Мэдлин Бейкер - Сердце беглеца
Времяпрепровождение это было скучным и монотонным, но Тайри знал по опыту, что оно непременно окупится. Охотиться на человека все равно что выслеживать зверя. Тут не обойтись без изучения его излюбленных маршрутов, привычек, мест, где он может залечь. Ведь у большинства животных, как и у человека, есть обыкновение есть, пить и охотиться в одно и то же время суток.
Хэллораны никогда не спрашивали Тайри, где и как он проводит время. Но по мере того как оно шло, отец и дочь испытывали все большее беспокойство. Это было все равно что сидеть на пороховой бочке с подожженным фитилем и не знать, когда произойдет взрыв.
Наконец Хэллоран не выдержал.
– Когда? – спросил он за обедом однажды вечером. – Когда вы это сделаете?
– Завтра утром, – ответил Тайри спокойно. – Около десяти часов.
Отсутствие Тайри за завтраком на следующее утро они обошли молчанием: слишком хорошо им было известно, где он пропадает. Пока Рэйчел готовила завтрак, Хэллоран сидел один за большим деревянным столом, с отсутствующим видом барабаня пальцами по красной клетчатой скатерти. Обычно аппетит у него был отменным, но в это утро его не привлекали ни ветчина, ни яйца, ни бисквиты. Слегка поковыряв вилкой в своей тарелке, Джон быстро проглотил кофе и направился к задней двери.
Вздохнув, Рэйчел отдала свой завтрак собакам, наполнила мойку в кухне горячей водой, гадая, как обычно действуют наемные убийцы. Подъезжают и расстреливают свои жертвы хладнокровно или дают им шанс на спасение?
Рэйчел грустно улыбнулась своим мыслям. Да уж, шанс на спасение! Это даже звучит смешно. Учитывая стремительность Тайри, шанса не могло остаться ни у кого. И хотя она не питала любви к Джобу Уэлшу, Рэйчел содрогнулась при мысли о его незавидной участи.
У Рэйчел все валилось из рук, и она слонялась по дому, переходя от одного занятия к другому до тех пор, пока наконец в ее поле зрения не оказалась корзиночка с нитками и иголками и она не занялась починкой одежды, расположившись на веранде. Но мысли ее были далеко – на ранчо Уэлша. Она словно воочию наблюдала, как Тайри подъезжает к большому белому дому. Затем короткий разговор с Уэлшем, взмывшие вверх оружейные стволы охранников. И свинцовый дождь из «кольта» Тайри, косящий одного за другим. Всех до единого…
Джону Хэллорану тоже было невмоготу заниматься обычными делами. Его душа была полна сомнений, и он размышлял о возможных последствиях затеянной авантюры. Он купил смерть человека за пятьсот долларов, но если умрет не Уэлш?
Внезапно Хэллоран похолодел от страха: он подумал, что, если убьют Тайри, Уэлш явится на их ранчо, полный жажды мести, и месть его будет кровавой. Да, затевая все это, он был не прав, кругом не прав.
Наконец, как и Рэйчел, Хэллоран перестал притворяться, что этот день во всем похож на другие, и присоединился к дочери на веранде. Он напряженно глядел на равнину, на ту самую землю, которую так отчаянно старался удержать, которую так любил. Акры и акры прекрасных пастбищ простирались так далеко, как только мог видеть глаз. Позади дома были построены просторные и прочные загоны для скота. Там же расположилась конюшня, рассчитанная на полдюжины лошадей, в которой он держал и своего мерина, и очаровательную чистокровную гнедую кобылку Рэйчел. Рядом находилась мастерская, за ней сарай, где хранились инструменты. На травянистом холме за коптильней было небольшое кладбище.
Двухэтажный дом Хэллоранов был выстроен из дерева и местного камня. В нем были и большая гостиная, и просторная солнечная кухня, и столовая для торжественных случаев, и три большие спальни… Элен так хотела иметь большой дом! Он вспомнил, как волновалась и радовалась Элен, когда наконец дом был построен. Ночами они сиживали на передней веранде, слушая пение сверчков и держась за руки, и мечтали о том, что со временем этот дом будет полон детей. Они хотели иметь сильных сыновей и красивых дочерей. Но лишь когда Рэйчел исполнилось десять лет, Господь благословил их сынком. Томми прожил недолго – всего несколько лет. Больше детей у них не было, и Рэйчел стала для них дороже прежнего.
Погруженный в свои мысли, Хэллоран нашел взглядом кресты на холме, отмечавшие места последнего упокоения жены и сына. Если бы только Элен была жива! Ему так не хватало тихих разговоров с нею, ее советов! Она была спокойной, разумной женщиной, мудрой не по летам и одаренной редким пониманием людей, способностью предвидеть их мысли и поступки. И когда ему требовалось принять решение, он сначала непременно советовался с Элен.
Хэллоран бросил взгляд на Рэйчел. Она сосредоточенно зашивала одну из его рубашек. Он улыбнулся с отцовской гордостью. Она унаследовала несравненную красоту Элен, но на этом их сходство кончалось. Элен была спокойной, миролюбивой и ясной. Рэйчел выросла борцом и могла иногда быть упрямой, как мул. Она никогда бы не согласилась продать ранчо Уэлшу, он это знал, и эта мысль вселяла в него силу. Черт возьми, они будут держаться за свой дом до последнего, даже если на них обрушатся все силы ада, землетрясение, наводнение, а если Логану Тайри не суждено справиться с Джобом Уэлшем, что ж, разрази их гром, они найдут другого, кому эта задача будет по плечу.
