взял бокал из рук слуги и осторожно чуть-чуть отхлебнул. Совсем маленький глоточек. Потому что такое вино гостеприимный Гай даже не стал бы держать в своем доме. И это было так похоже на Горацию. Она не понимала толк в вине и предпочитала «экономить» на гостях.
Он поставил бокал на стол перед собой. Тиндейл был уверен, что дворецкий, который служил в семье еще со времени кузена Гая, отвел глаза в сторону, выходя из комнаты.
– Итак, суть дела заключается в том, что Филипп влюбился в девушку, которая, кто бы она ни была, не устраивает тебя! – сказал спокойно Тиндейл.
Миссис Марш покраснела от злости, услышав столь прямолинейную фразу.
– А ты бы мог смотреть равнодушно, как самозванка расставляет ловушки твоему наследнику?
– Я очень люблю Филиппа и хочу, чтобы он нашел себе хорошую жену, в свое время, конечно. Думаю, ему еще рано жениться. Что касается моего наследника, – продолжал граф, – то смею напомнить тебе, моя дорогая Горация, что мне только тридцать пять лет. Не такой уж я старый и вполне могу завести своего собственного ребенка.
Вдова улыбнулась ему такой же сладкой и фальшивой улыбочкой.
– Вряд ли ты будешь осуждать меня, если я повторю то, что говорят все. Будто бы ты вообще не хочешь жениться. Вот уже двенадцать лет ты старательно избегаешь все ловушки. Даже те, что расставляют на тебя женщины очень достойные, я должна добавить, чтобы быть уж действительно точной и аккуратной.
Лорд Тиндейл отвесил ей шутливый поклон.
– Твоя страсть к аккуратности действительно вещь очень достойная, Горация. Но будущее трудно предсказать. Вот, например, старый Ларимонт женился аж в шестьдесят, а за последние пять лет обзавелся тремя наследниками. Я постараюсь иметь это в виду и, может, еще побью его рекорд.
Миссис Марш недовольно поморщилась. Ей явно не нравилось, какой поворот приняла их беседа.
– Бесполезный разговор! – сказала она резко. – Отвечай, что ты намерен делать с Филиппом и этой его девчонкой?
– А что я могу сделать? Если, как ты говоришь, Филипп намерен жениться, когда он достигнет совершеннолетия, то мне и делать нечего. Я не могу его остановить. Что ты предлагаешь? Не давать ему много денег до тех пор, пока он полностью не вступит во владение наследством? Но это вряд ли его испугает, если он действительно настроен так решительно, судя по твоим словам. Кстати, он уже сделал предложение?
Граф посмотрел на нее пристально, и миссис Марш отвела глаза в сторону.
– Дело еще не зашло так далеко. Они знакомы всего две недели… Но девушка явно будет звездой сезона, и Филипп очень настойчив. Поэтому мы должны торопиться.
Тминдейл удивленно поднял брови.
– Но что ты собираешься предпринять? Такой бриллиант, как ты ее описываешь, может в любое время принять другое предложение, более выгодное. Особенно, если учесть, что мисс Леонард хотела бы играть по крупному.
– Нельзя полагаться на случай, и поэтому я обращаюсь к тебе. Выведи этих искательниц приключений на чистую воду и покажи всем, кто они такие. А насчет Филиппа у меня совсем другие планы.
– Если в эти планы входит мисс Кэдоген, я должен предупредить тебя, что Филиппу она ничуть не нравится. И это несмотря на ее несметное богатство. Недавно он сказал мне, что от ее смеха у него мурашки по спине.
У вдовы широко открылись глаза, и Тиндейл понял, что попал точно в цель.
Впрочем, она быстро взяла себя в руки.
– Молодые так зависят от настроения. То им нравится одно, то другое. И вкусы их претерпевают порой драматические перемены.
– Тогда мой совет будет очень прост. Давай дождемся, когда вкусы Филиппа переменятся и он потеряет интерес к своей красавице Пруденс, – добродушно сказал граф.
После этих слов он поднялся с дивана.
– Подожди, Кентон. Как опекун Филиппа ты, может быть, хотел бы взглянуть на эту девушку, по крайней мере? Уверяю тебя, что-то не совсем comme il faut с этими сестричками. Где они были до сих пор? Присцилла Элиот говорит, что их родители умерли. И муж старшей сестры тоже умер. Ты не находишь, что многовато смертей в этом деле?
