Джулия Берд - Романс о Розе
В глазах его промелькнуло недоумение, сменившееся жалостью.
Пытаясь как-то оправдаться, Розалинда торопливо добавила:
– Я хочу писать пьесы, Уилл, как вы. Я могу, я знаю, что могу! Я пишу уже много лет.
Он склонял голову набок и грустно улыбнулся.
– Дорогой друг, у вас сердце поэта, заключенное в тело женщины.
– Но это не значит, что я не могу писать!
– Это значит, что даже Бурбаджу, звезде нашей труппы, будет чертовски трудно продать билеты на спектакль с вашим именем.
– Мне нет дела до продажи билетов! – воскликнула Розалинда, хватая его за руки. Увидев следы чернил на его пальцах, она тепло улыбнулась ему. – Я хочу дать жизнь моим словам, как и вы. Вот и все.
– Вы многого просите, учитывая, что у меня мальчики играют женские роли.
– Я не собираюсь играть. Мне не нужны аплодисменты. Я хочу творить. – Она вдруг сложила ладони вместе, словно умоляла Бога помочь ей убедить мэтра. – Хочу создать нечто большее, чем я сама. Что-то вечное. Франческа утверждает, что большинство женщин становятся отражением своих мужей. Я одинока и хочу посвятить себя иному. Слова обладают волшебной силой, Уилл… – Розалинда внезапно осеклась и самоуничижительно улыбнулась. – Я осмелилась учить Мастера?! Простите меня. Я, должно быть, кажусь вам самоуверенным подмастерьем.
– Сочувствую вам, Розалинда. Вас околдовала муза. Видя ваше затруднение, как я могу отказать? Дайте мне посмотреть ваши пьесы, и если они того стоят, то труппа лорда-гофмейстера сыграет несколько сцен.
Сердце в ее груди едва не оборвалось. В воздухе больше не пахло дельфиниумом и гвоздиками. Или она уже не дышит?
– Вы серьезно, Уилл?
– Только для избранных, учтите.
– Разумеется.
– Но предупреждаю: это бесплодное занятие. Я голодал бы, если бы больше не мог играть и жил только на доходы от своих сочинений. И мы не вправе назвать ваше имя.
– Нет-нет, конечно. Я не нуждаюсь в оплате. Достаточно будет просто слышать свой текст, видеть реакцию публики, тронуть кого-то до слез, а потом рассмешить… – У нее голова пошла кругом от открывающихся возможностей, и она порывисто обняла благодетеля.
– Как счастлив будет тот, кто женится на вас, Розалинда! – негромко засмеялся он.
Она отстранилась и посмотрела в его задумчивые глаза. Улыбка ее померкла.
– Я не хочу замуж. Муж пожелает стать моим господином, моей жизнью..
– Превосходство по праву, как заметят некоторые.
– Те, кто способен принадлежать. Но только не я.
– Вы упрямая женщина, Розалинда.
– Да, мой добрый сэр, и нравлюсь себе такой.
– И мне тоже, – признался Шекспир, посмеиваясь и поглаживая короткую каштановую бородку.
– Вы всегда такой чуткий, Уилл. Больше склонны задавать вопросы, чем высказывать суждения.
– Это долг поэта, – ответил он. – Я наблюдатель человеческой натуры.
– Господин Шекспир, представление начинается, – послышался голос с террасы.
– О Боже! – воскликнула Розалинда и испуганно вздрогнула.
Шекспир озорно улыбнулся и хлопнул в ладоши.
– Ваше время пришло, прилетело на крыльях судьбы. – Он протянул ей руку. – Пойдемте.
– Да, конечно. Там, среди зрителей, будет и Франческа. Она сказала, что станет моими глазами и ушами.
– Ей несказанно повезло, – галантно заметил Шекспир.
Прошло совсем немного времени, и Шекспир буквально вытолкнул трясущуюся от страха Розалинду на сцену, заполненную музыкантами и танцорами в причудливых костюмах. Сердце ее так бешено колотилось, что на мгновение она забыла текст. Но не сдалась, а, набравшись духу, начала выступление, которое так долго и так тщательно репетировала.
– Я – богиня урожая, – начала она.
– Неужели эти виноградные гроздья прикреплены к ее… к ее… – удивленно воскликнул кто-то из зрителей.
– Да, они прикреплены к ее груди! – отозвался другой, и толпа разразилась громким хохотом.
У Розалинды едва не подкосились ноги, но она тут же овладела собой. Ведь смех – это очень хорошо, это значит, что публике весело.
– Я была надеждой и спасением пахарей и фермеров, умных и дураков, – продолжила она уже окрепшим голосом. Осмелев, она даже шагнула вперед. – Пойдемте, и я покажу вам свои закрома. – Казалось, Розалинда всю жизнь провела на подмостках. – Я служу обогащению земли, приношу плоды…
Ее заглушил новый взрыв смеха. Она переждала и продолжила, впервые в жизни испытывая настоящий восторг.
А в это время Франческа поспешно пробиралась сквозь толпу зрителей, среди которых было немало влиятельных господ. Удивительно, но мужчины не цокали осуждающе языками и не качали головами, как некоторые женщины, – они либо глупо улыбались, либо смотрели спектакль с восхищением. Конечно, в огромных залах и галереях Лондона разыгрывались и более непристойные сцены, но никогда еще исполнительницей главной роли не была дочь графа.
Сеньора де Монтейла едва не хватил удар от вожделения. Приоткрыв свой беззубый рот, он прижимал руку к сердцу так, словно боялся, что оно выскочит.
– Итак, сеньор, что вы думаете о Розе из Торнбери? – спросила его Франческа.
– Она великолепна. Неотразима. Потрясающа!
– После выступления вы наверняка застанете ее в саду. Возможно, вам удастся остаться с ней наедине.
– Я сейчас же поспешу в сад. Никогда не знаешь, как долго плод будет оставаться на ветви.
Он многозначительно улыбнулся и заковылял к выходу. А Франческа вновь убедилась, что возраст – не помеха для развратника, и тут же усомнилась в разумности своего поступка.
Глава 4
Закончив выступление, Розалинда покинула сцену, куда уже выбежали молоденькие девушки и, напевая, стали размахивать тончайшими золотистыми накидками. Толпа разразилась аплодисментами, то ли одобряя игру Розалинды, то ли испытывая облегчение от ее ухода. Впрочем, какое это имело значение? Она сделала то, что задумала, и была безмерно счастлива.
Розалинда бросилась к двери, выходившей в сад. Теперь ей хотелось только отдышаться, унять бешеный стук сердца и легкое головокружение. И лишь стоя у фонтана посреди сада, Розалинда вспомнила, что согласилась встретиться с сеньором, которого пригласила Франческа.
Увидев старика, сидевшего на скамейке, она тут же почувствовала себя виноватой. Разрабатывая свой план, она не учла муки совести.
Приблизившись к пожилому французскому дворянину, Розалинда уже готова была тепло приветствовать его, как вдруг заметила похотливый огонек в его выцветших глазах.
– Добрый день, мадемуазель, – поднявшись, сказал сеньор. – Счастлив познакомиться с вами. Виконтесса Халсбери говорила, что вы – аппетитная женщина, но теперь я вижу, что она недооценила вашу красоту и ваши прелести. Как говорят в моей стране, вы…
