Эмилия Остен - Любовь и предрассудки
За ужином Бланш почти ничего не ела. Она отпросилась пораньше в свою комнату и лишь в очередной раз напомнила Луизе, что при гостях называть ее надо Мэри Вернел.
Глава 2
Ранним утром, задолго до появления остальных гостей, цоканье копыт по мощеной дорожке возвестило о прибытии сэра Чарльза Миллтона с леди Лаурой и племянницей. К их приезду миссис Грэммхерст и Луиза уже спустились по парадной лестнице. Они знали, что леди Лаура всегда старается выиграть пару часов, чтобы успеть привести себя в порядок с дороги и встречать остальных гостей вместе с хозяевами.
Луиза, которой невероятно шло легкое утреннее платье нежно-зеленого цвета, бодрая и веселая, казалась быстрой и нетерпеливой лесной ланью рядом со своей спокойной матушкой. Леди Элен, умудрявшаяся даже рядом с юной дочерью смотреться мило и молодо, олицетворяла собой дух Грэммхерст-холла – такая же светлая, гостеприимная и уютная.
Леди Лаура, как всегда, свела сцену приветствия к паре незначительных фраз и, подхватив племянницу, не успевшую произнести ни слова, под руку, поспешила в отведенные им комнаты. Сэр Чарльз, который явно был бы не против подкрепиться с дороги, тем не менее последовал за супругой.
– Когда же появятся Дик или Кассий? – топнула ножкой Луиза. – Мне не терпится поскорей познакомить их с… Мэри.
– Думаю, они не заставят себя долго ждать, – безмятежно отозвалась леди Элен, – хорошо воспитанные молодые люди никогда не опаздывают. И для нашей птички любой из них стал бы неплохой партией.
Их болтовня была внезапно прервана возмущенным лошадиным ржанием и заливистой бранью слуги. Судя по всему, он не успел перехватить поводья и теперь ловил скакуна по всему двору. Человек, только что прибывший верхом, уже почти вошел в приветливо распахнутые двери, но ему пришлось вернуться и самому заняться своей лошадью.
Почти сразу же ржание утихло, и забавная ситуация оказалась разрешена.
Луиза и леди Элен, которые со своего места не могли разглядеть сцену во всех подробностях, вытянули шеи и с любопытством переглянулись.
– Лишь один мой знакомый умеет так легко справляться даже с самыми безумными животными, – сказала леди Элен.
– И лишь он ухитряется раз за разом приобретать самых нервных созданий на острове, – весело подтвердил лорд Райт, появляясь в холле. – Как только я пригляжу себе лошадь с великолепной родословной, так непременно окажется, что она боится белых перчаток или ее не устраивают мелкие камешки на дорожке.
Луиза с восторженным визгом повисла на шее у крестного, словно не девица на выданье, ожидающая прибытия жениха, а маленькая девочка, которая хочет получить очередной мешок подарков.
– Разве мальчик, принимающий во дворе лошадей, носит белые перчатки? Или дорога плохо укатана?
Лорд Райт, несмотря на свой невысокий рост, ухитрявшийся смотреть на крестницу сверху вниз, немного покружил ее по холлу и отступил назад, откровенно любуясь ее красотой.
– Иногда мне кажется, что ты не живая девушка, а картина печального художника. Нет, на этот раз трусишка настоящих арабских кровей испугался фикуса в вазоне, который стоит у входа. Как только я покинул седло, бедняга решил, что я бросаю его на растерзание зеленому чудовищу, уже приготовившемуся к прыжку.
– Я распоряжусь немедленно убрать фикус, пока он всех не перегрыз! – воскликнула леди Элен.
– А почему художник обязательно должен быть печальным? – одновременно с возгласом матери поинтересовалась Луиза. Каждое слово любимого крестного она хранила в своей памяти и время от времени вспоминала в трудных ситуациях.
– Потому что подобную красоту может создать лишь тот, кто умеет любить, страдать, воображать и бояться.
– А зачем меня бояться?
– Не тебя, а за тебя. Есть, знаешь ли, небольшая разница. Видишь ли, дорогая, ты слишком совершенна внешне, добра сердцем и отзывчива душой. Чтобы запечатлеть тебя на портрете, надо уметь переживать чувства, подобные тем, что испытываешь ты. А художник со столь тонкой натурой не может не быть несчастным.
– Как все сложно! – засмеялась Луиза. – И почему вы никогда не можете просто сказать комплимент? Обязательно надо завернуть что-нибудь эдакое.
– Потому что я побывал во многих передрягах и повстречал много людей, хороших и не очень. Я переживаю за твою судьбу, моя девочка, – тихо сказал лорд Райт и, насвистывая, прошел в залу, зная, что для проголодавшихся всадников у углового столика приготовлены напитки с легкой закуской.
Он не слишком утруждал себя переодеваниями: дорожный костюм вполне мог сойти за костюм для охоты, а при смене сорочки превращался в вечерний. Необходимости присматривать за распаковыванием багажа лорд тоже не видел, поэтому подниматься в отведенную ему комнату не стал.
Да и багаж-то его состоял лишь из необходимого минимума личных предметов и статуэтки полусонного леопарда, приготовленной в подарок Луизе на помолвку. Этот леопард был одной из немногих индийских безделушек, которые он захватил с собой в Британию. Лорд Райт не был излишне сентиментален и считал, что банковский счет лучше всего сохраняет память о необычных местах, в которых он провел лучшие годы своей жизни.
Но помолвка есть помолвка, и девушки обычно хотят получить на нее что-нибудь элегантное: колье, брошь или сервиз. Подобной ерунды он никогда не покупал и покупать не собирался, а подарки крестнице с давних пор делал по удобному для него распорядку: совместная поездка по магазинам, оплата Луизиных приобретений и обед в приличном месте. На помолвку же сойдет и леопард, что до свадьбы – то для этого знаменательного события был припасен не менее экзотический индийский деревянный слон.
Луиза состроила вслед крестному рожицу, а леди Элен потрепала ее по руке:
– Он прав, я тоже боюсь за тебя. Ты слишком добра, невинна и отзывчива. А тебе приходится вступать во взрослую жизнь, которая потребует несколько иных взглядов. И как же мне не хочется отдавать тебя в чужой дом…
– Кто здесь грустит? – раздался задорный и звонкий голос тетушки Глэдстоун. Эта энергичная дама появилась в дверях сразу с двумя кавалерами. Дик Уолтер, наследник ближайшего к Грэммхерст-холлу поместья, поддерживал пожилую даму за локоток, а молодой Кассий Джонс, будущий дипломат, пытался провести между тяжелыми створками двери маленькую сердитую болонку.
– Посмотрите, какие милые мальчики, не бросают старушку в беде, – леди Глэдстоун поочередно ткнула пальцем в одного и другого, окончательно смутив и без того чувствующих себя неловко юношей. – Они любезно сопровождали меня от М. до присланной вами двуколки, потом всю дорогу скакали рядом, отодвигая ветки, теперь еще помогли мне сойти и добраться до входа…
