-11 как личный рекорд (СИ) - Бельская Луиза
Перед глазами Филиппа была одна расплывающаяся клякса, клякса в виде темного потолка. Олег склонился над ним, рассматривая два маленьких пятнышка, оставленные очками по обеим сторонам переносицы, находя следы на такой тонкой и нежной коже просто великолепными. Ему тоже захотелось оставить свои следы.
Филипп только глубоко вздохнул и зачем-то зажмурился, когда Олег, крепко обмотав проводом в пластиковой оплетке его левое запястье, протянул электрический шнур сквозь кованый завиток у изголовья кровати. Провод был толстым, он впивался в кожу, почти не причиняя боли, но фиксировал на совесть. Филипп невольно пошевелил кистями, тем самым проверяя прочность пут и убеждаясь в их очевидной крепости.
Когда Олег привязал вторую руку, Филипп завозил ногами по простыне, сбивая и без того скомканное одеяло в бесформенную кучу, - еще никогда он не чувствовал себя таким беспомощным.
Олег прикоснулся к его лодыжке: провел указательным пальцем по округлой косточке и запутался в сетке венок - он не уставал любоваться этими ногами. Виток за витком - ноги тоже попали в змеиный плен гибкого провода. Будучи примотанными друг к другу, а затем и к спинке кровати, они заставили ладони Олега вспотеть. Олег был очень удивлен тем, что он так просто добился подчинения этого мужчины. Он на него давно глаз положил, еще с момента их встречи возле турника.
Любуясь видом связанного пленника, Олег медленно прошелся возле кровати с одной ее стороны и с другой, самодовольно потирая подбородок. Споткнувшись о разложенный на полу ящик с инструментами, он тихо ругнулся, а потом, примостившись рядом с Филиппом на постели, положил наконец-то ладонь к нему на грудь.
О боже, как же билось бесстрашное сердце под этой рукою! На чужой земле, в чужом доме, в смутное время, когда люди вокруг гибли и пропадали за металл, Филипп лежал на просторной кровати в одном нижнем белье и трепетал под желанными ладонями бывшего солдата. Ему было откровенно стыдно того, что там, внизу, его помощи ждет больной человек, а он позволяет явно озабоченному мужчине совершать абсолютно сомнительные вещи, желая откровенной остроты ощущений.
Олег ловко оседлал Филиппа, принимая более удобную позу. Он сплюнул на пальцы и прикоснулся их влажными подушечками к соскам, заставляя их затвердеть. Ему нравилось трогать их ореолы, они напоминали чашу цветка - их лепестки с восхитительной и нежной сердцевиной. Олег любил незабудки - такие маленькие, такие невинные, он осыпал бы этими цветами все тело Филиппа, чтобы они синими россыпями осели во впадинах красивого тела. Но цветов под руками не было, и Олег начал осыпать его поцелуями. Сначала шею, чувствуя приятную пульсацию под своими губами, а потом ключицы и плечи.
Щеки Филиппа налились румянцем.
Олег плотоядно навис над его лицом, пытаясь поймать близорукий, размытый взгляд, но Филипп все время отворачивался, не позволяя Олегу ни посмотреть в упор, ни накрыть его губы своими: Филиппу тяжело было подарить поцелуй мужчине.
Олег решил повременить с этим и слез с Филиппа, снова устроившись рядом с ним. Он подпер голову одной рукой, а другой начал неспешное и трепетное путешествие по телу любовника, поглаживая волоски на его груди и животе, словно шерстку дорогого песца.
Филипп не издавал ни звука: ему очень нравились эти прикосновения, он даже хотел, чтобы Олег действовал быстрее и напористей, чтобы его рука скорее спустилась к бедрам и сжала член, постепенно начинавший набухать.
От Олега не скрылось его желание, с каждой секундой натягивавшее ткань белья все сильнее и сильнее. Он решил, что медлить больше нет смысла, и чувственно обхватил наливавшийся страстью бугорок, аккуратно сжал член вместе с мошонкой, наконец-то вытягивая из груди Филиппа сладостный и протяжный вздох. Олег начал работать настойчивей, он чувствовал жар, исходивший от начинающего распаляться желанного тела, он и сам успел возбудиться при этом, но себя решил оставить напоследок.
Набухшие вены прощупывались через поношенный ситец. Олег осторожно гладил член, до глубины души поражаясь тому, как обостренно реагировал на него харизматичный любовник. Всего пара движений - и Филипп млел под его руками, доверчиво отдаваясь практически незнакомому человеку.
Олег не хотел, чтобы предэякулят впитался в белье, он хотел увидеть момент, когда член лишь только начнет сочиться. Он приспустил растянутую резинку и обнажил глянцевую головку, лишь только ее, опуская резинку чуть ниже уздечки. Олег успел вовремя: капля смазки как раз показалась из щели дразнящей и тягучей росинкой. Он нервно сглотнул накопившуюся во рту слюну и страстно растер смазку по нежной коже головки.
-Мм, - Филипп протяжно застонал, негромко, но совершенно не сдерживаясь: теперь ему не нужно было стесняться своих эмоций.
Олег привстал, одной рукой массируя через белье член Филиппа у самого корня, а другой - продолжая поглаживать скользкую головку.
Дыхание Филиппа участилось. Руки Олега заставляли сладкие волны истомы растекаться по всему телу. Еще пара движений - и Филипп был уже на пределе. Олегу было важно не упустить самый ответственный момент - с придыханием он переводил взгляд с лица предмета своего вожделения на его начинавшие подрагивать длинные ноги. И в тот миг, когда Филипп начал расслабленно прикрывать большие глаза, смыкая пушистые ресницы, он резко прекратил ласкать его половой орган.
Филипп замер и тревожно посмотрел на Олега. Его близорукие глаза увидели лишь очертания сползающего с постели мучителя.
- П-п-потерпи, Филя, все будет, - раздалось из другой части комнаты.
Филипп приподнял голову и постарался присмотреться: картинка дрожала и казалась маревом на жаре. Он понял лишь то, что Олег подошел к телевизору, а потом услышал звук выдергиваемого из розетки провода. Возбуждение не улеглось - напротив, Филипп еще сильнее напрягся в предвкушении череды сладких и страстных касаний.
- Ты готов? - Этот голос впитался дрогнувшими фибрами души.
- Да, - ответил Филипп, прикрывая глаза в медовом предвкушении, но жгучий удар тонкого провода по ребрам заставил его резко вскрикнуть:
- Ах!
Провод, которым Олег связывал Филиппа, показался ему слишком грубым. Для такого нежного тела требовалось что-то более гибкое и эластичное. Шнур от телевизора подошел как раз кстати. Олег сложил его вдвое и нанес беспощадный удар, срывая с пухлых губ первый, жалобный и такой важный крик.
