Хизер Грэм - Непокорная и обольстительная
– Как ты смеешь! Ты мне не брат, не отец и тем более не муж…
– Совершенно верно, Криста, – быстро согласился с ней Джереми. – Я тебе – никто, и вообще я грязный и вонючий янки, как ты всегда любишь повторять. А ты скоро станешь самой обыкновенной попрошайкой и пьяницей, если не научишься вести себя более благоразумно и осмотрительно.
Криста чуть было не задохнулась от возмущения.
Да, она не может выиграть этот поединок. Конечно, она никогда не считала себя слабой и безвольной женщиной, но он был военным, привык отдавать приказы и добиваться их выполнения, а уж касательно характера, то ничего тверже Криста в жизни не видела. Он то и дело приказывал ей, но она сопротивлялась, как могла и даже поклялась когда-то, что ни при каких условиях не станет подчиняться ему. В конце концов, он ей не брат, не отец и даже не…
Муж…
В глубине души что-то заныло, заболело, а потом по всему телу пробежал мерзкий холодок, а ноги ослабели до такой степени, что едва удерживали ее. Опершись на стол Джесса, она устало присела и вдруг увидела, что он пристально наблюдает за ней своими проницательными стальными глазами. Не долго думая Джереми отыскал пустой стакан и налил себе бренди.
– Ну, так что? – спросил он так, как будто уже задавал ей этот проклятый вопрос.
Нет, она ни за что на свете не пойдет на такую жертву. Даже ради спасения Камерон-холла. Она что-нибудь придумает, как-нибудь выкрутится из этого затруднительного положения, но не пойдет ни на какие уступки.
– Ты хочешь убедить меня в том, что все это законно? По крайней мере, в том смысле, который вы, янки, вкладываете в понятие закон? Погоди, если я правильно тебя поняла, мне нужно срочно уплатить сто пятьдесят долларов и заполучить подпись любого человека, который имеет отношение к этому дому, и в свое время присягнул на верность Соединенным Штатам. И этот человек должен знать, что Джесса сейчас здесь нет, что он в Вашингтоне. Конечно, они прекрасно понимают, что если бы он был дома, то непременно положил бы конец всем этим грязным махинациям, поэтому они очень точно все рассчитали. Он не может вернуться домой до полуночи и решить все проблемы.
– В том-то все и дело, – согласился с ней Джереми и залпом осушил почти полный стакан бренди, после чего снова уставился на нее в ожидании дальнейших рассуждений. Но Криста молчала, и он снова продолжил свою мысль: – Знаешь что? Я останусь с тобой и попытаюсь хоть как-то повлиять на ход событий. Но вся беда в том, что один из твоих братьев действительно кому-то крепко насолил.
– Ты сам можешь подписать эту чертову бумагу, – вдруг выпалила она и сама испугалась своих слов.
– Криста, я не имею к этому дому абсолютно никакого отношения. Келли – да, а я – нет.
– Но ты имел бы отношение, если бы…
– Если бы что?
Ну почему он так уставился на нее? Почему безотрывно таращит глаза и делает вид, что ничего не понимает?
Криста вдруг вскочила на ноги, стараясь всеми силами скрыть охватившее ее волнение. Он не должен видеть, как у нее дрожат руки и подкашиваются ноги.
– Боюсь, что нам придется вступить в брак. Разумеется, чем быстрее, тем лучше. Другого выхода я просто не вижу.
Может быть, он все-таки поймет ее правильно и не станет артачиться. Ведь, в конце концов, речь идет всего лишь о какой-то закорючке под документом. А потом, когда вопрос с домом будет решен в их пользу, брак можно расторгнуть.
– Что?! – взорвался он и вскочил на ноги, возвысившись над ней, как огромная гора.
– Джереми, ты должен понять, что другого выхода у нас нет. Это необходимо сделать, во что бы то ни стало.
Он принял угрожающую позу и стал медленно приближаться к ней. Вскоре ей пришлось почти до хруста в шее задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Как неприятно было осознавать, что он выше ее в буквальном и переносном смысле. Впрочем, она предпочитала думать, что только в буквальном. Ее пальцы нервно сжимали стакан, а лицо оставалось внешне спокойным и невозмутимым. И только густая краска стыда выдавала ее внутреннее волнение.
– О, Джереми, не надо воспринимать все так близко к сердцу. В моем предложении нет ничего ужасного. Сейчас главное – спасти дом, а потом мы как-нибудь разберемся с этими формальностями. У меня нет никакой задней мысли, но сейчас нам действительно придется оформить брак.
Джереми застыл на какое-то мгновение, а потом обессилено опустился на стул. Его густые брови поползли вверх, а глаза расширились от изумления.
– Значит, ты все уже продумала, не так ли? – ехидно заметил он. – Какая же вы все-таки резвая, мисс, Камерон. Откуда у вас столько прыти?
– Да, я уже успела все обдумать и убедилась, что другого выхода нет.
Его брови поползли еще выше, а в глазах застыло чувство нереальности всего происходящего.
– Значит, все так просто? – подчеркнуто мягким тоном спросил он.
– Да, здесь нет ничего сложного. Подумаешь, какое дело!
Его глаза сузились и смотрели подозрительно. Она, как ему показалось в этот момент, подошла слишком близко. Он протянул руку, отобрал у нее стакан с бренди и поставил его на стол. Затем он схватил ее запястье и так сильно сжал его, что ей показалось, будто это не пальцы, а стальные обручи. Не успела она опомниться, как он насильно поставил ее на колени и хитро заглянул в глаза:
– Значит, это не такое уж сложное дело, мисс Камерон? Ну конечно, что для вас может быть сложным?
– Я люблю своих братьев…
– А еще больше ты любишь кучу кирпичей и кучу мебели из ценных пород дерева, ради которых готова, пожертвовать чем угодно! Собственно говоря, – тебя больше всего волнует недвижимость, а не конкретные люди!
Наконец-то ей удалось высвободить руку, но вместо того, чтобы отвесить ему звонкую пощечину, о которой она мечтала, Криста понуро опустила голову.
– Ты не хочешь понять меня! Это не просто куча кирпича и дерева! Это вся моя семья, это наша история, это… если хочешь знать, этот дом стоит здесь уже несколько столетий! Это не просто дом, это наша гордость и наша честь!
Какое-то мгновение Джереми стоял над ней молча, раздумывая над ее словами. Затем он снова насупился и грозно прорычал:
– Посмотри мне в глаза, Криста!
Она робко подняла голову и виновато заморгала глазами.
– Нет, Криста, так не пойдет.
– Да пошел ты ко всем чертям!
В этот момент ей снова захотелось ударить его, причинить ему боль, да и вообще уничтожить. Он ничем не отличался от всех тех, кто называет себя победителем. А она проиграла эту войну и вот сейчас может потерять нечто большее, чем честь и достоинство. «Ни в коем случае нельзя опускаться до уровня примитивного единоборства с этим негодяем, – приказала она себе. – Нужно играть мягко, ненавязчиво, но вместе с тем напористо».
