Последнее дело графа Аминова (СИ) - Татьяна Ренсинк

Татьяна Ренсинк

Последнее дело графа Аминова

Глава — Вступление

Ещё год назад граф Алексей Петрович Аминов и представить не мог, как судьба раскинет карты и как заставит выбрать ту, которую никак не хотел. Вместе с ожидавшей ребёнка супругой Софьей он пытался превратить мечты о свободной и спокойной жизни в своей усадьбе в реальность.

Четверо детей уже успели они нажить за те недолгие ещё годы вместе… Приёмному сыну Алексею и родной первой дочери Елене было по четыре года в том 1797 году. Следующим детям, а то было два мальчика, одному — два года, а второму, недавно родившемуся, — всего два месяца.

Всё, казалось, предвещало лишь совместное счастье. Только после года службы Архарову, проводя расследования в Петербурге, Алексей всё равно получил отказ на прошение об отставке.

Друзья Николай и Антон, так же служащие с ним для Архарова, не смогли помочь своим словом. Свободы Алексею, как видно было, в ближайшем будущем не предвиделось. Тревожные времена, когда доверия мало к кому было, отпускать верных служащих никто не хотел…

Ещё совсем недавно, в ноябре 1796 года, скончалась любимая императрица…. Екатерина Алексеевна, урожденная София Августа Фредерика, принцесса Ангальт-Цербстская. То был будто роковой день для Архарова. Проснувшись в сей день, 9 ноября, именинником, когда исполнилось 54 года со дня рождения, он и не знал, что столь худая новость будет предвестником неприятностей.

Взошедший на престол сын Екатерины Алексеевны, Павел Петрович был в апреле, прямо в праздник Пасхи, венчан на царство вместе со своей супругой. Въезд его в столицу был совершён в Вербное воскресенье, за неделю до коронации, и его, как когда-то Иисуса Христа, въезжающего в Иерусалим, встречали со словами «Благословен Грядущий во имя Господне».

С начала правления Павел сразу перевёл Архарова служить в Петербург на пост второго генерал-губернатора: вторым, после своего брата Александра. В день коронации император пожаловал ему имение и две тысячи душ. Тогда-то и начал Архаров переводить своих подчинённых из Москвы тоже в столицу. Начало казалось радужным: император его обожал и доверял.

Ввелись прусские порядки, как комендантский час: после 20 часов вечера гражданам было запрещено показываться на улицах. Французская же мода осуждалась и была причиной задержания. За всем порядком поручено было следить именно архаровцам: полицейским… Тем, кто служил Архарову. В способах же борьбы за правила агентов никто не ограничивал, как то было и в Москве. Наоборот, жестокое задержание или расправа казались более действенными.

Новые законы, новые правила, за выполнением которых строго стали следить… Не церемонились и даже врывались в дома. Запреты на бакенбарды, на вальсы, как на неприличный танец… Указы вставать всем в шесть утра, обедать — в два, а дома красить в назначенный цвет…

Недовольство народа росло, и репутация архаровцев падала. Рос страх за будущее, а вера исчезала в то, что когда-то станет лучше или, хотя бы, как прежде. Новый император следил за всем происходящим в стране, был в курсе всего. Ему докладывали обо всём, а наказания были строгими, как никогда: «Аресты, исключения из службы, прежде что-то страшное, обратились в вещь обыкновенную. Дух благородства, то, что французы называют point d’honneur, которым все так дорожили, ниспровергнут совершенно» (Я. И. Де Санглен, «Записки. 1793–1831»)…

— Я всё же рискну вновь просить об отставке, — не терял надежду граф Алексей Петрович Аминов.

Он смотрел в окно на сад, где его любимая, его супруга Софья, отдыхала на раскинутом пледе с подругой Алёной, а вокруг резвились дети. Этот пикник в столь уже знойное утро хотелось каждому, чтобы продолжался весь день… Именно из-за этого покоя, что здесь царил…. этой радости за беззаботность детей…

— Что ж Вы, барин, — стоял рядом слуга, держа камзол наготове помочь хозяину одеться. — Совсем Архаров-то Ваш, а может и сам государь, разгневаются. А коль чинов лишат, титула?… Могут ведь и имение отнять! Сколько таких вот уж случаев в столь короткое время правления, — беспокоился он не на шутку. — Помните, как с графом Куртовым поступили? Всё отняли из-за одного только недовольства от того кабинета, что ему дали! А Вы хотите в отставку…

— Надо будет подумать, как это осторожно сделать, — улыбнулся тот.

Он любовался милой, она видела его в окно, бросая игривый взгляд, и вера укреплялась в то, что жизнь должна всё же быть за них, а удача, которая сопутствовала, не покинет…

Глава 1

— Генерала от инфантерии Архарова всемилостивейше увольняя от звания санктпетербургскаго военнаго губернатора, так же от директорства над водяными коммуникациями и от начальства в губерниях петербургской, новогородской и тверской, повелеваем: водяным коммуникациям быть под управлением нашего действительнаго тайнаго советника Сиверса, а гражданским губернаторам санктпетербургскому Алексееву, новогородскому Митусову и тверскому Тейлсу управлять губерниями, им вверенными, по званию их должности, — зачитал сквозь слёзы Архаров.

Приказ дрожал в его руках, а глаза выражали ужас:

— Я ж всё, как лучше, хотел, — не понимал он. — Павел Петрович слишком уж… Это необдуманно, Вам не кажется, Алексей?

— Молчите лучше, — поспешил тихо сказать тот и бросил краткий взгляд на закрытую к ним дверь кабинета. — Воля государя не обсуждается и, уж тем более, не осуждается…

Находясь во дворце, где встретились для беседы, оба не ожидали, что прибывший секретарь принесёт подобную весть от государя…

— Куда хуже-то? — вымолвил Архаров. — Меня высылают сидеть в имении и не вылезать.

— Вы хотите быть сосланным подальше? — шепнул Алексей. — А вместе с тем выслать могут и меня. Я не за тем явился во дворец.

— Вы опять пришли просить об отставке, — догадался Архаров. — Как мы опоздали… Придите Вы часом раньше…

— Вы бы дали?! — нервно засмеялся Алексей, и тот виновато опустил взгляд.

Выдержав паузу, Архаров положил приказ на стол:

— Нет… Но теперь, зная о том, следовало бы… Может последним числом? Может подпишу, запросим? — вдруг взглянул он с надеждой помочь, но Алексей отступил:

— Нас разоблачат, и Вы это прекрасно разумеете… Нет, Николай Петрович. Вы знаете, как я отношусь к Вам, но нет, сей благодати не приму. Лучше продолжим быть осмотрительными.

— Как хотите. Я и здесь хотел, как лучше, — растерялся Архаров. — Видать, вышел мой век. Не дождусь милости.

— Что Вы такого сделали? — не понимал Алексей.

— Нелепость, — усмехнулся тот и сел в кресло. — Осматривал литовские губернии и увидел шлагбаумы, выкрашенные в цвета нашего российского флага. Захотелось сюрприз государю сделать… Приказал в столице