Трейси Энн Уоррен - Случайная люовница
— Как и своего, полагаю, хотя было бы куда проще, если б вы сказали мне, где живете. Чтобы защитить вашу репутацию, я согласен дать указание своему кучеру остановиться за один-два квартала и позволить вам пройти оставшийся путь пешком.
— Если я не готова назвать вам свое имя, милорд, то вряд ли захочу поделиться адресом.
«Даже если б он у меня был», — грустно подумала она.
— Это легко исправить, — заявил он дружеским топом. — Яне знаю подробностей вашей ситуации, но хотел бы снова увидеться с вами. Почему бы вам не сказать мне, кто вы?
Это заявление, похоже, удивило его самого ничуть не меньше, чем ее.
Тоскливое желание забилось в едином ритме с паникой у нее в груди.
— Это невозможно.
— Почему?
«Потому что я уже знаю, что ты слишком опасен, слишком красив, слишком жизнелюбив…» И слишком умен, чтобы довольствоваться полуответами, которые она была бы вынуждена давать.
Кроме того, никак нельзя забывать об осторожности. У нее есть план на будущее — на ее независимое будущее, — и в нем нет места для проказливого аристократа, который заставляет ее пульс трепыхаться, как последний листок на опустошенной ветром ветке. Кроме того, его интерес вряд ли можно воспринимать всерьез. Вероятнее всего, он просто заинтригован ее уклончивыми ответами и желает удовлетворить свое любопытство.
Она нахмурилась, словно грозовая тучка набежала на ее чело. А Весси продолжал:
— Не могу же я просто высадить вас на углу случайной улицы. Мы не в той части города, где бы я оставил кого бы то ни было, даже мужчину.
— Значит, нужен наемный кеб, как только мы доберемся до более спокойного места. В этом случае со мной уж точно все будет в порядке.
Она видела, что он хочет возразить, поняла по сверканию глаз маркиза, что тот раздражен. После довольно продолжительной паузы он коротко кивнул и приподнялся на сиденье, чтобы постучать по стенке над головой. Маленький люк, который соединял внутренность кареты с сиденьем возницы, приоткрылся.
— Гайд-парк, — приказал маркиз, и кучер пробормотал в ответ что-то утвердительное. Со щелчком люк снова закрылся.
Едва Весси успел сесть, как карета сильно дернулась, отчего девушка полетела вперед и чуть не свалилась на пол. Но он успел поймать ее, обхватив руками.
С улицы донеслись крики, по-видимому, там что-то случилось, отчего движение по улице застопорилось. И все же Лили почти не слышала шума, ибо все ее чувства сосредоточились на паре сильных рук у нее на спине, твердых мускулистых бедрах, которые переплелись с ее ногами. Пошевелившись, он поднял ее и посадил к себе на колени. Она ахнула от новизны ощущений и заглянула ему в глаза.
Он тоже устремил на нее пристальный взгляд, крепче сжав руки.
— Похоже, мы застряли.
— Да.
— Но ничто в Лондоне не стоит на месте подолгу. Мы скоро продолжим путь, и у нас остается совсем мало времени. Назовите мне ваше имя, прошу вас.
С колотящимся сердцем она покачала головой.
— Диана?
Ее губы приоткрылись в трепетном вздохе.
— Нет.
— Как насчет Анны?
— Это красивое имя, но не мое.
— Тогда Мэри. Уже теплее?
— Нет.
Его челюсти напряглись.
— Ну что ж, поскольку вы упорствуете в том, чтобы не оставить мне о себе ничего, кроме воспоминания, полагаю, мне лучше сделать его таким, чтобы никто из нас никогда его не забыл.
Не успела она вздохнуть, как его губы завладели ее pтом, целуя с мастерством и страстью, от которых мысли се закружились со скоростью падающей звезды. Глубокий и требовательный поцелуй опалил ее, разжигая кровь и оставляя ее одурманенной и дрожащей в его руках.
Ее целовали и раньше, когда ей было шестнадцать, и та короткая встреча с гостящим у соседей кузеном показалась ей тогда вполне приятной. К его разочарованию, однако, она никогда не просила о повторении, а теперь поняла почему. Если бы тот мальчик умел целоваться, как маркиз, они бы не разлучились так быстро.
Хотя, с другой стороны, лорд Весси — мужчина, искушенный и опытный, и каждое его прикосновение говорит об уверенности в себе, умении покорять женские сердца. Даже она, при всей своей наивности, смогла почувствовать его талант дарить женщине наслаждение, которым обладают немногие мужчины, его ловкость в искусстве обольщения, которая вполне могла заставить женщину умолять о продолжении.
Внезапно карета снова покатила вперед.
Не держи он ее, она наверняка свалилась бы на пол. Но такая участь ей совсем не грозила, ибо он привлек ее ближе и повернул голову, стремясь к еще большей полноте и глубине слияния губ.
Она ахнула, когда он пробежал кончиком языка по нижней губе, затем еще раз, когда проник внутрь, чего она даже вообразить не могла. Все это было в диковинку и нравилось ей. Новые ощущения были одновременно горячими и сладкими, восхитительно вкусными, как конфета. Позволив инстинкту вести ее, она тоже лизнула его, прильнув ближе.
Пальцы мужчины погрузились в ее короткие волосы и обхватили голову. Она застонала от восторга.
Совершенно затерявшаяся в море своих ощущений, девушка почувствовала, как его рука пробралась к ней под сюртук. С безошибочным проворством он отыскал грудь, обхватив ее ладонью сквозь ткань рубашки. Безумная дрожь сотрясла тело Лили, когда он ласкал пальцем сосок. Один раз, второй, потом еще и еще, пока она не потеряла счет, слишком возбужденная, чтобы думать о чем-то другом.
Какое-то сладкое томление зародилось между бедер. Хотелось, чтобы он продолжал и продолжал свои ласки. Завладев ее ртом с пылкой настойчивостью, он побуждал посостязаться с ним, отдаваясь каждому его поцелую и возвращая их с еще большей страстностью.
Плененная, она лежала, дрожа, когда его пальцы трудились над пуговицами ее рубашки, прохладный воздух коснулся кожи, когда он развел полы рубашки и обнажил грудь.
Глаза его сверкали голодным блеском, когда он, придерживая ее под спину рукой, зарылся лицом в изгиб шеи. Проложив дорожку быстрых поцелуев вдоль линии горла, ненадолго задержался у его основания, терзая серией затяжных, влажных поцелуев, от которой ее кожа запульсировала так, словно у нее не одно, а несколько сердец. Спустившись через ключицу, затем по грудине, он скользнул ниже.
Вспышка, яркая, словно молния, полыхнула внутри ее, когда он сомкнул губы на груди. Никогда в жизни не испытывала она ощущения, хотя бы отдаленно похожего на это. Рот его был теплым и влажным, язык, словно всполох огня на тугой бусине соска.
Она сглотнула, не в состоянии сдержать стон, который поднимался из глубины горла. Едва ли сознавая, что делает, она вплела пальцы в волнистый шелк его волос, лаская кожу головы, безмолвно побуждая его не останавливаться.
