Вернуть любовь. Осколки мечты

— Убирайся из моего дома! — в оцепенении слушаю ужасные слова. Смысл их немного подвисает и плохо доходит до меня. — И подкидыша своего забирай!

Я не понимаю, Руслан что… выгоняет меня из квартиры? Вместе с нашим сыном?!

Пальцы дрожат, мне хочется кричать в голос. Но рядом Темочка спит, а я его еле-еле укачала, ему совсем плохо сегодня, и я стараюсь говорить негромко.

— Живее! Чтобы через пятнадцать минут ноги твоей здесь не было!

Я вздрагиваю от жёсткого тона, по щекам катятся слезинки.

— Ты выгоняешь меня из нашей квартиры? — шепчу побелевшими губами.

— Не из нашей! А из моей! Давай-давай! Чеши отсюда!

— У сына температура тридцать восемь! Ты соображаешь вообще? — нахожу в себе последние силы возразить твёрдо. И на этом жизненная энергия заканчивается. Отчаяние топит. Это не может быть правдой… не может…

— Нагуляла отродье! И теперь мне подсовываешь! Не бывать этому! Проваливай! Если не соберёшь вещи за пятнадцать минут, то вылетишь отсюда в чем есть! В майке и носках!

Я не понимаю, как это могло произойти. Почему? За что? Нагуляла?!

— Это твой сын. Тебе это прекрасно известно. Как ты можешь говорить такие вещи, Руслан?! — не сдерживаю горькие нотки в голосе.

— Время идёт, у тебя осталось десять минут!

Всматриваюсь в гневные глаза, но там обитает только злость и ярость. И ничего больше.

В смятении я подхожу к кроватке, тянусь ко лбу малыша и пробую губами. Жар. Тридцать восемь и пять было недавно… Утром врач был, выписал лечение…

Я стою не шелохнувшись. Растеряно вглядываюсь в перекошенное лицо Руслана.

— Что глазами хлопаешь?

Запястье обжигает горячая хватка сильных пальцев.

— Ты мне руку сломаешь, — шепчу, перепуганная от боли и всего этого ужаса.

— Пошевеливайся! — толкает меня к шкафу. А я не представляю что делать. Чувствую себя абсолютно беззащитной. И у него есть чем на меня надавить.

— Руслан, куда я уйду? Малыш болеет, мне даже переночевать негде… — все ещё пытаюсь достучаться, я в отчаянии. Это как нож в спину. — Темочка твой сын, откуда такие мысли?!

— Не ври! Вот где нагуляла — туда и вали!

Горло обжигает горячий комок, слёзы градом катятся по щекам.

— Руслан за что? Ты же знаешь, что мне не у кого даже помощи попросить…

— Ничего не хочу слушать! У тебя пять минут! И иди гуляй дальше! У сестры перекантуешься на крайняк!

Я пытаюсь осознать. Все это. Не понимая как жить теперь, на что… Распахиваю дверцу шкафа и медленно проглядываю аккуратно сложенные стопочки одежды. Я всегда нахожу время на выполнение домашней работы. Всегда у меня все и наготовлено, и поглажено, и постирано. Да и мало где я бывала, вечно домой с учебы неслась. В клубах не зависала, по ресторанам да барам не шаталась. Я не понимаю…

Оборачиваюсь. От злости в глазах мужа меня передёргивает и становится страшно.

Как в прострации, достаю джинсы и водолазку. Натягиваю. Волосы растрепались и рассыпались по спине. Негнущимися пальцами поправляю ворот.

Достаю старую спортивную сумку, с которой до беременности ходила на тренировки три раза в неделю, и быстро бросаю туда белье, футболку, кофту и ещё одни штаны. Складываю Темочкин утепленный комбинезон, пару тонких, ползуночки, нераспакованную соску, погремушку, раскидываю подгузники по сумке: много не утащу. В коридоре долго кручу в руках теплую голубую шапочку, готовая взвыть от отчаяния. Куда я сейчас пойду? К соседке переночевать?! На улице одиннадцать градусов, ветрено.

— Руслан, — оборачиваюсь, со стыдом опускаясь до мольбы.— Ну мне хотя бы собраться надо нормально, я завтра уйду. А сейчас…

— А сейчас я выставлю тебя с твоим отродьем сам, если ты мне глаза мозолить будешь.

Это как пощёчина. Лучше бы он меня ударил, чем вот такие слова услышать.

Прикрываю на секунду глаза. Малыш начинает беспокоиться, и я тут же подскакиваю к нему.

— Тише, мой маленький, — дрожащим голосом успокаиваю свою кроху, не понимая, какой бес вселился в мужа, но больше здесь оставаться не могу. Это его квартира, правда. Да и не расписаны мы… всё хотели после родов. Темочке два месяца всего, мне сейчас о свадьбе и думать некогда. Так что Руслан мне муж только на словах, да и то… на не самых приятных уже. А на деле и бумаге…

Какая же дура я.

Громко всхлипываю, надевая шапочку на притихшего сыночка. Внутри все дрожит. Больно. Страшно. Жутко…

— Живее, — подгоняет муж, ещё и в спину тычет ладонью.

— Не трогай, — пытаюсь отодвинуться и оттолкнуть его руку. Я не верю в то, что сейчас происходит!

— Ты мне еще тут подёргайся! Всё! Время вышло!

Натягиваю на спящего Темочку комбинезон, осторожно поддерживаю головку. Молнии цепляю и тяну вверх.

Документы! Документы и лекарства!

— Что встала, как вкопанная?!

— Ну хоть документы отдай!

— Документы бери! И чтоб ни копейки у меня не свистнула, поняла?!

Это отвратительно. Он что – совсем рехнулся?!

Но я опасливо предпочитаю промолчать. Укладываю малыша в автолюльку, ох, нелегкая ноша. Переставляю к выходу. Коляска вчера сломалась.

Пока забираю телефон, бумаги и назначение врача, судорожно кидаю в сумку лекарства, я слышу, как тема начинает пищать.

Вдруг… звук захлопнувшейся двери отрезвляет, заставляя панику впиться в сердце. Потому что плач прекращается.

Выбегаю из комнаты в коридор. Душа уходит в пятки. Сына нет!

— Руслан! Ты куда ребенка дел?!