Лаура Гурк - Двойной шантаж

Лаура Ли Гурк

Двойной шантаж

1

Бостон, февраль 1775 г.

Над городом еще брезжил рассвет, а на Норт-сквер, большой рыночной площади, уже вовсю шла торговля: хозяйки и экономки с корзинками в руках толпились у лотков, препираясь с фермерами и продавцами в надежде сбить высокую цену. Женские голоса, гогот приготовленных на продажу гусей, призывные крики торговцев и грохот телег, свозивших на рынок из предместий яблоки, лук и ценившиеся чуть ли не на вес золота дрова, сливались в общий гул.

Занятые своими делами люди не обращали никакого внимания на мужчину, притаившегося в сумрачном дверном проеме гостиницы, расположенной напротив рынка. Впрочем, и при желании разглядеть его было бы трудно: благодаря черной шевелюре, темному плащу и полной неподвижности он словно растворился в утренней мгле, превратившись в неясное темное пятно.

С его места открывался отличный обзор, и серые глаза мужчины нетерпеливо обшаривали рыночную площадь: он ждал посланца с известием, что встреча, которой он добивался, состоится.

Мужчину звали Итан Хардинг. Светские приятели были бы шокированы, увидев его при столь странных обстоятельствах, да еще в такой ранний час, ведь все знали, что он никогда не встает с постели раньше полудня. К счастью, они не могли его увидеть, потому что еще крепко спали в этот час. Но даже если бы их каким-то чудом занесло на рассвете на Норт-сквер, они, скорее всего, просто не узнали бы в настороженном, закутанном в черное человеке, застывшем в дверях второразрядной гостиницы, легкомысленного денди, завсегдатая самых изысканных и модных гостиных тори[1] Итана Хардинга, который предпочитал носить разноцветные шелка и кружева и никогда не появлялся на людях без напудренного парика.

Наконец на рынок въехала тележка, уставленная корзинами с моллюсками. При виде здоровенного лысого возницы Итан вздохнул с облегчением. Это был тот, кого он ждал, шотландец Колин Маклеод.

Тележка остановилась, возница спрыгнул на землю и закричал:

— Клемы[2], свежие клемы! Налетай, покупай!

Итан улыбнулся: продавая свой товар, шотландец частенько заворачивал его в газеты, призывавшие народ сбросить английское иго. Впрочем, Адамс[3] наверняка не против того, чтобы его страстные обличительные статьи попахивали селедкой, если люди прочтут их и узнают обо всех прегрешениях британского правительства.

Хардинг двинулся было к тележке, но ее осадили жаждавшие свежих моллюсков матроны с корзинками, и ему пришлось отступить обратно в тень. Ожидая, пока женщины разойдутся, он продолжал разглядывать площадь.

Совсем рядом с тележкой, меньше чем в дюжине футов от убежища Хардинга, расположился со своим товаром булочник Мэтью Хоббс, и, похоже, торговля у него шла очень бойко. «Жаль, — подумал Итан, скользнув по булочнику взглядом, — ведь Хоббс отъявленный тори». Да, еще не все хотят независимости от Англии, не все осознали, что революция неизбежна!

Возле прилавка с хлебом остановилась девушка лет девятнадцати-двадцати, и Итан перевел взгляд на нее. Без шляпки, одетая в какие-то лохмотья, она явно не тянула на служанку даже самого бедного хозяина. Ее густые, цвета меда волосы, раздуваемые холодным бостонским ветром, были коротко острижены. Бедняжка продала свои косы, чтобы получить еду и крышу над головой, — догадался Итан. Лохмотья скрывали очертания ее тела, но впалые щеки и худенькая шея девушки подтверждали его догадку. По-видимому, это была просто нищенка, бродяжка из тех, на которых мужчины обращают внимание редко и то лишь для того, чтобы опасливо похлопать себя по карманам. Итан уже собирался отвести от нее взгляд, когда девушка вдруг повернулась в его сторону, и у него перехватило дыхание: она была чудо как хороша!

Итан не принадлежал к числу мужчин, падких до женской красоты, а в последние дни и вообще редко обращал внимание на женщин, что в дальнейшем, размышляя над случившимся, он счел скорее своим упущением, нежели достижением.

В жизни Итана был период, когда он очень увлекался женщинами, но в последние десять лет его единственной подругой стала осторожность, потому что он лучше многих других знал, как часто за женским очарованием скрывается предательство — за десять лет шпионской деятельности он не раз имел случай в этом убедиться. И все же сейчас он не мог оторвать взгляда от ангельски прекрасного лица незнакомки.

Ее огромные глаза цвета небесной лазури смотрели по-детски невинно, хотя в густых темных ресницах и пухлых нежных губах таилось столько искушения, что ей позавидовала бы и самая искусная куртизанка. Тонкие черты, безупречная белоснежная кожа — все в лице девушки было прекрасно. Но Итана поразила даже не столько ее красота, сколько улыбка, вдруг осветившая прелестное лицо. О, эта улыбка могла околдовать, поработить мужчину, заставить его забыть об идеалах и чести, продать душу дьяволу!

«Интересно, чему она улыбается», — подумал Итан, вытягивая шею, но не смог рассмотреть, на что устремлен ее взгляд. Девушка же вновь повернулась к булочнику Хоббсу, который, как и Колин Маклеод, был занят многочисленными покупательницами. Незнакомка бросила вороватый взгляд по сторонам, и два румяных пирога исчезли с прилавка, в мгновение ока скрывшись в складках ее дырявого плаща.

«Отличная работа! — мысленно похвалил воровку Итан, изумленный ее ловкостью. — Обворовать тори — благое дело, так и надо этому Хоббсу!» Между тем девушка двинулась прочь, и Итан подался вперед, чтобы не упустить ее из виду, но она быстро затерялась в толпе.

Он снова отступил в тень. Когда же наконец покупательницы оставят Колина в покое? Разговор с Маклеодом предстоял важный, поэтому, хотя речь и должна была идти о вполне невинных на первый взгляд вещах, Итан не хотел, чтобы его услышали посторонние. Береженого бог бережет!

Возле гостиничной двери, в проеме которой он притаился, остановился продавец газет, мальчик лет двенадцати. Торговал он явно газетами тори, потому что вряд ли решился бы распространять прессу вигов[4] открыто — утром, да еще на рыночной площади. Это было бы очень опасно: солдаты прогоняли и нещадно наказывали ослушников. Итан нахмурился — скоро, очень скоро мальчишки смогут продавать какие угодно газеты, не боясь свирепых солдат Его Величества!

Какой-то господин, одетый с вызывающей роскошью, замедлил шаг, чтобы купить газету. «Должно быть, богач!» — подумал Итан, разглядывая серебряные пряжки на башмаках незнакомца, его трость с золотым набалдашником, инкрустированным слоновой костью, и превосходного качества парик.