Эрин Найтли - Знакомый незнакомец
— Не совсем. Я был молодым идиотом и не хотел, чтобы старая жизнь последовала за мной в волнующую новую. Эви немного, я бы сказал, настойчива, и, когда она не поняла намека на то, что я не собираюсь продолжать ей писать, пришлось послать весьма недвусмысленное письмо, которое и стало концом переписки.
Бенедикт постарался не съежиться при воспоминаниях о подробностях последнего письма. Боже, сколько лет прошло, а он по-прежнему чувствует себя последним негодяем. Какое счастье, что Хастингс остался в прошлом, по крайней мере во всем, что связано с Эви.
Ричард, казалось, был искренне удивлен.
— Странно. Она мне и словом не обмолвилась.
— И это должно дать тебе некоторое представление о том, как она отнеслась к письму. Я знаю, как вы близки. Разве она раньше что-то скрывала от тебя?
— Я думаю, нет, хотя теперь, должен признаться, не вполне уверен.
Ричард выпрямился, потирая ладонями колени.
— Все же это случилось почти десять лет назад. Ты действительно посчитал необходимым назваться чужим именем?
— Не совсем. Я просто не назвал фамилии. Мое второе имя Джеймс. Но скажи честно, хотел бы ты. оказаться на моем месте, когда она поймет, что тот подлец, который назвал ее противной девчонкой, обладающей всеми свойствами и привычками лошадиного слепня, явился сюда во всей своей красе?
Ричард весело засмеялся, но тут же огляделся и прикрыл рот рукой.
— Нет, разумеется. Ни за что на свете! С твоей стороны это очень некрасиво, друг мой. Мало того, — добавил он, почесывая подбородок, — стоило бы рассказать ей правду, чтобы посмотреть, что она с тобой сделает.
— Но ты промолчал, когда я ей представился! — напомнил Бенедикт беспечно, хотя в желудке шевелилось беспокойство. Сейчас в его жизни и без того столько бурь, а на карте стоит будущее. Он просто не имеет возможности отвлекаться на очередную драму.
— Совершенно верно. Интересно, почему она, хоть и ни разу не слышала о Джеймсе Бенедикте, относительно спокойно восприняла твое появление? Весьма тревожный признак. Рано или поздно она обязательно меня разоблачит.
— А может, ей просто все равно.
— Нуда, как же! — фыркнул Ричард. — Скорее у меня вырастут крылья и я научусь летать! Не хочешь присоединиться?
Бенедикт неожиданно для себя ухмыльнулся. Ричард обладал удивительным даром смешить его даже в такие моменты.
— Хорошо, думаю, можно сочинить историю. Предположим, я старый друг, решивший погостить у тебя, прежде чем принять новую должность члена совета колледжа где-то на севере.
— Ученый? Вот это да!
— Ну… назовись я пэром, твои родные наверняка знали бы мое фамильное имя. А я предпочел бы не изображать священника или военного… Просто, респектабельно и ничем, не примечательно.
— Полагаю, это может сработать, — с сомнением пробормотал Ричард.
— Только придерживайся моей истории, а я постараюсь выглядеть как можно более скучным.
— Постараешься? Уверен, у тебя прекрасно получится.
Бенедикт не обратил внимания на колкость.
— И я сделаю все, чтобы держаться от нее подальше… пока я здесь.
Из-за двери донесся странный звук, и друзья переглянулись. Дурное предчувствие свинцом легло в желудке Бенедикта. Слишком долго он был шпионом, чтобы не уметь распознавать подозрительные звуки. Ричард прижал палец к губам и встал. Бенедикт покачал головой, показал на свои ноги в чулках и быстро и бесшумно, как призрак, пересек комнату.
Одним быстрым движением он повернул ручку и распахнул дверь. В комнату ввалилась белокурая красавица и, потеряв равновесие, упала ему на грудь. Второй раз за день! О Господи. Неужели Эви услышала…
— Беатрис! — воскликнул Ричард, сурово сведя брови. — Что это ты вытворяешь, маленькая любительница подслушивать у замочных скважин?!
Беатрис?
Бенедикт вздохнул, чувствуя, как его охватывает облегчение, и, поспешно отстранив девицу, закрыл дверь. Теперь он видел, что она просто похожа на сестру. Глаза и волосы были темнее, да и фигура куда более хрупкая.
Светлая кожа Беатрис залилась густой краской. Но она нашла в себе дерзость небрежно пожать плечами.
— Сожалею, но, когда вы не пришли познакомиться с нами, я сбежала с уроков, чтобы на вас посмотреть. Однако как раз когда спускалась с лестницы, вы исчезли в гостевой спальне, а потом я услышала ваши голоса и… — она перевела дыхание, — не захотела прерывать беседу, вдруг у вас речь шла о чем-то важном.
Губы Ричарда были плотно сжаты, руки покоились на бедрах, но выражение лица было весьма снисходительным.
— И что ты услышала, негодная девчонка?
Она ухмыльнулась и, повернувшись к Бенедикту, поспешно присела:
— Добрый день, мистер Хастингс. Ах, как это волнующе! Наконец-то мы встретились!
Ричард и Бенедикт дружно застонали. Ад и проклятие, сегодня не его день… и уж точно не его неделя. А возможно, и не его год.
— Итак, Беа, — начал Ричард, обнимая сестру за плечи и подводя к дивану у окна. — Что хочешь за молчание?
— Почему все так уверены, что я не умею хранить тайну? — проворчала она, умудряясь принять оскорбленный вид.
— Но, дорогая, ты сама знаешь, что шпионам доверять нельзя.
Бенедикт скорчил гримасу. Укол оказался весьма болезненным.
Мысленно встряхнувшись, он поспешил надеть пиджак. Если он оказался в невыгодном положении, оставшись без сапог, то по крайней мере хотя бы сверху будет прилично одет.
— Леди Беатрис, простите, что вы оказались втянуты в наш маленький заговор. Понимаю, что вы не захотите вводить сестру в заблуждение…
— Это в наше время так называется наглая ложь? — невинно улыбнулась Беатрис.
Бенедикт скрипнул зубами, чтобы не ответить по достоинству. Нужно перетянуть ее на свою сторону, нравится это ему или нет. А хороший шпион знает: для того чтобы приобрести союзника, нужно смотреть собеседнику в глаза.
— Я просто не хотел бередить старые раны. Знай я, что ваша сестра находится здесь, никогда бы не приехал. И я пробуду здесь недолго, так что, как видите, просто хотел пощадить ее чувства.
— Просто боялись, что она задаст вам трепку, узнав, кто вы на самом деле.
— Беа, ты чересчур бесцеремонна, — остерег Ричард, внезапно став серьезным.
— И это говорит человек, который согласился на обман.
— И это говорит девушка, которая вечно просит единственного брата прислать ей масляные краски.
Беатрис, ахнув, в ужасе отпрянула:
— При чем тут это?!
Ричард с самодовольным видом откинулся на спинку дивана.
— При том, что если ты раскроешь рот и проболтаешься Эви, матери, отцу или даже своей горничной, то скоро вновь познакомишься с прелестями рисования акварелью. Ну, знаешь, как полагается порядочной молодой даме.
