Конни Мейсон - Пират
Охотник прикрыл свой единственный глаз, слегка отсвечивающий серебром, и мысленно перенесся на шесть лет назад. Именно тогда и началась его новая, вторая жизнь – началась с того дня, когда он впервые встретился на Баратарии с Гаспариллой. С тех пор они почти не расставались, и их тесное сотрудничество было одинаково выгодно для обоих. Но прежде чем познакомиться с Гаспариллой, Охотник долго боролся за свою жизнь. Ему стоило огромных трудов израненным бежать из тюрьмы Калабосо и добраться до Братьев. Они дали ему приют, помогли встать на ноги, когда он окончательно поправился, доставили в Гранд-Тьерр. Правда, правый глаз ему спасти не удалось, и теперь пустую глазницу всегда прикрывала черная повязка.
Среди пиратов было принято обходиться кличками, не открывая своих настоящих имен, и он назвал себя Охотником. Назвал неспроста, поскольку смыслом его новой жизни стала именно охота – он без устали выслеживал и истреблял суда, принадлежавшие Джеральду Фолку. Что же касается своего настоящего имени, то он забыл его легко и быстро. Ему самому казалось, что Гай Янг умер в тюрьме Калабосо, и Охотнику вовсе не хотелось когда-либо впредь снова называться этим именем.
Раздумья Охотника прервало появление в комнате хозяина дома. Гаспарилла вышел из своей спальни в роскошном халате – небольшого роста, мускулистый, смуглый, он очень походил на испанца. Среди пиратов ходили слухи, что этот человек и в самом деле был испанцем по имени Хосе Гаспар. Более того, поговаривали также, что когда-то Гаспарилла был адмиралом в испанским флоте, но ему пришлось покинуть родину после того, как его обвинили в краже королевских драгоценностей. Гаспарилла обладал приятной внешностью – такие мужчины, как правило, нравятся женщинам, – но была эта внешность обманчивой. Как уже говорилось Гаспарилла имел жестокий и неукротимый прав.
– Прости, что заставил тебя ждать. Охотник, – сказал Гаспарилла, вытаскивая из кармана кружевной батистовый платок и картинно вытирая лоб. – Дело в том, что несколько дней назад я прихватил на одном суденышке красотку, и сегодня выдалась возможность испытать ее в деле.
Семь лет тому назад Гай Янг непременно ощутил бы жалость к несчастной женщине, но нынешний Охот-пик забыл не только это чувство, но и само слово, которым оно обозначалось. Ему давно уже не было дела ни до кого, кроме себя.
– И как она тебе? – равнодушно поинтересовался Охотник.
Гаспарилла вздохнул в ответ.
– Мне кажется, что я в нее влюбился. Но представь себе, она меня отвергла! А ведь я ей подарил и золотые кольца с камнями, и браслеты, и еще какие-то безделушки, от которых любая женщина должна была бы растаять. Конечно, я все равно своего добьюсь, и все-таки не понимаю я этих баб, приятель!
– Не переживай, не только ты один не понимаешь их, – хмуро усмехнулся Охотник. – Мне, например, женщины когда-то казались добрыми, нежными, верными, но было это в другой жизни. Шесть лет тому назад я начал новую жизнь, и в ней уже нет места прежним чувствам.
– Ты поступил мудро, – заметил Гаспарилла.
– Я привез для тебя кое-что от нашего агента из Гаваны, – перешел к делу Охотник. – Вот, я доставил это сюда со своего судна.
Он указал рукой на небольшую шкатулку, стоящую на столе.
Гаспарилла подошел ближе, придвинул шкатулку к себе и поднял крышку. Ярко блеснули плотно сложенные в шкатулке золотые монеты.
– А, выкуп, – спокойно сказал Гаспарилла. – Ну, и кто же та счастливица, о которой так трогательно позаботились ее родные?
Охотник вынул конверт из кармана своей черной блузы и протянул его хозяину.
– Там все написано.
Гаспарилла распечатал конверт и быстро пробежал глазами по строчкам.
– А, это та, рыжая из Нового Орлеана. Ну, наконец-то ее женишок проявил благоразумие. Он ждет ее в Гаване. Я-то, честно говоря, надеялся, что он не сумеет собрать нужную сумму: я сам был не прочь позабавиться с его невестой. Но ты же знаешь мой принцип: женщина, за которую готовы заплатить выкуп, – неприкосновенна. Я гарантирую это при сделке и никогда не нарушаю своего слова.
– Жаль только, что остальные члены Братства ничего не знают о твоем принципе, – хохотнул Охотник. – Они считают пленниц своей безраздельной собственностью, пока доставляют их на остров Каптива. Такие сложные понятия, как заложник или выкуп, им недоступны.
– М-да, дельное замечание, спасибо. Я учту его. Но вернемся к делу – к этой женщине по фамилии Гренвиль. У меня сейчас совершенно нет времени, чтобы везти ее в Гавану. К сожалению, заняты и все мои капитаны. А мне очень не хотелось бы, чтобы кто-то смог сказать, будто Гаспарилла не хозяин своему слову. Может быть, ты будешь так любезен и отвезешь эту красотку ее жениху? Тебе я доверяю и знаю; что ты доставишь ее в лучшем виде.
Охотник перестал слушать Гаспариллу с той секунды, когда прозвучала фамилия женщины.
Гренвиль...
Конечно, фамилия довольно распространенная. Вряд ли это может быть та самая Блисс Гренвиль, чье имя он избегал даже в мыслях произносить вот уже столько лет. Той Блисс Гренвиль не было никакой нужды пускаться в плавание, да еще в одиночестве. И фамилия у нее давным-давно должна была смениться: очевидно, та Блисс Гренвиль уже несколько лет как замужем за Фолком.
– Так ты возьмешься сделать это для меня, Охотник? – переспросил Гаспарилла.
Охотник сделал над собой усилие, чтобы вернуться к реальности. Гаспарилла о чем-то говорил... О чем? Охотник мысленно выругал себя за свою рассеянность.
– Так что ты от меня хочешь? – спросил он хозяина.
– Ты что, оглох, что ли? – удивился Гаспарилла. – Я битый час уже толкую о том, чтобы ты доставил эту Гренвиль в Гавану. За это я поделюсь с тобой ее выкупом. Заберешь ее из-под охраны с острова Каптива. Так ты берешься за это дело?
– Отчего бы и нет? – пожал плечами Охотник. – Все равно ничем особенным я сейчас не занят.
– Отлично. А я тем временем встречусь на острове Санбей с Жаном Лафиттом и передам ему рабов, захваченных с одного судна. Он нашел на них покупателей в Новом Орлеане. Надеюсь, и мне с этой сделки что-нибудь перепадет.
– Я заночую у себя на судне, а утром отправлюсь на Каптиву, – сказал Охотник.
Колокольчик судьбы, который обычно возвещает, что жизнь стоит на пороге больших перемен, прозвенел негромко. И Охотник не услышал его.
На следующий день Охотник причалил к берегу Каптивы на небольшом ялике, спущенном с его судна. Он побрел по раскаленному песку пляжа, слушая, как хрустят под сапогами высохшие створки раковин. Поднявшись по берегу выше, он миновал негустой лесок и вышел на поляну, где стоял сложенный из пальмовых бревен дом, в котором содержались пленницы Гаспариллы.