Лаура Гурк - Надежда на счастье
– Но почему? – прошептала она. – Почему он оказался в тюрьме?
Внезапно глаза больного открылись – словно он услышал во сне ее шепот.
Оливия вспыхнула и, отступив на шаг, указала на поднос.
– Я принесла вам поесть. И чаю тоже.
– Если это то мерзкое зелье, что вы мне уже приносили, то заберите его, – пробормотал Конор сонным голосом. – Вот если бы у вас был глоток виски, тогда дело другое.
Виски? Значит, она была права. Он еще и пьет.
– Тут не гостиница, мистер Браниган, – заявила Оливия, доставая подушку из большого шкафа в углу. – Берите, что дают. А спиртного в моем доме не водится.
– Понятно, – проворчал Конор. – Знаете, вам не обязательно называть меня мистером Браниганом. У меня есть имя.
Оливия не собиралась называть его по имени. Снова приблизившись к кровати, она спросила:
– Сесть можете?
Конор стиснул зубы и с трудом приподнялся. На лбу у него выступил пот. Оливия сунула подушку ему за спину, потом взяла чашку и поднесла к его губам.
– Пейте медленно, – сказала она. – Нет смысла выплевывать это.
Конор пристально взглянул на нее поверх чашки; ему не понравилось напоминание о вчерашнем. Однако он подчинился и медленно выпил весь чай.
Оливия отставила чашку, затем она взяла поднос и осторожно опустила его на край постели, чтобы накормить больного супом. Но ему это не понравилось – Конор не желал, чтобы его кормили, словно он был беспомощным младенцем. Но выхода не было, сейчас он был слишком слаб и не смог бы сам держать ложку. Оливия продолжала его кормить, и в какой-то момент у него вдруг пробудились давно забытые воспоминания: он снова в Дерри, он снова мальчик, и квакерша из религиозного «Общества друзей» кормит его супом из соевых бобов, этой водянистой стряпней без мяса, которую британское правительство объявило самой подходящей пищей для голодающих бедняков. Конор на мгновение зажмурился и помотал головой, пытаясь отогнать эти воспоминания.
– Мне думается, нам с вами нужно поговорить, – неожиданно сказала Оливия.
Если бы она выплеснула на него ведро воды, ей не удалось бы так быстро вырвать его из прошлого. Заставив себя усмехнуться, Конор проговорил:
– Что ж, давайте побеседуем. Погода сегодня прекрасная. Немного жарковато, но думаю, все-таки терпимо, верно?
Оливия опустила ложку в пустую миску и внимательно посмотрела на него.
– Почему вы оказались в тюрьме? – спросила она. – Что вы натворили?
– А какое вам до этого дело? – с улыбкой осведомился Конор.
– Вы находитесь в моем доме, мистер Браниган, и это мое дело.
– Не беспокойтесь. Как только смогу двигаться, я уйду отсюда.
Но она смотрела на него все так же пристально.
– Вам потребуется пролежать еще несколько недель. А до тех пор вы будете находиться в моем доме и под моей опекой. Думаю, я имею право знать, что за человека я привезла к себе.
Она взяла его в свой дом. Она ухаживала за ним, кормила его, и он должен быть ей благодарен. Конор почувствовал себя виноватым и пробормотал:
– Вам хочется, чтобы я вам сказал: меня посадили в тюрьму по ошибке, я – невинный человек, белый и чистый как лилия, так ведь?
– Скажите мне правду, вот все.
Конор чуть не рассмеялся. Неужели эта женщина так наивна? Он уже открыл рот, собираясь выдать ей ложь, достаточно убедительную, чтобы прекратить эти расспросы, но тут она вдруг сказала:
– У меня трое детей, поэтому я спрашиваю…
Конор понимал, когда его посылали в нокаут. И теперь ему по-настоящему стало стыдно. Ведь было ясно: эта женщина тревожилась за своих девочек – только поэтому и донимала его вопросами.
Конор отвел глаза и, уставившись на трещины в потолке, пробормотал:
– Меня арестовали за попытку грабежа и за измену британской короне. Осудили же только за попытку грабежа. Я провел четырнадцать месяцев в дублинской тюрьме, а потом меня выпустили. И поверьте, я не собираюсь красть ваше столовое серебро или убивать вас в вашей постели, миссис Мейтленд.
Конор не ожидал, что такое простое объяснение удовлетворит ее. Он приготовился к новым вопросам, хотя и не собирался на них отвечать.
Но женщина больше не расспрашивала его. Поднявшись, она проговорила:
– Спасибо, что рассказали. Вы можете остаться здесь до тех пор, пока не заживут ваши раны. Но я была бы вам признательна, если бы вы воздержались от брани. – С подносом в руках она направилась к двери. Потом вдруг, обернувшись, сказала: – Кстати, я – мисс Мейтленд. Я не замужем. И никогда не была.
После этого неожиданного заявления она развернулась и вышла из комнаты.
Вернон сидел в своей конторе на лесопилке, когда Джимми Джонсон принес ему телеграмму. Он бросил мальчику монетку за труды, и Джимми, сунув монету в карман, проговорил:
– Спасибо, мистер Тайлер.
Мальчик вышел, весело насвистывая, а Вернон развернул телеграмму. Прочитав ее, он подошел к двери и прокричал:
– Джошуа! Быстрее сюда!
Едва лишь он уселся за письменный стол, как в контору вошел его управляющий.
– В чем дело? – спросил Джошуа Харлан, закрывая за собой дверь.
– Я только что подучил телеграмму из Нью-Йорка. Мой тесть хочет немедленно получить отчет о делах.
– И что же это значит?
– Должно быть, его компаньоны беспокоятся за железную дорогу, вот что. Черт возьми, разве кто-нибудь думал, что Оливия окажется такой упрямой.
– Вы уверены, что никак нельзя обойти ее участок?
Вернон открыл ящик и вытащил земельную карту.
Швырнув ее на стол, проворчал:
– Если сможешь найти путь, как проложить дорогу вокруг «Персиковой рощи», не проходя через Байю и не взрывая динамитом горы, будь добр, сообщи мне об этом.
Джошуа даже не стал смотреть на карту.
– Извините, – пробормотал он, усаживаясь на стул, – такого пути просто быть не может.
– Конечно, не может, – кивнул Вернон. – Вот, смотри… «Персиковая роща» – прямо на дороге. Так что Оливии придется продать эту землю.
– Она уже говорила вам, что не продаст. Что мы теперь будем делать?
Вернон полез в ящик, стоявший на столе, и достал сигару. Но закуривать не стал. Постукивая сигарой по столу, он надолго задумался. Вернон думал о потраченных деньгах и обо всех своих планах. Когда он женился на Алисии Джеймисон, он пообещал ее папочке, что они смогут заработать миллионы на Юге после войны. Уже тогда он знал, что Конфедерация погибнет и появится множество возможностей. В родной город Вернон вернулся состоятельным человеком. Он воспользовался деньгами Хирама Джеймисона, чтобы скупить все земли и все предприятия, которые смог прибрать к рукам. И теперь он определял жизнь тех людей, которые некогда смотрели на него сверху вниз. Не проходило и дня, чтобы он не испытывал удовольствия от этого.
