Мордашка - Раш Анна "РашикАн"
— Я не думала, что ты её вспомнишь.
У меня зазвонил телефон и, сказав маме, что сейчас вернусь, я вышла поговорить. Договорив, я вернулась, но что меня удивило, так это то, что на столе стояла бутылка коньяка и два стакана. Один был у мамы, второй стоял на столе. Видимо, приготовленный для меня. За всю свою жизнь я видела такие действия всего три раза: в пять лет, три года назад, когда ушел папа и пять лет назад, когда не стало бабушки… Я поняла, что эти воспоминания и хорошие, и плохие одновременно. Она не заметила, как я вошла и присела рядом.
— Мам, расскажи мне, кем она была.
— Знаешь, ты о ней спрашивала, когда была маленькой. Около года. Иногда во сне звала Мелиссу. Мне было тринадцать лет, когда её перевели в нашу школу. Мы постепенно сдружились. По мере взросления я понимала, что влюбилась в неё и, как ни странно, чувства были взаимными. В то время родители не могли принять этот союз. Мама сказала, что я могу любить её, но должна выйти замуж и родить ребенка… Мы вместе поступили в институт. На втором курсе подружились с твоим отцом. Он был хорошим другом. Мы с Мелиссой были счастливы и уже тогда хотели с ней ребенка. Твой отец уважал наш выбор. Он понимал, что рано или поздно всё изменится. Он смог стать нам действительно дорогим человеком и предложил выйти за него замуж. Фиктивно. Так наши родители успокоились и отстали от нас. Мы втроём всё обговорили и достаточно быстро пришли к соглашению. На третьем курсе мы сняли двухкомнатную квартиру. В одной комнате жили мы с Мелиссой, в другой твой отец. К началу четвёртого курса родилась ты, и они помогали мне, пока ты росла. Когда они с тобой сидели, я могла выспаться или заняться учебой. Отец взял на себя готовку, Мелисса хоть и была мастером на все руки, но она даже яичницу не могла приготовить, чтобы она не сгорела. — улыбнувшись воспоминанию, рассказывала мама. — После института мы устроились на работу с удобным графиком. Когда у нас не получалось, то твоя бабушка сидела с тобой. Мы с ней часто ругались на тему, что в квартире живем втроём, но спустя год она смирилась. Всё-таки официально я была замужем.
Пока мама всё это рассказывала, она делала паузы и задумывалась, погружаясь в воспоминания. И впервые за многие годы я увидела, что она плачет. Я придвинулась к ней и крепко обняла, давая эмоциям вырваться наружу. Я ещё не знала, что же произошло, но мне уже было грустно и больно от того, что я ничего не могла сделать, чтобы как-то облегчить её страдания. Спустя некоторое время мама снова заговорила.
— Твой отец не пытался за мной ухаживать. Я знала, что он меня любил. И любит до сих пор. Но он молодец. Он держал свои чувства при себе. И что самое удивительное — они с Мелиссой ладили так, как могли бы позавидовать многие. У него были женщины, но ни одну он ни разу не привел домой. Мы столько лет жили как в раю. Мелиссу отправили в очередную командировку за границу, чтобы реализовать в новом офисе свой проект. Она боялась летать, боялась высоты. Мелиссы не было долгих две недели, а когда мы с отцом поехали в аэропорт встречать её… — следующие слова мама произнесла после долгой паузы, — самолёт просто рухнул. Из ста двадцати пассажиров выжило одиннадцать человек. Среди них не было Мелиссы. Это было трагедией для многих семей. Мы нашли скорую, в которой она была… Врач посмотрела на нас и дала нам понять, что всё кончено. Спасти её возможности не было, но нас пустили в машину. Я держала её за руку. В последний раз. Спустя два дня после похорон нам пришло письмо. — мама протянула мне листок бумаги, который читался не один раз и берёгся столько времени.
«Дорогие мои — Зои, Тим и Алекси.
Вы знаете, как я боюсь летать на самолетах. Если вы читаете это письмо, значит, один из них всё-таки не долетел до места назначения. Я бы не хотела, чтобы когда-либо это письмо вместо меня получили вы. Но если такое случится, то хочу, чтобы вы знали, что мне посчастливилось быть любимой — самой замечательной женщиной в мире, дружить с лучшим мужчиной, которого можно было бы встретить и растить замечательную дочь. Когда-то я даже и мечтать не могла, что буду так счастлива.
