-11 как личный рекорд (СИ) - Бельская Луиза
Тем временем мысли крутились в его голове: «И все же, Славик повесился сам или ему помогли? Если помогли, значит, он стал лишним, значит оказался свидетелем чего-то очень опасного. Он пережил унижение, но вряд ли такой самовлюбленный парень мог наложить на себя руки. Кто его мог убить? Первые, кто приходят на ум, - Родион с Глебом. Классические злодеи. Идеальные убийцы. Олег с Ярославом вроде вообще не пересекались, в этом случае на него можно не клеветать. Наркеса точно убили. Мотив - ну, конечно, из-за бабла. А вдруг, - нервный пот прошиб Филиппа, - вдруг это лежит здесь...» - Сердце бешено заколотилось, когда он представил золотые самородки за этой самой дверцей! Нужно было успокоиться и продолжить слушать.
Лишь бы зарядки телефона хватило! Лишь бы хватило! У Филиппа затекла спина, а левая рука слегка онемела. В течение первого часа ему не удалось подобрать ничего. Филипп понимал, что на это может уйти огромное количество времени, а вокруг умирали люди, до вертолета оставалась неделя, и очень хотелось выжить.
Поворот рукоятки лимба, шаг за шагом: «Шух, шух». Миллиметр за миллиметром в ожидании такого нужного щелчка. Память откладывала на своих задворках неподходящие комбинации. Их было так много, а будущих вариантов настолько безумное число, что поначалу голова шла кругом. Но Филипп сосредоточился. Здесь он был сам за себя, и нужно было бороться до последнего.
«Кто убил Наркеса? Тот, кто его хорошо знал, тот, к кому он пошел на встречу. Макар - вот человек, с которым Наркес имел дела и раньше, человек, который знает толк в ртути, человек, который наверняка обладает тайнами о благосостоянии этого семейства. В ту ночь я спал без памяти. Наркес спокойно прошел через кабинет. Да если бы с десяток Наркесов мимо прошел, я бы тоже не проснулся. Его мог убить любой человек из палатки. Или несколько человек, свободная артель, мать ее». - Филипп взглянул на часы: половина четвертого.
Спать хотелось чертовски. Он снял очки и потер опухшие глаза. Сейчас бы кофе! В кристалликах, растворимого - он любил именно такой: вкусно, привычно, а главное - быстро. Филипп только вздохнул и снова припал к металлической дверце, весь превращаясь в осязание и слух.
«С Зариной вообще ничего не понятно. Родион с Глебом здесь ни при чем: они все это время сидели в клетке. Я был... с Олегом, а потом пошел к себе. Я заснул только под утро - она не могла пройти мимо меня, если только не через окно. Есть!» - В груди даже дыханье сперло. Филипп прислонился спиною к сейфу, пытаясь успокоиться и унять внезапную боль в висках. Наконец-то! Это была удача! Двадцать девять! Первое число за несколько часов - это дорогого стоило!
Тем временем мобильник показывал пятый час, и Филипп решил уходить - он очень устал, нужно было поспать. К тому же он не хотел, чтобы его начали искать. Он убрал ящики на место, подмигнул сейфу: мол, не скучай, скоро свидимся - и начал подниматься по лестнице.
Едва он оказался в подсобке с ведрами, то вздрогнул от звуков, доносившихся с улицы: какие-то крики, шум и возня резанули его обостренный ночным приключением слух. Нужно было торопиться.
Филипп набросил на дверцу коврик и выскользнул из погреба.
- Где ключи! Я с ним здесь не буду! - голос Родиона звучал хрипло и надрывно. Очевидно, пленник кричал уже давно, потому что этот самый голос был сорван.
- Я в десятый раз повторяю: нет их у меня! Замок защелкнулся - и все! Где их батя хранил, я не знаю! - Олег был явно раздражен.
- Куда Филя подевался? - бас Степана не узнать было невозможно. - Он бы открыл замок, он все может!
Слыша все это, Филипп затрепетал, торопливо закрывая дверь на шпильку. Проклятье! Что-то произошло, возможно, даже давно, а он не слышал, пока возился в подвале. Руки задрожали. Филипп молился богу о том, чтобы шпилька не сломалась, чтобы кусок ее не остался в замке - тогда попасть в погреб станет намного сложнее.
- Если с ним что-то случилось, я вас здесь всех урою, - пообещал Олег.
- Филя! Филя! - позвал дед Макар. - Филя!
- Бесполезно. Это тоже твоих рук дело! - взревел Степан.
Судя по звукам, долетавшим до Филиппа, началась явная потасовка. Наконец-то замок закрылся, и Филипп вздохнул с облегчением. Теперь можно было и возвращаться.
Филипп обогнул дом и подошел к вольеру со стороны гаража, стараясь придать лицу выражение крайнего недоумения.
- Вы чего меня звали?.. - он осекся на полуслове. Уже практически рассвело, и картина, представшая его уставшему от недосыпа взору, ввела Филиппа в полный ступор.
Дед Макар валялся на земле, обеими руками прикрываясь от ударов, которыми только что покрывал его Степан. Сейчас они оба замерли и смотрели на Филиппа, как на явление Христа. Олег стоял тут же со своей винтовкой - в глазах читалось откровенное облегчение от того, что с его Филей, оказывается, все в порядке.
Родион, вцепившись здоровой рукою в решетку и прижав к груди раненую кисть, орал не своим голосом, вытаращившись абсолютно обезумевшими зенками:
- Филя! Открой! Выпусти меня! Выпусти!
А в клетке на полу лежало распростертое тело Глеба и билось в предсмертных конвульсиях. Глаза его, красные, как раскаленная сталь, были широко распахнуты. Окровавленные губы слегка подрагивали, словно просили у всех присутствующих прощения. Изо рта тонкой ниткой тянулась темная жижа, а вокруг все было заляпано рвотой, и запах стоял просто тошнотворный.
- Штопаный карась! - Филипп уткнул нос в рукав кителя. - Да что это?
- Это Глеб издох! Это Макар его отравил! Зараза! - рявкнул Родион. - Это Макар вчера вечером жрачку давал! Долбаную гречку! А я не жрал, матерь вашу! Не жрал эту кашу, потому что мне гречка осточертела! - Родион наклонился и, подхватив с пола тарелку с нетронутым ужином, запустил ею прямо в решетку - каша липкими комками разлетелась в разные стороны. - Меня тошнит от этой гречки! Я сказал еще вчера, чтобы ее больше не приносили!
Филипп, отдышавшись, опустил руку:
- Глеб типа что, отравился кашей? Глаза вон тоже красные...
