Салли Маккензи - Без ума от виконта
— Леди Фартингейл позволила надеждам опередить свой рассудок. В этом кабинете сотни книг и вообще бесчисленное количество мест, где можно спрятать листок бумаги.
— Так вы его не нашли? — с тревогой спросил парень.
— Нет, не нашел.
И это было правдой — рисунок обнаружила мисс Паркер-Рот, а не он.
— И что я скажу миледи?
— Правду, я полагаю. Я его не нашел, и у тебя его нет. — Он дотронулся кончиком ножа до шеи парня, и тот снова заметно побледнел. — И тебе лучше предложить миледи, чтобы она прекратила свои плохо обдуманные изыскания. Скажи ей, что лорд Моттон чрезвычайно… — тут он для большей убедительности слегка нажал на нож… — чрезвычайно близко примет к сердцу любое беспокойство, причиненное тем леди, которые в настоящее время живут в доме Кларенса Уидмора.
— Д-да, милорд.
— Вот и хорошо. — Моттон сморщил нос. Дьявольщина, до чего провонял этот тип. Держа нож на виду, виконт отступил в сторону. — Можешь идти.
Парень смылся еще до того, как Моттон кончил говорить.
Хм-м, что же тут произошло?
Он удалился из сада Уидморов через калитку позади дома и, миновав узкий проулок, вошел в собственный сад, на сей раз внимательно оглядевшись по сторонам, чтобы не прозевать еще какую-нибудь угрозу. Все было тихо и спокойно, однако, по его теперешнему суждению, ничего хорошего ожидать не следовало, и самое лучшее, что стоит предпринять, — это нанять несколько человек для охраны дома. Он бы и на месте Уидморов тоже нанял пару сторожей. Пожалуй, надо поговорить об этом со Стивеном Паркер-Ротом, тому не помешает уразуметь, что его сестре и матери грозит опасность, но что в этом случае следует сказать? Это пока неясно.
Через застекленную дверь Моттон вошел в свой кабинет. Да, безусловно, следует охранять этот вход в дом, да и все остальные тоже. Он должен поручить своему дворецкому Уильямсу заняться…
— Где это ты был, дружок?
Проклятие, он забыл сказать Уильямсу, чтобы тот запер дверь из коридора в кабинет!
— Да, Эдмунд. Где ты был?
Он зажег свечу, повернулся — и встретился лицом к лицу с тетей Уинифред и ее большим серым попугаем Тео. Они оба находились на пороге распахнутой двери в его кабинет, устремив на Моттона укоризненные взгляды. Тео повертел головой, возможно, проверяя, каким глазом ему удобнее смотреть, правым или левым.
Моттон посчитал про себя до десяти. В конце концов он — взрослый мужчина. Это его собственный дом. Ему незачем, да он и не желает что-либо объяснять тете Уинифред.
— Я выходил. Мне нужно было выйти.
Тетя Уинифред пренебрежительно фыркнула и заявила:
— Это очевидно.
— Очевидно! Очевидно! Ясно как нос у меня на лице! — заверещал Тео.
Моттон терпеть не мог, когда попугай принимался делать людям замечания да еще раздраженным тоном, и сказал:
— У тебя нет носа, Тео!
Попугай взъерошил перья и проорал:
— Не груби, ты, мальчишка!
— Вот именно. — Тетя Уинифред посмотрела на племянника с укоризной. — Это ниже твоего достоинства — спорить с Тео, Эдмунд. Ведь он всего лишь попугай, пойми.
— Я понимаю. — Моттон тяжело вздохнул. С тетей Уинифред он тоже не собирался спорить. — Я думал, что вы вместе с другими моими тетями собираетесь отправиться на какой-то музыкальный вечер.
— О нет. Мне захотелось остаться дома и убедиться, что Тео и Эдмунд освоились в новой для них обстановке.
— Эдмунд. — Моттон с любопытством окинул взглядом кабинет. Он не увидел обезьянку тети Уинифред, но, возможно, зверек спрятался за шторами. — А где же он, Эдмунд?
— Наверху, у меня в комнате. Бедняжка ужасно устал от дороги.
— А, понятно. — Скверно, что треклятая обезьяна не может долго остаться усталой. Его дом и так уже превратился в чертов зоосад благодаря коту Корделии, двум карликовым пуделям Доротеи и борзой Луизы. Прибавление попугая и обезьяны — это уже сверх того, что мог бы вытерпеть любой нормальный мужчина. — Думаю, вы тоже порядком устали. Не пора ли вам лечь в постель?
— Нет. — Уинифред уселась на один из его вращающихся стульев. Тео устроился на спинке стула и уставился на Моттона.
У него упало сердце. Так хотелось пропустить стаканчик бренди, но ведь пришлось бы предложить угощение Уинифред, а тогда кто знает, сколько времени она еще проторчит здесь. Может, если он останется стоять, она быстрее сообразит.
Она пришла в соображение немедленно.
— Тебе пора жениться, Эдмунд.
Он сел и налил себе большой стакан бренди. К дьяволу хорошие манеры!
— Жениться? — Он откашлялся. — О, это еще успеется. Мне только недавно исполнилось тридцать.
— Тебе уже тридцать три года, скоро будет тридцать четыре.
— Это не так уж много.
— Вполне достаточно, если ты обратишься к своей истории.
Он сделал еще глоток бренди. Что, дьявол побери, имеет в виду тетя Уинифред? Он считал, что в течение достаточно долгого времени был весьма осмотрительным в своих любовных связях.
— К моей истории?
— Ну хорошо, как видно, мне надо обратиться к истории семьи. Отец твоего отца не назначал наследника, пока у него не родился шестой ребенок. А твой отец поторопился назначить тебя, у него был только один ребенок… впрочем, никто и не думал, что он хотел еще детей.
— Тетя Уинифред!
Моттон потер лоб. Он вовсе не собирался, даже думать об этом не желал, обсуждать супружеские отношения своих покойных родителей или отсутствие оных.
Недовольно хмыкнув, тетя Уинифред заявила:
— Так вот, суть дела в том, что мы не можем терять время.
Моттон внезапно испытал приступ ужаса, представив себе, что его тетка… все его тетки подглядывают за ним в его первую брачную ночь.
— Я целиком и полностью в состоянии решить эту проблему сам — во всех ее аспектах. — Он посмотрел тетке прямо в глаза и проговорил медленно и отчетливо: — Я не нуждаюсь в вашей помощи.
— Ты нуждаешься именно в моей помощи. Лучше в моей, чем в помощи Гертруды. Она уже выбрала для тебя мисс Элдерберри.
— Олденберри, тетя. Фамилия этой девушки Олденберри.
— Ладно, пусть будет Олденберри. Ей двадцать шесть лет, а выглядит она на все сорок шесть. Тощая, а грудь — ну просто говорить не о чем.
— Тетя, прошу вас… Вы меня вгоняете в краску.
Он снова глотнул бренди. Джорджиана — Джордж, как ее все именовали, — была до жалости худой и угловатой. И строгой до крайности. Он ни разу не видел, чтобы она улыбнулась, не говоря уже о смехе. Как Гертруда могла подумать, что это подходящая для него невеста?
Очень просто. У мисс Олденберри шесть братьев.
— Фу, я уверена, что потребуется куда большее, чем эти самые обыкновенные слова, чтобы вогнать тебя в краску. — Она побарабанила кончиками пальцев по краю его письменного стола. — Можешь быть уверен, я поставила Гертруду на место. Мужчины любят груди, сказала я ей, и чем они больше, тем лучше.