Тим, прости, но даже в другой жизни — Зои будет моей. Поэтому я обещаю, что договорюсь, чтобы в следующей жизни ты влюбился в другую очаровательную Мордашку. Лично найду кандидатуру. Спасибо, что был самым заботливым, добрым и понимающим. Я знаю, ты её любишь и будешь всегда оберегать наших Зои и Алекс.
Зои, ты знаешь, я не умею красиво говорить или писать, но если бы не ты, я бы не добилась всего того, что есть у нас сейчас, не была бы тем, кем являюсь. Ты всегда помогала мне преодолевать те или иные страхи, направляла меня. Мы никогда не знаем, сколько отведено каждому времени… Каждый день я благодарила небо за то, что в моей жизни есть счастье. Есть ты. Я всегда буду любить тебя. Даже там. Время пройдёт, и боль утихнет. И вспоминая обо мне, ты когда-то начнёшь улыбаться. Ты у меня сильная: всегда была, есть и будешь.
Алекс, даже не знаю, вспомнишь ли ты меня, но если вспомнишь, то родители дадут тебе это письмо. Меня не будет рядом, когда ты пойдешь в школу, когда прибежишь домой после первого свидания, когда поступишь в институт… Прости, я всё это пропущу. Но я надеюсь, что ты пойдёшь по моим стопам. Ты просто не могла не запомнить, когда я тебе читала свои проекты. Меня всегда удивляла в тебе способность разбирать вещи. Уже в три года ты превращала часы и многие другие мелкие безделушки в горы запчастей, но, надеюсь, что сейчас эти горы уже не просто сломанные вещи, но и что-то дельное. Я очень люблю тебя, моя девочка.
P.S. И всё-таки Мордашка — это не обзывательство, Зои. Когда я тебя впервые увидела, то именно это слово первым пришло в мою голову. И мне всегда нравилось, как ты возмущалась, услышав его.
Люблю вас, даже там, ваша Мел.»
Я дочитала письмо. По моим щекам текли слёзы. От горечи, от боли, от счастья. Мне было всего пять лет, когда это случилось. Но странно, почему только сейчас я вспомнила её образ, как она играла со мной?!
— Тогда, когда её сердце перестало биться… половина моего тоже. — на глазах мамы была вселенская печаль.
— Мам, ты у меня действительно сильная. — восхищаясь, заявила я. — Не знала, что ты была влюблена в девушку. Прости, что ты снова прошла через эту боль. Прости меня.
— Солнышко… — мама взяла мой подбородок и посмотрела мне в глаза. — Да, это больно, что её нет больше с нами, но она была и мне посчастливилось знать каково это, когда тебя любят и любить самой.
Я обняла маму. Мы просидели ещё какое-то время, прежде чем разойтись по своим комнатам. Спать я не смогла. Пару часов я крутилась и размышляла. Воспоминания о Мелиссе возвращались всё больше и больше. Я вспомнила, что называла её мамой.
Так как уснуть мне не удавалось, я решила заесть всё и когда проходила мимо маминой комнаты, услышала, что она не спит. Может что случилось?
— Входи, солнышко. — проговорила мама, видимо, услышав мои шаги.
— Мам, ты чего не спишь? — хотя это был больше риторический вопрос.
— Мне так же как и тебе — не спится. Прошло двадцать пять лет, а боль не исчезла. — грустно продолжала она, — Я уже могу с ней жить. Пустота постепенно отступила, у меня были и есть: ты и твой папа.
— Мам, а как получилось, что ты влюбилась в папу, и почему вы ни разу не говорили о Мелиссе? — решилась всё же задать вопрос, который меня очень волновал.
— Жизнь не остановилась. Время также шло вперёд. Люди улыбались, трава зелена, мир остановился только для меня. Я знала, что интересовала не только мужчин, но и женщин. Но после смерти Мелиссы я просто не могла подпустить к своему телу ещё какую-то женщину. — уже совсем откровенно рассказывала мама. — Я хотела, чтобы Мелисса была единственной женщиной, которая знала как любить меня, а я знала и помнила каково это — любить её.
— Но неужели тебя больше не привлекали женщины?
— Были такие. — не без кокетства добавила она и продолжила, — но влюбиться в другую женщину я не могла. Всегда вспоминала Мелиссу. И кроме как лёгкого флирта я не допускала. С твоим отцом мы стали настоящими мужем и женой спустя три года после смерти Мелиссы. Он стал в два раза внимательнее ко мне и в тебе души не чаял. Как-то после дня рождения у друзей… А дальше всё пошло своим чередом. И со временем я поняла, что по-своему, но люблю его. Но в моём сердце никому не занять того же места, что и Мелисса. Он это знает.
