Бертрис Смолл - Гарем
Джанет подняла глаза на черного евнуха, который неслышно приблизился к ней и коснулся руки:
— Пойдемте, моя госпожа. Скоро начнутся торги. Я могу чуть отодвинуть занавеску, и вы увидите, какое шикарное общество собралось здесь ради вас.
Проникнувшись невольным любопытством, Джанет последовала за ним. Негр отогнул занавеску и дал ей посмотреть. Девушка увидела средних размеров комнату с небольшим возвышением в самом центре. Стены были покрыты фресками с изображениями людей и животных в весьма откровенных позах. В комнате присутствовало не больше десятка купцов, среди которых мелькнуло и лицо Пьетро ди Сан — Лоренцо.
— Почему их так мало? — спросила она у евнуха. Тот широко улыбнулся;
— Мой хозяин Абдула бен Абдула, да продлит Аллах его славные дни, назначил за вас начальную цену в пять тысяч золотых монет. Сами понимаете, товар не для погонщиков верблюдов.
Джанет подавила невольный смешок. В следующее мгновение за ее спиной возник сам Абдула бен Абдула. Пора было идти. Негр-евнух взял ее за руку и вывел в комнату, где должны были состояться торги, заставив подняться на возвышение. Покупатели жадно разглядывали ее. Джанет Лесли впервые почувствовала приближение страха.
Абдула бен Абдула взял ее под локоть и подвел к центру возвышения.
— Французский, — шепнул он ей на ухо, — язык международной торговли. Так что вы все поймете.
— Вы попусту тратите время, подвергая меня атому унижению, — ответила Джанет хмуро. — Пьетро ди Сан-Лоренцо все равно выкупит меня, и я вернусь к отцу.
— Аллах не допустит этого, — возразил работорговец и раскланялся пере?( покупателями. — А теперь, высокие гости, начнем самые важные торги этого года! Перед вами стоит благородная девица, волосы которой подобны золотистому зареву восхода солнца, кожа словно белоснежная отполированная слоновая кость, а глаза краше редчайших изумрудов! Смотрите же, о высокие гости! — С этими словами он сдернул вуаль, прикрывавшую голову девушки.
— Начальная цена — пять тысяч золотых монет! Кто готов заплатить эти деньги?
— Даю пять тысяч! — раздался чей-то голос. Абдула бен Абдула довольно усмехнулся:
— Агент египетского султана дает пять тысяч! Начальная цена была быстро перебита, после чего торги пошли весьма шустро. Шесть тысяч… семь… восемь… девять… десять тысяч золотых монет.
— Высокие гости! — вдруг почти обиженно воскликнул Абдула бен Абдула. — Десять тысяч за такой товар?! Побойтесь Аллаха! Не унижайте мой дом! Перед вами драгоценное сокровище, гурия, которая украсила бы гарем самого Пророка! Это девственница, никогда не знавшая мужчины! — С этими словами он легонько провел своей дряблой ладонью по ее животу. Джанет инстинктивно отшатнулась. — Она произведет на свет много здоровых и крепких сыновей!
— А располагаешь ли ты доказательствами ее невинности? — крикнул кто-то.
— Располагаю! — возвестил Абдула. — Я дам покупателю заключения, составленные тремя разными лекарями. Если же выяснится, что они солгали, я возмещу покупателю ущерб троекратно против той цены, которую он отдаст за девушку. Причем товар все равно останется у него.
Зал поражение охнул. Абдула бен Абдула слыл честным человеком, к тому же весьма скупым. Его слова убедили всех, и торги продолжались.
Глаза Джанет тем временем скользили по присутствующим. Агент египетского султана ответил на ее взгляд холодным взглядом, и девушка тут же отвела глаза. В этом человеке ей почудилось нечто зловещее и даже стало не по себе. Представитель багдадского халифа показался ей похожим на маленькую вспугнутую черную сову, и она с трудом подавила смех. Однако в следующую секунду улыбка исчезла с ее лица, ибо она взглянула в свирепое лицо человека, который, если верить негру-евнуху, был принцем Самарканда. Раскосые глаза горели откровенным вожделением, обшаривая все ее тело. Джанет затрепетала от ужаса. Она успокоилась, лишь когда отыскала глазами Пьетро ди Сан-Лоренцо, который ободряюще улыбнулся ей в ответ. Кузен герцога Себастьяна, впрочем, до сих пор сидел молча, не принимая участия в торгах.
По кивку Абдулы евнух развязал зеленые ленточки у Джанет на плечах, и туника внезапно соскользнула с них, обнажив девушку по пояс. Мертвая тишина опустилась на комнату. Двенадцать пар глаз принялись с алчностью буравить безупречной формы юные груди Джанет с нежно-розовыми сосками.
Абдула бен Абдула ловко выдержал минутную паузу, после чего возвестил:
— За товар предложено пятнадцать тысяч шестьсот золотых монет! Пятнадцать шестьсот за прелестный, еще не раскрывшийся цветок!
Шестнадцать тысяч… семнадцать… семнадцать пятьсот…
Абдула кивнул евнуху, и тот быстро распустил зеленую ленту на тонкой талии Джанет. Туника с легким шелестом скользнула по бедрам вниз, и шумный вздох прокатился по комнате. Девушка теперь стояла совершенно обнаженная, и лишь лицо ее было закрыто.
Сознание Джанет как будто раздвоилось. Душа и тело словно отделились друг от друга. Она сама внутренне удивлялась, как еще не упала в обморок от стыда и унижения, которому ее подвергли. Впрочем, внутренний голос настойчиво твердил ей: «Лесли никогда не показывают своего страха! Лесли никогда не показывают своего страха!» Высоко вздернув подбородок и выпрямив спину так, что лопатки едва не соприкоснулись, Джанет замерла на месте, едва дыша.
Восемнадцать тысяч золотых монет… восемнадцать тысяч девятьсот…
Словно охотничий пес, почуявший, что вот-вот нагонит жертву, работорговец одним быстрым движением сорвал жемчужную заколку, поддерживающую роскошные волосы Джанет. Золотисто-каштановые волны упали на обнаженные плечи девушки и тут же отхлынули назад. Абдула сорвал с ее лица последнюю вуаль.
— О Фатима! — раздался чей-то сдавленный возглас. — Ее лицо соперничает в красоте с телом!
— Багдадский халиф дает двадцать тысяч золотых монет! «Святая Мария! — пронеслась в голове Джанет отчаянная мысль. — Таких денег не сыскать во всей Шотландии, что уж говорить о маленьком герцогстве Сан-Лоренцо! Я пропала!»
— Герцог Сан-Лоренцо дает двадцать пять тысяч, дабы вернуть домой нареченную невесту своего сына! — крикнул Пьетро. Джанет прошептала еле слышно:
— О, прости! Прости меня, Богородица! В знак благодарности за мое вызволение я поднесу тебе эмалированную серебряную статуэтку с настоящими сапфирами вместо глаз!
— Двадцать пять тысяч, — дразнящим голосом повторил Абдула бен Абдула. — Кто даст больше?
Он с надеждой оглядел комнату. Цена была, что и говорить, высока. Все молчали. Пауза затягивалась. Джанет с облегчением вздохнула, а Абдула уже поднял свой молоточек, чтобы подвести окончательный итог торгам, но тут раздался голос:
