Лоретта Чейз - Скандал в шелках
– Леди Уорфорд так не считает, и ни у кого не хватает храбрости открыть ей глаза. – вставила Софи. – Впрочем, большинство не более разборчивы, чем она. Похожи на овец. Она – вожак, а они следуют за вожаком.
– Похоже, она ненавидит меня, – пробормотала Марселина.
– Да-да, ужасно. Жгучей ненавистью. Той самой, которую люди ее положения обычно приберегают для анархистов и республиканцев, – съязвила Софи.
Марселина принялась метаться по комнате.
– Все было бы не так плохо, если бы леди Клара скомпрометировала себя с более достойным джентльменом. Она могла бы сама стать законодательницей мод и помогла бы нам приобрести клиентуру среди молодого поколения. Но она выбрала совершенное ничтожество! – Тяжко вздохнув, Марселина вернулась к столу для рисования. Отодвинув газету, она взяла альбом и стала что-то набрасывать размашистыми, резкими линиями. Приподняв голову, вдруг спросила: – Скажи мне правду, Леони. Что нас ждет:
– Разорение, – тотчас ответила младшая сестра.
Никто и словом не обмолвился о муже Марселины, который сто раз мог бы купить их магазин на те деньги, что завалялись у него в карманах. Они не хотели быть купленными. Это был ИХ магазин.
Три года назад сестры Нуаро приехали из Парижа, потеряв все. Приехали с больным ребенком на руках. Приехали, имея лишь несколько монет – и таланты. Выигрыш Марселины за карточным столом позволил им начать свое дело. И теперь казалось, что она своим замужеством уничтожила все, ради чего все они работали. Уничтожила из-за любви.
Но Марселина имела право любить и быть любимой. Ведь она так много работала! Столько всего вынесла и так заботилась о них! Она заслужила счастье!
– Нам и раньше грозило разорение. – Софи пожала плечами. – Это не хуже, чем Париж и холера.
– Мы и здесь выживали в катастрофах, – заметила Леони.
– С помощью Кливдона. Хотя принимать ее мы не хотели. А согласились лишь потому, что иного выхода не было, – пробормотала Марселина.
– Но мы подчеркнули, что это кредит, – напомнила Леони.
– А вот долг мы теперь, похоже, не сумеем выплатить, – пробурчала Марселина, не переставая рисовать, – Мало того, нам придется брать новый кредит! Или признать свое поражение. Леони была права: мы откусили больше, чем можем проглотить.
Несколько недель назад, когда герцог Кливдон нашел им это новое помещение, Леони честно предупредила, что у них недостаточно клиентов, чтобы содержать большой магазин на Сент-Джеймс-стрит.
– Мы всегда откусываем больше, чем можем проглотить, – заявила Софи. – Приехали из Парижа ни с чем, но все же сумели кое-чего добиться. Мы решили завлечь леди Клару, и это нам тоже удалось, хотя теперь все обернулось совсем не так, как нам хотелось бы. К сожалению, наша лучшая покупательница, как и большинство женщин, ошиблась в мужчине. А ее мать нас возненавидела. Но я вовсе не собираюсь сдаваться из-за этой… небольшой неудачи.
Подняв голову от эскиза, Марселина шмыгнула носом и пробурчала:
– Только ты способна назвать грозящее нам разорение небольшой неудачей.
– Твоя беда в том, что ты влюблена и чувствуешь себя из-за этого виноватой, – заметила Софи.
– Да-да, именно так, – согласилась Леони. – Но ты ведь обвенчалась с герцогом, и это – огромная удача. Никто из нашей семьи не добивался ничего подобного.
– Он не только герцог, но и ошеломляюще богат, – добавила Софи. – Твоя дочь сможет играть в настоящих замках!
– Так что не расстраивайся, – улыбнулась Леони.
– Но меня ждет провал! Огромный, катастрофический провал, над которым станет смеяться эта ужасная рептилия Даудни. Как же мне не расстраиваться?
– Ничего подобного, – отрезала София. – Она не будет смеяться, а мы не провалимся! Что-нибудь придумаем, как всегда.
– Нам просто нужно поторопиться, – решила Леони. – Потому что осталось меньше месяца до квартальной платы за помещение.
Двадцать четвертого июня.
Иванов день (когда нужно платить аренду и сводить счета).
Кто-то постучал в дверь.
– Войдите! – крикнула Марселина.
Дверь чуть приоткрылась, и в щель просунулось лицо одной из портних.
– Простите, ваше сиятельство, мадам… – пробормотала Мэри Парментер. – Приехали леди Клара Фэрфакс и лорд Лонгмор.
Глава 3
«Для всякого внимательного наблюдателя совершенно очевидно, что существует определенная связь между одеждой и умом. Поэтому для успеха в обществе всегда чрезвычайно важно, как сшито ваше платье».
«Дамский журнал», июнь, 1835Лонгмор решил, что это нечто вроде борделя для женщин. В магазине имелся даже незаметный черный ход, предназначенный, вне всякого сомнения, для дорогих шлюх и их покровителей.
Несколько минут назад скромная, но элегантно одетая особа впустила их и повела по неярко освещенной, устланной ковровой дорожкой лестнице. Небольшие пейзажи и модные картинки старых времен висели на бледно-зеленых стенах.
В демонстрационном зале «Мэзон Нуар» он оказался словно в другом мире. Помещение это больше напоминало гостиную. Опять небольшие картины, но уже на светло-розовых стенах. А также фарфоровые безделушки и кружевные салфетки на столах. В воздухе стоял едва уловимый аромат – как будто здесь только что пронесли огромный букет цветов. И все окружающее было мягким, роскошным, зазывным… Сейчас, казалось, войдут гаремные одалиски и… Граф едва подавил искушение – ужасно хотелось растянуться на ковре и приказать слуге, чтобы подал гашиш и впустил танцовщиц.
Внезапно дверь открылась, и он замер в предвкушении… Но это вернулась элегантно одетая особа. Вернулась с подносом, который тотчас же поставила на чайный столик. На подносе находилось блюдо с печеньем, а рядом с ним вместо чайника красовался графин.
– Так вот, как они это делают! – воскликнул граф, дождавшись ухода женщины. – Накачивают тебя спиртным!
– Не меня, а тебя, – возразила Клара. – Они же прекрасно знают, как тебе будет скучно… Хотя и я не прочь немного подкрепиться. О, Гарри!.. – воскликнула сестра, бросаясь в кресло. – Что мне делать?!
Было очевидно, что леди Клара вот-вот зальется слезами. Причем на сей раз сестра застигла его врасплох, поскольку по пути сюда она была абсолютно спокойна. И он и не удивился, когда Клара попросила отвезти ее в «Мэзон Нуар» – ее покорность матери не обманула его.
Леди Клара была ангельски красива, поэтому люди считали ее мягкой и податливой, то есть принимали равнодушие за послушание. Она и впрямь была из тех, кому абсолютно безразлично все на свете. Но когда речь заходила о чем-то ей небезразличном, леди Клара становилась упрямой, как ослица. Причем с тех пор, как сестрицы Нуаро запустили в нее свои коготки, она сделалась невыносимо упрямой во всем, что касалось одежды.