Эми Фетцер - Невеста рыцаря
Родители с улыбкой украдкой переглянулись.
— Ни один человек не должен рассматривать брак как повинность. И он ясно дал понять, что взять меня в жены… ему приказали. И ему не очень-то этого хочется. Будь моя воля, я бы предпочла выйти за какого-нибудь дряхлого старика, нежели стать женой Коннала и потом всю жизнь его убеждать, что я не превращу его в лягушку.
— Тогда я просто скажу ему правду, — решила Фиона и пошла к двери.
— Нет! — Шинид резко поднялась. Фиона нахмурилась и, сложив руки на груди, остановилась в ожидании. — Я заставлю его рассказать мне о его истинных чувствах, и вовсе не потому, что он считает себя в безопасности.
— Может, если бы он знал, он смог бы вести себя более дружелюбно, — тихо произнес за спиной у Шинид отец. Взгляд Рэймонда был устремлен на жену. В глазах его забрезжила надежда.
— Коннал не поверит. Он отказался от моего подарка, тем самым давая понять, что от меня ему ничего не надо. Хотя ему едва ли есть чем гордиться.
Рэймонд посмотрел на дочь, потом на жену. Фиона говорила ему взглядом: «Эти узы прочнее, чем нам кажется». Де Клер кивнул, подошел к массивному резному письменному столу и взял пергаментный свиток.
— За тебя я мог бы пойти войной против короля. Шинид подлетела к отцу.
— И что это даст тебе, папа, кроме ненависти Ричарда?
— Счастье моей дочери.
Шинид нежно улыбнулась и благодарно заглянула в серые глаза отца.
— О, отец, — проговорила она, погладив Рэймонда по щеке, — я то, что я есть. И так тому и быть. Нам уже ничего не изменить. Но если я откажусь выйти замуж за Пендрагона, где гарантия того, что Ричард не пошлет вместо него другого?
— Такое возможно, но тогда он не получит союза, к которому стремится. Даже брак между сестрой Коннала и твоим братом не даст ему желаемого альянса, поскольку ни тот, ни другой не является первенцем.
Шинид отступила на шаг.
— Ричард, может, и хочет объединить два наших клана, но лишь ради армий, твоей и Коннала. Ради легиона вассалов, которые бы сражались и погибали за его безумные идеи. — В голосе ее звучало отвращение. — Я знаю, мало кто верит в успех его крестовых походов. — Она погрозила отцу пальцем. — Взять, к примеру, тебя и Гейлана.
Рэймонд схватил руку дочери и прижал к груди. Страшно даже подумать, какие беды она может навлечь на себя из-за своей привычки говорить то, что она думает.
— Заклинаю, не говори никому об этом, Шинид! Есть люди, настолько преданные королю, что убьют тебя за одни лишь твои слова.
Она улыбалась снисходительной терпеливой улыбкой.
— Имеется также немало тех, кто убил бы меня за то, что я колдунья. К этому я привыкла.
— Шинид, будь благоразумной, — взмолилась Фиона.
— Я достаточно благоразумна, мама, — ответила Шинид, поворачиваясь к матери. — Ты научила меня быть такой. Спасибо тебе и отцу, что не прятали меня от людей.
— Как будто я мог удержать тебя взаперти! — с невеселым смешком заметил Реймонд.
Шинид чмокнула его в щеку.
— Не надо за меня переживать. Я не могу выйти замуж за Коннала, потому что он желает брака со мной по соображениям, не имеющим никакого отношения к чувствам. — Шинид отошла к окну, не взглянув на отца, лицо которого в этот момент приняло весьма виноватое выражение. — Он так изменился. Стал холодным и отчужденным. Как будто все эти годы легли между нами непреодолимой преградой.
Он злился — так ей казалось — на нее за то, что именно ее выбрали ему в жены, за то, что она была колдуньей, за все мелкие обиды, что она нанесла ему ребенком. А она не могла простить ему совсем другого — что он, ирландец, теперь превратился в англичанина и забыл свой народ. И это ее задевало больше всего.
Шинид посмотрела на родителей. Они стояли рядом, и в глазах их читалась тревога.
— То, что я испытывала к нему в детстве, давно похоронено и забыто.
— Но тебе он не совсем безразличен? — осторожно спросил отец, пытаясь нащупать верный тон, понять, сохранилась ли в отношениях этих двоих хоть крупица нежности что-нибудь такое, что могло бы сделать их брак счастливым. Как хотел Рэймонд открыто воспротивиться приказу короля, но у Ричарда найдется достаточно верных вассалов, чтобы заставить Шинид стать женой Коннала, даже если никто из заинтересованных сторон этого не желает. Проблема осложнялась еще и тем, что если о приказе короля узнает Иоанн, он постарается расправиться и с Конналом, и с Шинид, ибо союз двух могущественных кланов, скрепленный кровными узами, представлял немалую угрозу для рвущегося к власти принца. Единственным утешением для Рэймонда было то, что если уж Шинид предстоит выйти замуж не по своему выбору, пусть супругом ее станет человек, которому Рэймонд мог бы доверять и который в случае необходимости защитит ее даже ценой собственной жизни.
— Я спрашиваю тебя еще раз, дочь.
— Я слышала, отец. — Шинид закрыла глаза. Действительно, безразличен он ей или нет? Сколько можно задавать себе все тот же вопрос? Впору было посмеяться над собственной сентиментальностью. Но все же что-то было. Узнав о том, что Коннал возвращается, она испытала радость и надежду, и с новой силой дала о себе знать сердечная боль детских лет. А увидев его, она испытала желание, которое женщина испытывает к мужчине, которого любит.
Сильный и властный, Коннал навек вошел в ее сердце, и, хотя она не могла сказать, что сейчас было сильнее — давние воспоминания или новые возможности, — она желала его. В тот момент, когда он коснулся ее руки, ее бросило в жар, словно теперь была не студеная зима, а жаркое лето.
— Шинид? — Мать тоже ждала ее ответа.
— Конечно, мне он не совсем безразличен. Я с детства его знаю, мама.
— Он тебе как брат?
Шинид резко обернулась, недоумевающе глядя на мать.
— Коннал? Упаси Бог, в жизни не питала к нему сестринских чувств. Что вы хотите от меня услышать?
— Ответь только на один вопрос, дорогая, — попросил Рэймонд. — Если бы ты могла выбирать и все между вами было хорошо, ты бы выбрала Коннала?
Шинид удивленно округлила глаза.
— Что значит «если бы»? Если бы он не был холоден и желчен, выбрала бы я его тогда? Если бы он смотрел на меня как на желанную невесту, а не как на досадную помеху в его жизни, которую он должен принять из чувства долга? Если бы он не обвинил меня в том, что я творю над ним заклинания, едва ли не с первых мгновений нашей встречи… Если бы он столько раз не разбивал мне сердце… — Шинид возбужденно заходила по комнате, и огонь в очаге грозно вспыхнул, под стать ее гневу. — Если бы он не презирал меня за то, что я могу колдовать! — выкрикнула она. — И не презирал меня просто как женщину… Если бы он был тем человеком, которого я однажды в нем рассмотрела, тогда… да! — Шинид остановилась и посмотрела на родителей. — Я бы выбрала его.
