Линда Миллер - Огонь луны
— Значит, мне нужно быть очень, очень заботливой, чтобы ты оставался счастливым, любовь моя, — сказала она. — Очень заботливой и осторожной.
Почувствовав растущую неприязнь там, где прежде была настоящая привязанность к Лоретте, Риви как-то грубо втолкнул ее в экипаж и взобрался вслед.
— Как Элизабет? — спросил он, когда коляска катила по мостовой.
Лоретта вздохнула и слегка придвинулась к Риви. Прекрасно зная, что ее грудь касается его руки, она потянулась, чтобы снять шляпку.
— Она просто ужасна с тех пор, как ты уехал, — ответила Лоретта. — К счастью, твоя племянница — проблема ее няньки, а не моя.
— Действительно, к счастью, — спокойно отозвался Риви.
Лоретта ощетинилась.
— Риви, мы же с тобой договорились, что ни о каких детях я заботиться не стану!
— У Элизабет в этом мире нет никого, кроме нас. Неужели тебе совершенно чужды женские чувства, Лоретта?
— Ты прекрасно знаешь, Риви Маккена, что у меня нет недостатка в «женских чувствах». Просто я известная актриса, вот и все, а моя репутация…
— Если то, что ты являешься моей любовницей, не повредило твоей репутации, то с какой стати ей должно повредить воспитание Элизабет?
В свете уличных фонарей было видно, что в прекрасных глазах Лоретты стоят слезы.
— Что на тебя нашло, Риви? Ты просто невыносим. Это все та девчонка? Та эмигрантка?
Риви молчал.
— Значит, я была права, — в отчаянии прошептала Лоретта. — Ты ведь хочешь ее, да, Риви?
Он ответил не сразу; в конце концов, вот уже несколько лет Лоретта была его любовницей, и какие-то чувства к ней у него все же были.
— Да, — ответил он, наконец, моля Бога, чтобы это было действительно ложью. — Да, я хочу ее.
Лоретта поднесла руки к лицу и начала всхлипывать, что напомнило Риви ее выступление в последней пьесе. Во втором акте она плакала так же убедительно.
Когда экипаж подъехал к роскошному белому особняку, выходившему фасадом на залив, Риви вышел, помог выйти расстроенной Лоретте и отпустил кучера.
В ту ночь, впервые за несколько лет, Лоретта и Риви спали под одной крышей в разных постелях.
Глава 3
Для Мэгги эта ночь была длинной и бессонной. Она все время просидела на охапке водорослей рядом с Тэнси, прижимая к груди свою дорожную сумку, чтобы ее не стащили, и проклиная тот день, когда впервые увидела Филипа Бригза. Если бы не он, она не сидела бы сейчас в этом Богом забытом месте вдали от всего мира.
Утром фургоны, которые накануне вечером обещала Тэнси, стали прибывать, сцепленные по два, по три, хотя к этому времени довольно большое количество женщин-иммигранток уже разбежались. Мэгги видела, как они, пока темно, собирают свои сумки и мешки, то там, то здесь, в разных углах.
Грохот по мостовой фургонных колес разбудил Тэнси, и она села, потягиваясь и счастливо вздыхая. Казалось, она провела эту ночь на пуховой перине и мягких простынях.
— Значит, уже проснулась? — весело прощебетала она, кося глазом на Мэгги и снова зевая.
Мэгги покачала головой, не одобряя апломб подруги, и вздохнула. Тэнси легко приспосабливалась, только и всего. А если и она хочет найти местечко для себя в этом перевернутом вверх тормашками мире, где в феврале сияет солнце, ей было бы неплохо тоже научиться приспосабливаться.
— Большинство женщин сбежали, — сказала она как бы между прочим, потому что всякий, у кого есть глаза, мог заметить, что барак почти опустел.
— Проститутки, — презрительным шепотом сказала Тэнси. — Даже и не думают чистить картошку или мыть полы, чтобы заработать на жизнь.
Мэгги вытаращила глаза.
— Хочешь сказать, они приехали сюда под лживыми предлогами?
Мэгги вспыхнула и отвернулась.
В этот момент в барак вплыла великосветская дама, одетая в прекрасно сшитое платье самого невероятного цвета зеленого горошка, которого Мэгги никогда раньше не видела. Юбка была отделана оборкой в полоску отвратительного оливкового оттенка, а шлейф украшали ленты. Аккуратно завитые белоснежные волосы прикрывала маленькая шляпка с желтым перышком, свисавшим на одну сторону. Со щедро напудренного лица на них смотрели добрые голубые глаза.
— Доброе утро, девушки, — хорошо поставленным голосом пропела матрона. — Меня зовут леди Косгроув, и я пришла, чтобы отвести вас в Общество помощи девушкам-иммигранткам. Там вы примете ванну, хорошенько позавтракаете, а потом вас проводят туда, где вы будете работать.
Мэгги шагнула было вперед, чтобы объяснить, что у нее утром назначена встреча в доме пятнадцать по Джордж-стрит, но сдержалась. «Ванна и завтрак» звучало очень неплохо, а кроме того, леди Косгроув могла подумать, что она из разряда тех женщин, которые сбежали ночью. Этого нельзя допустить, и в любом случае ей никак не хотелось представляться в театре мистера Маккены в таком неряшливом виде. Не сказав ни слова, Мэгги присоединилась к Тэнси в одном из фургонов.
День был солнечным и жарким, но Мэгги почти не обращала внимания на погоду — она была слишком поглощена Сиднеем. Вместо лепившихся одна к другой крыш и босоногих аборигенов, которых она ожидала увидеть, перед ней предстал огромный город с трамваями, мощеными улицами, телефонными проводами и высокими зданиями офисов. Город был такой же современный, как Нью-Йорк или Лондон, но гораздо чище и просторней. Вода залива была необыкновенно синей, напоминавшей глаза мистера Риви Маккены.
— Красивое местечко, не правда ли? — спросила Тэнси, ощутимо ткнув Мэгги локтем в бок. — Знаешь, в этом году в июне будет юбилей королевы, будет масса вечеринок, скачки, иллюминация.
Наконец фургоны остановились напротив мрачноватого кирпичного дома в псевдоанглийском стиле. Один из кучеров открыл высокие кованые ворота, отделявшие дом с его прекрасно ухоженным газоном от тротуара, в то время как другие помогали пассажиркам вылезать из фургонов, словно те были придворными дамами.
Леди Косгроув, разумеется, прибыла первой, но, разумеется, не в фургоне, а в дорогом черном двухколесном экипаже. Ока приветствовала каждую иммигрантку теплым рукопожатием и улыбкой, когда они проходили сквозь ворота.
Тэнси вошла прежде Мэгги, сделав книксен и пробормотав: «Ваша светлость».
Мэгги не согнула колен: она не делала этого никогда, за исключением поклонов в конце спектакля, естественно.
— Рада познакомиться, — каким-то деревянным голосом сказала она и направилась по дорожке к дому, но леди Косгроув крепко сжала ее руку.
— Американка, — сказала она несколько более снисходительным тоном. — Скажите еще раз, как ваше имя?
Мэгги проглотила комок в горле.
— Мэгги Чемберлен, мэм, — ответила она.
