Джейд Ли - Белая тигрица

Джейд Ли

Белая тигрица

Посвящается Крису Кеслеру, потрясающему редактору,

который спросил: «Что там про Китай?», а также Пэтти Стил-Перкинс, которая часто повторяла:

«Ты должна изучать наследие своей родины». Может, эта книга о том, что она имела в виду?

Первый шаг к бессмертию

—У тебя нет никакого жениха, – отрезал он. – Ты... – он на мгновение запнулся, подбирая нужное слово, – ты моя служанка.

– Еще чего! – Лидия чуть не спрыгнула с кровати, забыв, что у нее расстроенный желудок и она не одета. Но в последний момент она передумала и, продолжая сидеть на кровати, размышляла, получится ли у нее залепить этому наглецу пощечину не вставая.

Он поклонился.

– Прошу прощения...

– Да уж, я думаю, это не будет лишним.

– Ты моя... – Снова наступила пауза – он опять вспоминал английское слово. Затем его лицо смягчилось, черные глаза приобрели красновато-коричневый оттенок и он выпалил: – Ты моя рабыня.

ГЛАВА 1

Если Господь пощадит Шанхай, то ему следует извиниться

перед Содомом и Гоморрой.

Шанхай, Китай, 1897

«А-а-а-а-хо. А-а-а-а-хо...» Несколько голосов, слившихся в один низкий звук, похожий на стон страстного томления, доносились с берегов реки Ванпу. Лидия Смит, которой уже рассказывали об этом звуке, с волнением слушала его, пока не почувствовала дрожь. В этом тягучем стоне слышался ритм тяжелого труда бедных китайских работяг, так называемых кули, которые строили дома в быстро расширяющихся кварталах Шанхая. Теперь наконец Лидия сама услышала этот звук.

«А-а-а-а-хо. А-а-а-а-хо...» Медленный, монотонный и скучный, этот многоголосый стон напоминал биение сердца самого города. Лидия напрягала слух, чтобы расслышать каждое новое повторение. Задерживая в легких смешанный с дымом воздух, она пыталась разглядеть белые дома-бунгало, видневшиеся за кирпичными стенами этого нового процветающего города.

Ей это, конечно, не удалось. Целый лес корабельных мачт не позволял увидеть ничего, кроме порта, но Лидия продолжала стоять, держась руками в белых перчатках за поручни и стараясь не упустить ни одной детали.

– Как здесь красиво, – прошептала она, хотя на самом деле это было не так. Небо затянуло тучами, в воздухе, влажном и густом, чувствовался слабый аромат имбиря. Но она повторяла вновь и вновь, как молитву: «О, прекрасный Шанхай! Мой новый дом».

– Вы уверены, что вас никто не будет встречать, мисс Смит? Даже слуги вашего жениха не будет?

Она вздрогнула, услышав за спиной голос капитана. Широкая тень от его фигуры легла рядом с Лидией. Она обернулась, испытывая смешанное чувство сдержанности и волнения. Сначала ей не нравился капитан, но путь, который она проделала от Англии до Китая, убедил ее в безосновательности этой неприязни. К тому же они прибыли на две недели раньше, и это окончательно рассеяло все сомнения.

Она с нетерпением ждала встречи с Максвеллом, представляя, как он удивится ее приезду.

Капитан, очевидно, был обеспокоен ее безопасностью.

– В Шанхае женщине не следует быть одной.

Лидия улыбнулась, прижав к сердцу последнее письмо от своего жениха.

– У меня есть название улицы и китайские деньги. Со мной все будет в порядке.

– Но вы не умеете говорить на их языке, мисс. Вы же не сможете сказать ни слова, – настаивал капитан. Его забота была ей приятна. Этот человек почти все путешествие ворчал по поводу ее присутствия, но сейчас, когда они прибыли, он, казалось, искренне беспокоился о своей пассажирке. Он немного напоминал ее отца: внешне суровый, он имел золотое сердце.

– Ну что вы! Я знаю намного больше чем одно слово. – Она, конечно, не могла говорить бегло, но кое-что действительно знала. – Ваша команда кое-чему научила меня, а до путешествия у меня был учитель, миссионер, многие годы проживший здесь.

Капитан поморщился и направился дальше.

– Шанхай – опасное место, – проворчал он.

Но если он и говорил что-то еще, она уже не слушала его: ее внимание снова привлекли доки.

Лидию интересовала портовая жизнь. Во время путешествия она многое узнала о кораблях, даже подружилась с некоторыми членами команды, поэтому теперь, в последние минуты совместного пребывания со своими соотечественниками, она с напряжением всматривалась в медленно надвигающуюся панораму Шанхая. Она увидела, как все тесно размещалось в этом городе, многолюдном и крикливом, совсем не так, как в Лондоне. Богачи и бедняки сновали рядом, не обращая внимания друг на друга. Богатые шанхайцы выглядели точно так же, как и толстосумы Лондона, включая последнюю моду и экипажи. Даже бедные кули в своих укороченных штанах и без сорочек показались ей знакомыми, напомнив английских моряков. Они сидели на корточках на грязном берегу в ожидании работы. За ними на бамбуковых подмостках возвышались многоквартирные дома, сдаваемые в аренду, огромные и уродливые, как все второразрядные дома.

Вообще открывшаяся перед ней картина внушала не больше робости, чем любой большой город. Во всяком случае, именно так Лидия пыталась успокоить себя. Ей вовсе не стоило волноваться, ведь она прожила в Лондоне почти всю свою жизнь. Хотя, конечно, никто из англичан, как бы он ни был беден, не стал бы работать без сорочки. Но среди язычников можно было и не такое увидеть, как писал ей Макс.

Шум этого города отличался от привычных ей звуков, и она сдвинула шляпку на затылок, чтобы получше расслышать его. Еще было рано – около девяти утра, – но город уже проснулся и ожил, наполняясь своеобразным многозвучием. Со всех сторон раздавались пронзительные голоса, и, когда она наконец смогла сойти на берег, они слились в общий гул, в котором выделялись резкие возгласы продавцов-разносчиков, предлагавших свои товары. Более спокойный тон английской речи был чем-то вроде аккомпанемента и служил временным сопровождением, а не основной мелодией. Постоянным лейтмотивом этой какофонии был непрекращающийся стон кули «а-а-а-а-хо».

Все это было так ново, что Лидия едва удержалась, чтобы не затанцевать перед рядом рикш*, ожидавших пассажиров.

Очередь извозчиков без экипажей представляла собой очень странное зрелище. Лидия слышала о рикшах, но никогда еще не видела ни одного из них. Запряженные в свои двуколки, они показались ей смешными. Повозка рикши представляла собой скамью, поставленную на ось между двумя большими колесами. По обеим сторонам ее шли длинные шесты, за которые брался извозчик, или, точнее, бегун, потому что рикша исполнял роль лошади и сам тащил повозку.

Тщательно все обдумав, Лидия выбрала двуколку побольше, такую, где был похожий на зонт верх, дающий тень, а также длинная полка для багажа.