Джудит Макнот - Королевство грез

Джудит Макнот

Королевство грез

Judith McNaught

A KINGDOM OF DREAMS

© Eagle Syndication, Inc., 1989

© Перевод. Е. В. Нетесова, 1996

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Беззубым улыбкам и детским погремушкам; «маленькой Лиге» игр и не пролитым тобой слезам; быстроходным автомобилям, хорошеньким девушкам и колледжскому футболу; страстности, обаянию, юмору – моему сыну.

Мы прошли вместе долгий путь, Клей. Особая моя признательность:

моему секретарю Карен Т. Кэтон – за безумные ночи, что вы проработали рядом со мной; за терпение и юмор, которые у вас никогда не иссякают; за то, что всегда за мной поспеваете!

доктору Бенджамену Хадсону с исторического факультета Пенсильванского университета – за те сведения, которых я нигде бы больше не сыскала;

доктору Шерон Вудраф – за дружеские чувства и вдохновляющую поддержку.

Глава 1

– Тост в честь герцога Клеймора и новобрачной!

В обычных обстоятельствах этот призыв к свадебному тосту заставил бы пышно разодетых леди и джентльменов, собравшихся в большом зале замка Меррик, улыбаться и издавать одобрительные восклицания. Они взмахнули бы наполненными вином кубками и принялись провозглашать очередные здравицы в ознаменование великого и благородного брака, который вот-вот должен быть заключен здесь, на юге Шотландии.

Но не сегодня. Не на этой свадьбе.

На этой свадьбе никто не веселился и не поднимал кубков. На этой свадьбе все друг за другом следили и все оставались настороже. Семейство невесты было настороже. Семейство жениха было настороже. Гости, и слуги, и охотничьи собаки в зале были настороже. Даже первый граф Меррик на висевшем над камином портрете выглядел настороженным.

– Тост в честь герцога Клеймора и новобрачной! – снова воскликнул брат жениха, и голос его прозвучал в неестественной, могильной тишине переполненного зала как раскат грома. – Да будет их совместная жизнь радостной, долгой и плодовитой!

В обычных обстоятельствах этот древний тост произвел бы известный эффект. Жених всегда гордо улыбается, ибо уверен, что обретает истинное чудо. Невеста улыбается, ибо сумела внушить ему эту уверенность. Гости улыбаются, ибо брак в дворянской среде означает объединение двух могущественных семейств и двух крупных состояний, что само по себе дает повод к великому торжеству и непомерному ликованию.

Но не сегодня. Не в день 14 октября 1497 года.

Произнеся тост, брат жениха поднял заздравную чашу и одарил жениха мрачной улыбкой. Друзья жениха подняли чаши и одарили родичей невесты суровыми улыбками. Родичи невесты подняли чаши и одарили друг друга ледяными улыбками. Жених – похоже, единственный, на кого не действовала царившая в зале атмосфера вражды, – поднял чашу и спокойно улыбнулся невесте. Но глаза его не улыбались.

Невеста и не подумала никому улыбаться. Она казалась взбешенной и готовой взбунтоваться.

По правде сказать, Дженнифер пребывала в таком смятении, что едва замечала кого-либо из присутствующих. В данный момент она всеми фибрами души сосредоточилась на последнем, отчаянном призыве к Богу, который, либо недоглядев, либо не испытывая к ней ни малейшего интереса, позволил приблизиться столь несчастному событию.

«Господи, – молча восклицала она, пытаясь перевести дыхание, – если Ты собираешься что-нибудь предпринять, дабы остановить эту свадьбу, поторопись, или через пять минут будет поздно! Конечно же, я заслуживаю чего-то лучшего, чем насильственный брак с мужчиной, похитившим мою девственность! Тебе ведь известно, я отдала ее не просто так!»

Осознав глупость упреков Всевышнему, она поспешно перешла к мольбам, беззвучно шепча: «Разве я всегда не старалась усердно служить Тебе? Разве я всегда не повиновалась Тебе?»

«Не всегда, Дженнифер», – прогремел в ее душе глас Господень.

«Почти всегда, – неистово утверждала Дженнифер. – Я ходила на мессу каждый день, кроме тех, когда болела – а это случалось нечасто, – и читала молитвы каждое утро и каждый вечер. Почти каждый вечер, – быстро поправилась она, – кроме тех, когда засыпала, не успев дочитать до конца. И старалась, честно старалась стать такой, какой хотели бы видеть меня добрые сестры в аббатстве. Тебе ведь известно, как я упорно старалась! Господи, – безнадежно заканчивала она, – если Ты мне сейчас просто поможешь освободиться, я никогда больше не буду ни своенравной, ни безрассудной».

«В это Я не поверю, Дженнифер», – с сомнением прогрохотал Господь.

«Нет, я клянусь Тебе, – серьезно твердила она, пытаясь выторговать соглашение. – Я сделаю все, что Ты пожелаешь, сейчас же вернусь в аббатство, и посвящу жизнь молитвам, и…»

– Брачный договор подписан должным образом. Приведите священника, – приказал лорд Бальфур, и дыхание Дженнифер перешло в дикие, панические всхлипывания, а все мысли о возможных жертвоприношениях вылетели из головы.

«Боже, – молча молила она, – почему Ты со мной так поступаешь? Ты ведь не допустишь, чтобы это случилось, правда?»

В большом зале воцарилась глубокая тишина, дверь распахнулась.

«Нет, Дженнифер, допущу».

Толпа машинально расступилась, давая дорогу священнику, и Дженнифер показалось, что жизнь ее кончена. Жених шагнул, становясь рядом с ней. Дженнифер на дюйм отпрянула в сторону, и ее замутило от негодования и отвращения, которые она испытывала, терпя его присутствие. Если бы она только знала, что один необдуманный поступок способен привести к беде и позору! Если бы только она не была такой строптивой!

Закрывая глаза, Дженнифер отрешилась от враждебных физиономий англичан и от лиц своих шотландских родичей, готовых на смертоубийство, и в сердце своем прочитала ужасную истину: своенравие и безрассудство – два ее величайших порока – привели к столь чудовищной развязке, именно те два порока, что толкали ее на самые губительные дурачества. Эти два изъяна вкупе с отчаянными усилиями заставить отца полюбить ее так же, как он любил своих пасынков, виновны в том, что она загубила собственную жизнь.

Когда ей было пятнадцать, они внушили ей мысль отомстить коварному, злобному сводному брату неким способом, выглядевшим справедливым и благородным, – тайком облачиться в доспехи Мерриков и открыто выступить против него на турнире. В результате сей великолепной глупости она получила хорошую взбучку от отца прямо на поле чести и лишь чуточку удовлетворения от того, что выбила из седла подлого родича.

Годом раньше те же предательские пороки толкнули ее на такое поведение, что старый лорд Болдер, искавший ее руки, взял назад свою просьбу, и это разрушило лелеемые отцом мечты об объединении двух семейств, став вместо того причиной заточения Дженни в аббатство в Белкирк, где она через семь недель оказалась легкой добычей мародерствующей армии Черного Волка.