Патриция Поттер - Договор с дьяволом
— Хотите выпить?
Кейн кивнул.
Эверс налил. Не глядя на Кейна, он спросил:
— Вам не любопытно узнать насчет Янси?
— Это не мое дело.
— Зачем же вы тогда в него вмешались?
— Мне кажется, что когда рядом со мной стреляют, то это уже мое дело.
Эверс усмехнулся.
— Может быть, и так. — Он протянул Кейну стакан с янтарно-желтой жидкостью. Тот, взяв его, сделал глоток и одобрительно причмокнул. Виски было хорошее.
Эверс жестом предложил Кейну присесть. Так же, как и все остальное в этом доме, стул был хорошего качества и удобный.
Кейн чувствовал, что быть приглашенным в дом Ната Томпсона — дело необычное. Первая их встреча сулила лишь чисто деловые отношения. Сам того не желая, Кейн поставил себя в особое положение. Племянницу Томпсона он защитил инстинктивно, и вот теперь он сидит в доме мэра Логовища и пьет его виски. Мастерс может им гордиться. Кейн поежился, чувствуя себя неловко.
Дверь в соседнюю комнату распахнулась, и появился Нат Томпсон. Кейн поднялся было, но, повинуясь жесту, снова сел. Ему пришлось выдержать очень долгий, изучающий взгляд.
— Что вы там делали? — спросил Томпсон. Вопрос прозвучал неожиданно, как гром среди ясного неба.
— Я хотел кое-что узнать о месте, где я нахожусь, — ответил Кейн.
— Я думал, что вам после такого долгого путешествия захочется как следует выпить.
Кейн пожал плечами.
— Я уже давно объявлен вне закона и успел отучиться от некоторых привычек.
Томпсону такой образ мыслей пришелся явно по душе.
— Мои клиенты, как правило, рассуждают по-другому. Первые несколько дней они обычно проводят в салуне или в постели.
— Наверное, они не проводили так много времени в тюрьме… или в такой близости от петли, как я.
— Большинство из них к тому же не вмешались бы не в свое дело.
— Мое вмешательство не понадобилось. Ваша племянница сама прекрасно справилась.
— Вы помогли мальчику. Вы сделали предложение, за которое могли бы пострадать. Я — ваш должник.
Кейну меньше всего нужна была благодарность этого человека. Человека, которого он должен был отправить на виселицу или в тюрьму.
Кейн залпом допил виски и встал.
— Как там Робин?
— Энди говорит, что через несколько дней он поправится.
— Ваш племянник не из робкого десятка.
— Даже слишком.
Что же он тогда здесь делает? — хотел спросить Кейн. Нужно быть безумцем, чтобы позволить ребенку и девушке без присмотра разгуливать среди подобных людей.
Томпсон, казалось, прочел его мысли.
— У них больше никого нет. Я их пытаюсь защитить, но… — Он запнулся и вздохнул:
— Примите мою благодарность.
Кейн покачал головой:
— Не стоит. Пойду-ка я и в самом деле отдохну.
Томпсон впервые за все время улыбнулся.
— Когда я сказал «постель», я, собственно, не отдых имел в виду.
Кейн улыбнулся:
— Может, попозже. Не сказал бы, что ваш способ доставлять сюда людей был очень удобным.
— Может, и нет, но он обеспечивает безопасность — вам и всем остальным.
И тебе. Кейн оставил эту мысль при себе и наклонил голову в знак согласия.
— Если вам нужна женщина, то эта услуга за мной, — сказал Томпсон. — На все время вашего пребывания здесь.
Кейна поразило то, что это предложение оставило его равнодушным. Он уже очень давно не спал с женщиной, и все же быть просто с какой-нибудь женщиной ему не хотелось. Мысль об интимной близости все равно с кем вызвала у него еще меньше эмоций, чем, вероятно, у этой темноволосой девушки в штанах.
Он снова кивнул, поставил стакан и направился к двери прежде, чем проницательные глаза Томпсона успели прочесть его мысли.
4.
Кейн проспал всю ночь и почти весь следующий день, проснувшись только вечером.
Только один раз ему приснился дурной сон — как его бьет отец.
Кейну дали имя, похожее на имя библейского персонажа, убившего своего брата. Дали не правильно, потому что убил он не брата, а свою мать — разумеется, без злого умысла. Роды были сложными, и мать его умерла. Отец никогда не смог ему этого простить.
Кейн поднялся с постели и, не потрудившись прикрыть наготу, подошел к окну. В Логовище, где всего одна улица, один салун и один дом для развлечений, недолго соскучиться. За безопасность надо платить, и не только деньгами. Улица выглядела так же, как и накануне; жители слонялись по ней без видимой цели. Интересно, кто из них знает о том, что случилось вчера. И кому до этого вообще есть дело.
Кейн потянулся и потряс головой, словно хотел скинуть оцепенение не только с тела, но и с мыслей. Глядя в окно, он увидел, как к гостинице направляется племянница Томпсона. Она подняла голову, и он понял, что она его увидела. Девушка широко раскрыла глаза, а затем быстро перешла на противоположную сторону к магазину. Как она могла, живя в таком месте, сохранить невинность?
Кейн оделся, затем спустился в столовую. За одним из столиков сидел человек, шесть других были пусты.
— Мистер Дьявол, — произнес человек, поднимаясь со стула.
— О'Брайен, — поправил его Кейн.
— Пусть будет мистер О'Брайен, — добродушно произнес тот. — Мы ждали, пока вы проснетесь. Ваш ужин оплачивает заведение — так сказал мистер Томпсон.
Если это — знак особого внимания, он мог бы обойтись и без него.
— Бифштекс, если он у вас есть.
— О, у нас есть практически все, особенно говядина. У нас здесь свое стадо.
Кейн улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой, с помощью которой добивался сразу всего, чего хотел.
— Мне кажется, у вас есть все, что только можно пожелать.
— Мэр Томпсон так все и задумал, — ответил его собеседник. — Я — Джеб Гибсон.
— Вы здесь постоянно живете?
Джеб кивнул.
— Я управляю гостиницей, и почти вся стряпня на мне. Помощников найти трудно.
— Сколько всего человек живет здесь? — спросил Кейн, движимый искренним любопытством. Его заинтриговало сходство Логовища с настоящим городом… и взрывоопасность, скрытая за видимым спокойствием.
— О, от двенадцати до пятнадцати, когда как.
— А когда — как?
Красноречие Джеба Гибсона внезапно иссякло, словно ему в рот вставили невидимый кляп. Он повернулся к двери и пробормотал:
— Пойду-ка я лучше за бифштексом. Сейчас вернусь.
Кейн уселся в углу, лицом к двери, чтобы видеть всех входящих. Интересно, где же остальные «гости» и кто они такие?
Он уже доканчивал бифштекс, когда в дверь вошло несколько человек. Они с любопытством воззрились на него, останавливая взгляды на шраме. Он мог бы узнать их где угодно — не их имена или биографии, а то, что они собой представляют — даже без оружия за поясом. В их взглядах, устремленных на него, была холодная, расчетливая осторожность. Он почувствовал пробежавший по спине холодок. Он был одним из этих людей, несмотря на то, что сюда его послали власти. Послали, чтобы поймать других, таких же, как он, преступников.