Вскоре после полудня Тайри въехал во двор. Спешившись, он привязал лошадь к коновязи, поднялся по ступенькам на веранду и остановился, прислонившись к перилам. Его усмешка показалась им холодной как лед, когда он объявил бесстрастно:
– Уэлш никогда больше не причинит вам вреда. Слова его повисли в воздухе, как погребальный звон. С минуту Рэйчел и Хэллоран молча смотрели друг на друга. Затем Рэйчел тихонько вскрикнула и убежала в дом.
– Похоже, ваша дочь не одобряет ваших методов, – заметил Тайри сухо.
Джон Хэллоран отшатнулся, будто ему дали пощечину. Теперь, когда смерть Уэлша стала фактом, он ощутил безмерную пустоту и бесконечное иссушающее душу чувство вины.
– Я их тоже не одобряю, – пробормотал Хэллоран потерянно. – Черт возьми, Тайри, я тоже…
Рэйчел и Тайри в тот же день встретились в кухне. Когда она взглянула на Тайри, ее прекрасные синие глаза сверкнули горьким и жгучим презрением, а губы сжались в прямую линию.
Тайри сам подошел к плите и налил себе чашку кофе, затем стал медленно пить его маленькими глотками. Повисшее между ними напряжение было столь сильным и ощутимым, что он бы не удивился, если бы в воздухе заплясали искры.
Безмерное, хоть и невысказанное презрение Рэйчел почему-то сильно задевало Тайри, и он со стуком поставил на стол чашку с кофе, так, что тот выплеснулся через край и на свежевыстиранной клетчатой скатерти расплылось коричневое пятно.
– Давайте выкладывайте, – проворчал он, – что вас гложет. Тот факт, что я убил Уэлша, или то, что ваш старик нанял меня для этого?
Рэйчел повернулась к нему с яростью, достойной загнанного на дерево кугуара.
– И то и другое, – гневно бросила она. – Я не хочу участвовать в убийстве даже такого человека, как Джоб Уэлш.
Тайри покачал головой, лицо его выражало искреннее изумление.
– Ладно, разрази меня гром! Этот человек собирался отобрать ваше ранчо, а теперь вы распускаете нюни из-за того, что он мертв.
Презрение в глазах Рэйчел исчезло, и теперь он видел в них жалость.
– Вы не особенно цените человеческую жизнь, да, мистер Тайри?
– Только собственную, мисс Хэллоран, – вспылив, огрызнулся он.
– И много счастья принесла вам ваша жизнь?
– Счастья? – Она услышала в его тоне изумление и даже замешательство.
– Да, счастья. Вам нравится человек, которого вы видите в зеркале, когда бреетесь?
– Я не пользуюсь зеркалом, – пробормотал Тайри, нахмурившись.
– Вы понимаете, о чем я, – ответила Рэйчел сердито. – Не старайтесь казаться тупицей.
– Тупицей? Что, черт возьми, это значит?
– Значит, – пояснила Рэйчел сладким, как сироп, голосом, – тот, кто плохо соображает.
– Благодарю.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнила ему Рэйчел.
Тайри коротко рассмеялся, но смех его был невеселым.
– Какая, к дьяволу, разница и какое вам дело, счастлив я или нет?
– Никакой, – подтвердила Рэйчел. – Никакой разницы и никакого дела. Я полагаю, что теперь, когда вы заработали ваши проклятые деньги, вы наконец уберетесь отсюда.
– Это будет первым, что я сделаю завтра утром, – заверил ее Тайри и, разъяренный, выскочил из кухни.
Вечером Тайри сидел на ступеньках веранды, с отсутствующим видом жуя кончик длинной черной сигары и испытывая в это мгновение счастье оттого, что можно вот так просто сидеть, уставясь в пространство. Хорошо быть свободным, размышлял он. Хорошо, когда брюхо набито вкусной пищей, а не затхлой или полусырой, как в тюрьме. Приятно ощущать привычную тяжесть «кольта» на бедре. Завтра он поедет дальше. Возможно, он останется с апачами. А может быть, отправится в Виргиния-Сити, где попытает счастья за игорными столами. Или нет. Он никогда не строил планов и не видел в том нужды. Деньги, полученные за убийство Уэлша, приятно оттягивали задний карман его штанов. «Проклятые деньги» – так назвала их Рэйчел. И, черт возьми, так оно и было. Но они давали ему возможность уехать, куда вздумается. Он оглядел двор ранчо, удивленный тем, что не испытывает особенного желания покидать эти места. Или Рэйчел. Он кисло улыбнулся. Чего уж там скрывать: особенно ему не хотелось уезжать от Рэйчел. Не важно, как она к нему относится, ему все равно не хотелось расставаться с нею. Ах, если бы можно было целовать ее алые пухлые губы до тех пор, пока она не признается, что желает его так же, как он желал ее! Она могла говорить, что ненавидит его, что испытывает к нему одно лишь отвращение, что ей противно до него дотронуться, что она презирает все, чем он живет и дышит, но их тянуло друг к другу, это очевидно.
